class="p1">Кинн отстранился, в изумлении глядя на меня, и я слабо улыбнулась.
– Утешитель оказался слишком близко, и я схватилась за рукоять. Он и не подумал, что от дремеры следует держать камни подальше. Я увидела нити силы геллора и смогла его усыпить… Не знаю каким образом, но у меня проснулся дар.
В глазах Кинна отразилось восхищение, и он прошептал:
– Вира Линд, я ведь уже говорил, что ты умеешь удивлять?..
От его слов, а еще больше от взгляда я смутилась и спросила:
– А что стало с Утешителем?
Лицо Кинна тут же стало суровым.
– Бросили в тюрьму, где ему самое место. Изгнания отменили, иначе бы… Уже за одну попытку убийства… – Он стиснул зубы. – Но после твоего выступления они решили провести полномасштабное разбирательство, и многое вскрылось… Так что тюрьма теперь пустовать не будет.
Помолчав, он убедил меня выпить воды, и только тут я заметила, что татуировки отступника на его шее больше не было.
– Как?..
На его лицо вернулась улыбка.
– Это благодаря одной храброй девушке, не побоявшейся просить за меня зеннонский Совет.
Я прижала ладонь ко рту.
– Получилось?.. – Потом я будто очнулась. – Но… почему ты в Зенноне? Я думала, если всё удастся, ты останешься в Альвионе. Там у тебя родственники, а здесь… ты ведь считаешься преступником, – закончила я упавшим голосом.
Если меня, по всей видимости, пока что сберегала протекция Первой Советницы Кейлы, то у Кинна не было ничего.
Он взял мои руки в свои и, сжав их, серьезно заговорил:
– Когда меня привезли в Зеннон, состоялось повторное слушание, и с меня сняли все обвинения. Как и с тебя. Только с тебя – заочно.
Я распахнула глаза в изумлении, а Кинн продолжил:
– Они доказали, что на первоначальном суде был конфликт интересов. Утешитель Йенар, надеясь скомпрометировать твоего дядю, не только не исполнил своего прямого долга, не попытавшись смягчить для тебя наказание, но и незаконно поставил мне татуировку отступника – они таки нашли надзирателя, который подтвердил этот факт. Но решающим стало свидетельство Старших Служителей. Они оба выразили безусловное доверие твоим словам – они видели вспышку света, о которой ты говорила, и заявили, что мы с тобой уже понесли свое наказание… А твой подвиг и вовсе заслуживает того, чтобы тебе посвятили место в Зале славы, а никак не отправляли тебя в тюрьму.
К моим щекам прилила кровь, и я не нашлась, что сказать.
– А в завершение Отец-Служитель взял слово. Он так говорил… В общем, если Предкам было угодно… кхм… использовать нас с тобой для восстановления мира и справедливости, то остальным лишь остается склониться перед их благой волей. – Кинн тихо закончил: – Подобной речи я от него не ожидал.
На меня накатило такое облегчение, что голова закружилась и я была вынуждена лечь. Кинн встревоженно заметил:
– Не надо было тебя так волновать… Ты больше двух недель пролежала с лихорадкой. Целители сказали, нервное истощение. – Он заботливо поправил одеяло. – Если Рози увидит, до чего я тебя довел, больше к тебе не пустит, так что отдыхай.
Я безмолвно удержала его за руку, а он успокаивающе посмотрел на меня.
– Пока я тебе нужен, я буду рядом. Спи.
* * *
Я проспала до обеда следующего дня и встретилась с остальными лишь вечером.
Кинн сидел на кресле возле кровати и продолжал рассказывать, что с ним случилось после отплытия «Дартеллия»: как бушевала даэрра Немея, как Каратель Росс почти всё время дежурил у него в трюме, как был зол Имрок Дейн и без колебаний кинул его в Квартал Теней, как его встретили Глерр с ребятами и как через какое-то время их всех освободили…
Я не сразу поняла, почему Кинн замолчал. А проследив за его взглядом, увидела на пороге дядю в неизменной белоснежной форме Советника. Я едва подавила удивленный вздох, заметив, как он изменился: за те пять месяцев, что мы с ним не виделись, он поседел, осунулся и стал казаться на десяток лет старше.
Кашлянув, он с непривычным волнением в голосе проговорил:
– Я рад, что тебе лучше, Вира. Я… оставлю вас.
И, развернувшись, дядя ушел. Я растерянно взглянула на Кинна.
– Он очень за тебя переживал, – произнес он. – Рози сказала, что после твоего изгнания он очень сильно сдал. А потом, когда никто из Псов не вернулся и Утешитель возвратился с новостями об их гибели, Советник Линд слег и очень долго болел. Затем, когда поправился, настолько погрузился в работу, что перетрудился, и его заставили уйти в отпуск.
Мое сердце сжалось. Дядя так беспокоился обо мне, но ведь на самом деле я даже не его родная племянница… Надо поговорить с ним, и на этот раз откровенно, ничего не утаивая.
– Всё образуется, – тихо заверил меня Кинн.
Следующими меня навестили Кьяра с Ферном и Советница Кейла. Пока первые двое замерли у дверей, женщина стремительно подошла ко мне, присела на кровать и по-матерински обняла, прошептав:
– Я так горжусь тобой, моя девочка. – Вытерев слезы, она кивнула на Кинна и сказала, заставив нас обоих смутиться: – Хороший у тебя жених. Позовите на свадьбу.
Сжав напоследок мне руки, она вышла. Кинн вышел следом, оставляя меня с Кьярой и Ферном. Сестра неловко заняла кресло, а он встал рядом. Увидев золотую сережку Нейта в ухе Кьяры, я почувствовала, будто мне дали под дых, и судорожно спросила, опасаясь расплакаться:
– Как идет Совет?
– О, – с готовностью ответил Ферн, – это балаган и цирк в одном флаконе. Когда они все собрались, поначалу сидели как чопорные матроны: «дозвольте сказать» и «вынуждена заметить». А потом как с цепи сорвались – начали повышать голос, обвинять друг друга, припоминать старые обиды… Жду не дождусь, когда это всё закончится. Зато Кьяру уже все попытались переманить в личные секретари, когда узрели ее почерк.
Сестра слабо улыбнулась.
– Советница Кейла меня никому не отдаст.
Я рассказала им о том, что у меня проявился дар, и они оба кивнули.
– Кинн вчера рассказал, – пояснил Ферн, а на мой вопросительный взгляд ответил: – У нас тоже, мы сразу попробовали. Только пока мы лишь видим нити силы, а пробудить или усыпить камни не удается. Твой дядя, в смысле Советник Линд, сказал, что нам просто нужно время. А в твоем случае свою роль сыграло потрясение.
– Получается, – проговорила я, – мы больше не дремеры?
Он посмотрел на Кьяру и тихо подтвердил:
– Получается так.
* * *
В ту ночь мне приснился кошмар.
Я вновь была в усыпальнице Энтаны, только на этот раз наблюдала всё со стороны. Ферн с почерневшими глазами схватил Кьяру и приволок ее к Тайли, и та, достав нож, замахнулась
