котел и в четыре бака, где стоит холодная вода, но когда этим занимаются несколько молодых парней, все происходит словно само собой. Заодно были доколоты остатки недобитой самым первым пациентом кучи дров, а излишки расколотого сложены в поленницу.
Баня при доме была старинная и топилась по-черному. Дым при этом валил из оконцев, из дверей, из застрех под крышей, так что казалось, будто ветхое строение сейчас заполыхает со всех четырех углов.
Топили баньку в три закладки, для чего приходилось подползать к топке на четвереньках, поскольку все помещение наполнял слоистый дым. Страшно сунуться с непривычки в истопленную этак баню, того гляди полезет кожица с ошпаренного тела. Но пара истопников, заправлявших процессом, свое дело знала. Остальные тем временем разобрали лопаты, которых во дворе нашлось несколько, и принялись за недокопанный огород.
— Неужто у вас там помыться негде? — выбрав минуту, спросил Виктор Аркадьевич у командира. — Этак и запаршиветь недолго.
Тот отставил лопату и ответил:
— Есть помывочные пункты. Вода теплая, душевые кабинки, то да се… А тут — баня! Настоящая!
Клубы дыма постепенно просветлели и сошли на нет. «Топится, топится в огороде баня!» — неслось к ожидающим, которые как раз покончили с огородишком. Наконец раздался долгожданный призыв:
— Кажись, готово! Милости просим березовой каши отведать. Как париться будем: по тройкам или все разом?
— Вы угли хорошо выбрали? Не угорите? — потревожился Виктор Аркадьевич.
— Нормально! Фирма веников не вяжет. Ой!.. То бишь как раз вениками фирма и занимается, а все другое — побоку.
В баньку вбились все шестеро. Как они там поместились, Виктор Аркадьевич не загадывал, но первого, самого ядреного пара хотелось всем. Некоторое время снаружи были слышны выкрики, большей частью нечленораздельные: «Ух! Эх, хорошо! А ну еще! Не поддавай много, каменку зальешь! Не учи ученого! Брысь с полка, теперь моя очередь! Эх, хорошо!..»
Разумеется, холодной воды всем не хватило, несколько раз растелешенные солдаты с ведрами в руках бегали к колодцу, вода в котором оставалась ледяной при любой жаре. Виктор Аркадьевич даже начинал побаиваться, что парильщики вычерпают колодец до дна.
Наконец пар в бане иссяк, сменившись сырой духотой, и любители пара один за другим показались на улице.
— Самовар уже кипит, — сказал Виктор Аркадьевич, — а чем вас кормить — не знаю. На такую прорву полевая кухня нужна.
— Обед нам не нужен. Чайку попьем, да и отправимся. Мы не больные и не раненые, просто по баньке соскучились те, кто знает, что это такое.
— Больные или здоровые — баня всех лечит. Так что вы сейчас лечебные процедуры сполна получили.
В этот момент со стороны деревни донесся зык Васьки Богатырева:
— Дачничек сраный! Вещички собрал? Мотай отсюдова, все равно тебе в моей деревне не жить! В навозе утоплю!
Что другое, а вопил Вася по-богатырски. От того, должно быть, и фамилия пошла.
— Что это? — коротко спросил командир.
— Да ну его, — отмахнулся Виктор Аркадьевич. — Глупый конфликт с местным алкашом. Обиделся он, что я ему денег на водку не дал, вот и орет.
— Понятно, — произнес командир и скомандовал свистящим шепотом: — Отделение, в ружье!
Приказ услышали мгновенно. Люди, только что благодушно отдыхавшие после парилки, немедленно собрались вокруг начальника. В руках у каждого невесть откуда появился автомат.
— Только без членовредительства!.. — испугался Виктор Аркадьевич.
— Как там в анекдоте? — усмехнулся главный. — Забьем не до смерти, но помнить будет долго.
Подчиняясь уже не словам, а жестам, десантники нырнули в высокий бурьян и тут же исчезли из виду. Еще немного, и они вынырнули из ниоткуда и плотным кольцом окружили Василия.
— Парни, вы чо? — пробормотал он. — Я же ничего…
Есть такое не слишком гуманное мальчишеское развлечение, которое называется «кружок». Несколько мальчишек становятся в тесный круг, а одного выталкивают в середину. Тот, кто стоит у жертвы за спиной, толкает его. Толкает грудью, руки распускать нельзя, но от этого игра добрее не становится. От неожиданности жертва делает шажок вперед и тут же получает встречный толчок. Его никто не бьет, но толчки, не особо даже сильные, сыплются со всех сторон. Жестокая забава продолжается, пока попавший в середину не падает с ног. Не многие могут продержаться в кружке хотя бы минуту. Васька Богатырев упал после четвертого или пятого толчка. Но и теперь кружок не расступился; подняв голову, Василий увидал, что в лицо ему смотрят шесть изготовленных автоматов.
— Не надо! — забулькал Богатырев. — За что?
— А сам не знаешь? — неласково спросил командир автоматчиков.
— Я же ничо… Че сло — ничо… Не надо меня…
— Раз не надо, то слушай сюда и запоминай. Еще раз покажешься возле этого дома или пристанешь к хозяину — пеняй на себя. Мы ни в полицию, ни в поселковую администрацию обращаться не станем, разберемся сами, быстро и навсегда. Все понял?
— Понял. Я больше не буду… Че сло…
— Знаем мы, какое у тебя чесло. Больше не будешь до первой рюмки. Так вот, чтобы не вздумал втихаря гадить или еще чего устраивать, назначаешься ты, паря, ответственным за этот дом и его хозяина. Воры дом обнесут или цыгане влезут — ты виноват будешь. Молния в дом ударит или ветром крышу сорвет — тебе отвечать.
— Как же за молонью отвечать, если мне здесь и показаться нельзя?
— Как? Молча! Опять же, если хозяин простудится и кашлять начнет или ногу подвернет — спрос с тебя. Нам тебя искать недолго. На Камчатку от нас не сбежишь, да мы и там найдем. Усек? Тогда бегом марш отсюда!
Поначалу Васька удирал на четырех костях и лишь потом побежал на полусогнутых. На бегу он тихонько подвывал, но возразить ничего не смел, понимая, что пуля летит быстрее, чем он бежать может.
Что все автоматы стоят на предохранителях, Васька, конечно, не знал, да и не слишком утешило бы его это знание.
— Красиво они его, — промолвил Тапир, издали наблюдавший за экзекуцией. — Жаль, у меня еще грудь болит, а то бы я тоже попихался.
Подошли бойцы, распаренные и уже слегка перемазанные зеленью.
— Вроде неплохо получилось, — сказал старший. — Больше он тут не появится. Отбили охоту.
— Не начнет он трепаться направо и налево?
— Не должен. Страх ему язычок прикусит. Но если и начнет, кто поверит дураку?
Любители парилки отбыли на позиции, через пару дней ушел на войну и поправившийся Рома-Тапир. На третьей линии наступило недолгое затишье.
Василий, несколько оправившись от испуга, конечно, молчать не стал, но болтовня его приобрела странные формы. В ближайшую среду, когда старухи ожидали автолавку, Клава подошла к Виктору
