И еще мне стало господина Кнофта немного жалко. У него много денег, высокое положение, но он заложник всего этого. Есть у него мечта, такая же, с которой выросли многие тысячи мальчишек, в том числе и я сам: стать охотником за сокровищами Древних.
Нет, не для денег, их у него и без того в избытке — для души. Пусть он и не сможет отрываться от дел так часто, как ему бы хотелось, но Кнофту будет греть душу одно уже то, что в любой момент он сможет это сделать. Но не со мной. И ничего страшного в моем отказе нет: таких, как я сотни, если не тысячи, а добиваться поставленных перед собой целей он умеет.
— Господин Кнофт… — осторожно начал я. Больше всего мне не хотелось огорчать его сейчас, когда глаза горели у него, как у мальчишки.
Торговец не дал мне договорить, замахав руками:
— Все понятно и без слов, господин Сорингер. Жаль, конечно, но отчасти я вас понимаю. И все же давайте еще раз поговорим с вами на эту тему после вашего возвращения с Островов.
— Значит, мы можем отправиться сегодня к вечеру? Все готово, и даже господин Кайль на борту.
— Так вы еще не знаете? — Кнофт сделал удивленное лицо. — Тогда я первым вам сообщу. Вас, господин Сорингер, сегодня вечером ждут в доме отца города, господина Унсета Шеймаса. Знаете, жизнь в Эгастере во многом связана с деятельностью Ост-Зейндской Торговой Компании, и все уже в нем наслышаны, что едва не произошло с одним из ее кораблей. В какой-то мере вы даже герой, Сорингер. Конечно, вы можете отказаться от приглашения, и все же я советую вам этот дом посетить. Стоит ли вам объяснять, как много зависит от вовремя завязанных знакомств?
* * *
Когда я вернулся на «Небесный странник», меня действительно ждало письмо.
«И все же хорошо, что Кнофт меня предупредил, иначе оно застало бы меня врасплох, — вертел я в руках ярко оформленное приглашение, где красивыми буквами с вязью значилось мое имя. — Иначе мне бы не успеть приобрести подходящий наряд. Жаль только, что приглашение рассчитано на одного человека. Неплохо бы захватить с собой Рианеля, наверняка на подобных приемах он чувствует себя как рыба в воде. В приглашении говорится, что можно прибыть с дамой, но Брендос на ее роль не согласится».
Представив навигатора в женском платье, мне стало смешно.
Должен признаться, к дому бургомистра Эгастера, размерами больше походившего на дворец, издали манящего иллюминацией и звуками веселой музыки, я подкатил с некоторой помпой. И все из-за негодяя Ансельма.
— Энди, — наставлял я его, протягивая монеты. — Найми приличную карету. Такую, чтобы в ней не стыдно было туда заявиться.
— Хорошо, капитан, — кивнул он, и, отправившись в город, ее нанял.
Вот только в его представлении приличная карета оказалось такой огромной, что в ней свободно поместились бы все восемь человек команды «Небесного странника» вместе со своим скарбом.
Нет, в остальном она выглядела очень солидно: борта покрывал свежий лак, по бокам от облучка ярко горели фонари, запряжена она была в четверку одномастных лошадей, а кучер, здоровенный такой дядька с длинной смоляной бородой колечками — отличался особой представительностью.
Единственный пассажир в просторном салоне кареты, я чувствовал себя крайне некомфортно. К тому же жесткие рессоры, рассчитанные на другой вес, нисколько не смягчали удары колес о камни булыжной мостовой.
«Спасибо, Энди!», — от сердца благодарил я его, стоически морщась при каждом очередном ударе.
Впечатленные размером, к карете подскочили сразу несколько слуг в парадных ливреях, вероятно, ожидая, что из нее покажется куча новых гостей. Через окно было видно, как они выстроились в две шеренги, оставив напротив дверей широкий проход.
«Собственно, согласен, — ухмыльнулся я. — По словам Кнофта, меня — почти героя, необходимо встречать именно так».
Далее произошёл небольшой казус. Ручка в дверях почему-то заела, сразу мне открыть ее не удалось, и к тому времени, когда я оказался наружи, кучер, отчего-то посчитавший, что можно уже уезжать, тронул лошадей. В итоге мне каким-то чудом удалось удержаться на ногах. И то лишь потому, что я успел ухватиться за одного из слуг. Какая-то деталь из его одежды громко треснула, но мы оба сделали вид, что ничего не произошло. Наверное, все же размер кареты свое слово сказал, да и мой новый наряд непременно должен был произвести впечатление.
Дом, и внешне выглядевший огромным, внутри впечатлил меня величиной до такой степени, что я почувствовал себя слегка подавленным. Слишком уж резкий получился переход после крошечной каюты «Небесного странника» и тем, что я увидел.
Музыка, яркий свет, голоса множества гостей, усиленные куполообразным потолком. И сами гости старались перещеголять друг друга надменностью лиц.
«И как они вообще умудряются между собой общаться?» — удивлялся я.
На мое счастье, возле самого входа оказался Гаруэл Кнофт, чуть ли не единственный из всех с веселым выражением лица.
— Капитан Сорингер! — обрадовался он так, как будто мы знаем друг друга много-много лет, затем надолго расстались, и вот она, наконец, долгожданная наша встреча. — Пойдемте, я вас представлю.
«Судя по тому, как Кнофту уступают дорогу, он и в столице имеет немалый вес», — решил я по дороге к хозяину дома, супруге и двум его дочерям, почему-то державшимся вместе.
— Познакомьтесь, господин Шеймас, это и есть тот самый капитан Люкануэль Сорингер, — сказал он, едва мы приблизились.
Сам Шеймас впечатление на меня не произвел — у Аднера больше стати. Извозчик, везший меня сюда, подошел бы на его роль значительно больше.
— Рад вас видеть в своем доме, господин Сорингер, — заявил Шеймас, протягивая руку.
Рука у него оказалась на удивление твёрдой, впрочем, как и взгляд, которым он меня одарил, Аднеру до такого весьма далеко. Мадам Шеймас, когда я прикладывался к ее ручке, выглядела очень любезно, но глаза ее ясно говорили: вы моим дочерям явно не пара, так что даже и не пытайтесь.
«Даже и не буду, — подумал я, — слишком уж фундаментально вы выглядите, а дочери непременно пойдут в вас, иначе не бывает».
Дочери, кстати, когда я расшаркивался перед ними, поглядывали на меня весьма благосклонно, но воля их матери для меня — закон!
И я поспешил к навигатору «Иоахима Габстела» Лидвейгу, чтобы узнать о судьбе человека, носившего имя корабля. Как оказалось, Лидвейг был уже изрядно навеселе, что даже удивительно — вечер едва начался.
«Наверное, таким он уже прибыл сюда».
