ему, что кригсмессер с круглой гардой и рукоятью под две руки так себе оружие. Этот Рамирес победил своей саблей четверых лейтенантов братства одного за другим. Потом за честь братства вышел капитан и пронзил ему сердце. Испанец упал, но сразу поднялся. Признал победу капитана братства и сказал, что странствовал слишком долго и не знал, что в Европе за это время сложился стиль фехтования длинным колющим мечом.
— Как тогда отличить настоящего бессмертного от трудноубиваемого? — спросил Кощей.
— Могут быть варианты, — ответил Ворон Воронович, — Например, если есть недвусмысленное указание от непреодолимых сил, как с Агасфером. Или если уязвимое место находится за пределами субъекта.
— Это как?
— Допустим, из субъекта извлечено сердце, и оно бьется где-то в надежном месте. Тогда субъект неизбежно возродится, будучи уничтоженным любым способом.
— Интересно, — хмыкнул Кощей, — И кто может так сделать?
— Агасфер говорил, что может что-то подобное. Я не согласился. Надо иметь очень надежную крепость, чтобы спрятать там свою смерть.
— Мне он такого не предлагал. Не подскажете, где он сейчас?
Ворон Воронович потер переносицу.
— Сегодня двадцать второе ноября. Это двенадцатое кислева. Двадцать пятого начинается ханука, по христианскому это пятое декабря. Хануку он обычно проводит в больших городах с богатыми еврейскими кварталами. Я бы начал с Праги.
— Да, в Праге его ждут, — подтвердил принц мышей.
— Ладно, вернемся к нашей короне, — сказал Кощей.
— Подождите, — сказал Максимилиан, — Если мы не сильно торопимся, то скажите, покойный считался бессмертным, трудноубиваемым или долгоживущим? Отчего он умер?
— И почему убийца не забрал корону? — спросила ламия.
— Какой хороший вопрос. Все, что мы знаем, это что из дворца сбежала ключница, и король лично за ней погнался. В одиночестве. Попал в засаду. И был убит каким-то разрывным снарядом, но не из серебра. Кроме того, в теле отсутствует сердце.
— Похоже на пожелание лопнуть? — предположил принц мышей.
— Не представляю, каким могучим колдуном надо быть, чтобы вот так лопнуть короля Подземья, еще и когда он в короне. Эта корона очень хорошо защищает своего владельца.
— Боевая алхимия? Нидерклаузиц? — предположил Варгоши.
Максимилиан с удивлением обнаружил, что все присутствующие отреагировали на известную ему фамилию. Кто поморщился, кто сделал оберегающий жест.
— Людишки бы забрали корону сразу, — ответила ламия.
— Мало ли кому они могли продать своей алхимии. Выкупить, например, какие-нибудь обязательства даже и кого-то из вас, — продолжил свои подозрения Варгоши.
Наступила пауза. К подозрениям все отнеслись серьезно и теперь задумались насчет известных врагов Меднобородого.
— Что вы все на меня смотрите? — не выдержала ламия, — Змеи вообще алхимией не пользуются!
— А наемники? — спросил Альберих.
— С наемниками круг подозреваемых расширяется до горизонта.
— Ты скажи, когда ты меня позвала наверх, ты знала, что людишки уделают Армадилло?
— Наполовину была уверена.
— На вторую половину хотела подставить меня под клешни?
— Давайте вернемся к короне, — предложил Ворон Воронович.
Все кивнули. Последний вопрос очевидно был риторическим и ответа не требовал.
— Насколько я понимаю, прямых наследников мы не увидим?
Кассий кивнул. Кощей усмехнулся. Ламия широко улыбнулась, показав откровенно змеиные передние зубы в широком рту. Альберих сжал кулак.
— Должен вам сказать, что вы убили не всех.
— Но это не повод отдавать им корону, — сказал крыс.
— Как хотите, не мне решать. Проклятие это не закон, на страже которого стоят крючкотворы и требуют соблюдения толстой пачки условий. Необходимо и достаточно, чтобы претендент имел хоть какие-то права. Разница между правом и претензиями — в признании обществом. Наследнику по прямой линии никаких дополнительных церемоний не нужно, его права очевидны и неоспоримы. Для всех остальных необходима какая-то правовая процедура. Например, выборы. Или, еще лучше, оценка претензий независимым арбитром, чтобы мы тут все не перессорились.
Максимилиан с достоинством кивнул.
— Точно? — спросил Альберих.
— Не согласны, Ваше Величество?
— Понятия не имею. В жизни не снимал проклятий.
— Все присутствующие — источники права на своих землях. Это бесспорно. Проклятие же, в данном случае, это условие без стоящего на страже существа или сущности. Оно должно сняться по формальному соответствию заданному условию. По крайней мере, я увижу, так это или нет, после того, как избранный уважаемым собранием король возьмет в руки корону и до того, как он ее наденет.
— Может быть, поделим земли, и дело с концом? — спросил Альберих.
— Возражаю, — сказал Варгоши, и все обернулись в конец стола.
— Землю вы можете поделить, но все вассальные клятвы были даны Меднобородому или его преемнику, — продолжил клыкастый, — Шляхта Подземья не будет присягать захватчикам.
— Мы ведь можем и не спрашивать, — сказала ламия.
— Вы, в широком смысле, присутствующие и их близкие родственники, можете не спрашивать, потому что лично вы безгранично сильнее каждого из младших вассалов Меднобородого. Но лично вы не будете гоняться за каждой русалкой. А ваши непосредственные вассалы и, тем более, их солдаты, слуги и рабы, такого преимущества над нами не имеют. Вы сможете номинально контролировать территорию, но не извлечь из нее какую-то пользу.
— Почему бы вам не дать присягу новым сеньорам, раз уж старый мертв? — спросил Максимилиан.
— Потому что вассальная присяга в Подземье включает в себя двухсторонние обязательства, которые обе стороны не могут нарушить. Это нельзя пересчитать в денежном эквиваленте, как сделали бы наверху. Надевая корону, наследник примет все обязательства, данные Меднобородым, а вассалы примут все обязательства, данные Меднобородому. Эти обязательства заключались столетиями и переносились из поколения в поколения. На них держится баланс сил от Балтики до Адриатики, и на них основано отсутствие или прекращение междуусобиц.
— Мы просто поубиваем друг друга, — сказала «госпожа Стржига», — И начнем довольно скоро, если корону никто не наденет. Конфликты интересов тоже складывались столетиями.
— Но разве нельзя заселить приобретенную территорию новыми поселенцами?
— Подземье — не верхний мир, — сказал Ворон Воронович, — Здесь баланс сил определяется не толщиной кошелька и не загруженностью амбаров. Блага земные это условности верхнего мира. Все присутствующие и прочая высшая аристократия Подземья могут неплохо жить и без подданных, и без золота, и без так называемого «простого продукта» и вообще без экономики. Настоящую ценность здесь представляют чувства и эмоции. И достижения, которые приносят чувства и эмоции. Здесь убивают
