— Нет, господин Аугир, — покачал я головой, — это действительно она. Но вы поймете меня, когда узнаете все подробности. И вы обязательно должны их услышать, перед тем, как все начнется.
Аугир посмотрел на идущих к столу людей, после чего впился в меня глазами так испытующе, что я едва смог выдержать его взгляд. Больше всего я опасался, что сейчас он скажет: «Ну так говорите, внимательно вас слушаю».
Наверное, опасение отразилось в моем взгляде, но Аугир трактовал его по-своему, заявив:
— Что ж, пойдемте, и я очень надеюсь, вам есть что сказать.
Мы зашли в какой-то пустынный коридор, он резко остановился, и, обернувшись, уже начал фразу, когда взглянув на меня, понял все. Я почувствовал, в голове у меня как будто кто-то зашевелил пальцами.
Было очень-очень противно, так, как не бывает ни от чего на свете, но я терпел. Терпел для того, чтобы убедиться — Эйленора меня не обманула.
«Терпи, Люк, в драке бывает хуже, значительно хуже, так что терпи».
И когда выражение лица Аугира начало меняться от сосредоточенного до изумленного, а затем и до озадаченного, после чего в его глазах начал проглядываться страх, я ударил его кулаком.
Ударил в самый кончик подбородка, с размаха, вкладывая в удар всю тяжесть тела. Не задирая плечо вверх, и держа локоть на уровне кулака. Именно так учил меня бить когда-то очень давно, когда я еще был юнгой, один из матросов «Орегано», после того, как однажды вернулся из города на корабль весь в синяках.
Голова Аугира дёрнулась, глаза закатились, и он начал сползать на пол. Сползал Аугир медленно, и мне удалось подхватить его еще по дороге, чтобы спрятать бесчувственное тело за портьеру или ширму, явно что-то скрывающую от посторонних глаз. Не успел я сделать с телом Аугира и шага, когда из-за поворота коридора показался Обст. Окудник был одет в нарядную праздничную одежду, и совсем не походил на человека из Коллегии.
Я положил тело Аугира на пол, понимая, что с Обстом мне не справиться, будь у меня даже при себе складной матросский нож, оставшийся у навигатора Иоахима Габстела.
Обст приблизился вплотную, склонился над телом, приложил два пальца к шее Аугира, затем выпрямился и произнес:
— Уходите, капитан, я вас не видел, только уходите очень быстро.
— Спасибо, Обст, — скорее прошептал, чем сказал я, быстрыми шагами направляюсь в залу: «Вот только быстро у меня не получится».
Следовало предупредить Эйленору, иначе, к чему я все это затеял? Но вдруг она уже за праздничным столом? И тогда придется к ней приближаться, что-то говорить на ухо, привлекая внимание всех остальных, в том числе и людей Коллегии. А их здесь должно быть много.
Первым, кого я увидел в зале, был Герберг, беспомощно озирающийся поверх голов двух девиц, явно ему навязавшихся.
Вероятно, он меня поджидал, но я скользнул мимо него взглядом, и с облегчением перевел дух, увидев в глубине зала Эйленору в компании из нескольких человек.
«Извини, Герберг. Все у тебя в жизни сложится замечательно. Ты освоишься, и начнешь чувствовать себя на приёмах как у себя дома. И привыкай к тому, что множество девушек сами будут вешаться тебе на шею, клянясь в искренней любви. Ну а мне сейчас необходимо спасти всего лишь одну. Ты не поверишь, еще не так давно я готов был убить ее собственными руками, чтобы спасти другую. Как сложно в этой жизни разобраться во всем самому, и подсказать некому».
Придумывать причину, чтобы отозвать Эйленору в сторону и объяснить ей ситуацию, было некогда, и потому довольно невежливо растолкав по пути окружавших ее людей, подойдя вплотную, я сказал:
— Уходи, Эйленора, уходи срочно.
Судя по тому, как стремительно побледнело ее лицо, она поняла все сразу. И мы пошли к выходу: впереди я, а сзади по каменным плитам пола раздавался дробный стук ее каблучков, и звук шагов ее спутника.
Лакеи без промедления открыли перед нами двери, но во дворе перед домом, запруженном каретами, начались проблемы. Откуда-то сбоку показались несколько людей, явно намеревающихся преградить нам дорогу.
— Уходи, Люк, — почти крикнула мне Эйленора, голосом, не допускающих возражений. — Уходи, ты будешь только мешать.
И я пошел, пошел все быстрее, стремясь поскорее покинуть это место, воспользовавшись тем, что преградившие путь люди вдруг застыли.
Без Аугира Коллегия с Эйленорой не справится, но даже если я и не прав, то все равно мне здесь делать нечего: эта война без звона мечей и посвиста стрел. Ну а я должен срочно попасть на корабль. И не приведи Создатель, если господина Каилюайля Фамагосечесийта не окажется на его борту, даже думать об этом не хочется.
И все же, перед тем как выйти со двора на улицу через огромную арку с чьим-то изваянием на самом верху, я, не удержавшись, взглянул туда, где оставалась Эйленора с отцом своего будущего ребенка, чье имя мне до сих пор было неведомо.
Во дворе развернулась безмолвная битва. Эйленора пятилась к ожидавшей ее карете с уже распахнутыми дверцами, а окудники Коллегии, числом не менее восьми человек, стояли на месте, не в силах пошевелиться. Она вполне могла их заставить броситься друг на друга, и убивать, и убивать. Но, вероятно, что-то в ней изменилось и изменилось в лучшую сторону. А может, она такой была всегда, и я просто плохо ее знал. Хотя, возможно, все объяснялось гораздо проще: Эйленора не хотела привлечь внимание кучеров и слуг, прибывших вместе с хозяевами, и расположившихся в недалеком флигеле.
На улице перед особняком бургомистра не оказалось ни одного извозчика, а я так наделялся на это. Да и чего удивительного: дом располагался вдали от центра, едва ли не на окраине, по соседству с такими же богатыми домами.
«Вернуться во двор? — лихорадочно размышлял я. — Нет, это самоубийство.
Все они, несомненно, видели, на чьей я стороне, так что самым разумным решением будет бежать отсюда, бежать со всех ног».
Откуда-то из темноты появились еще несколько человек.
Они быстрым шагом направились в мою сторону, и мне едва удалось юркнуть от них незамеченным в густую тень, образованную колонной арки въездных ворот и примыкающей к ней высокой каменной оградой.
«Ну и что они там, во дворе медлят? Почему до сих пор из ворот не показалась карета с Эйленорой?»
С места, там, где я находился, внутренний двор не был виден, и только доносился какой-то шум, проклятия кучера, и звучные удары хлыстом. Вероятно, по лошадиным крупам, поскольку слышалось еще и конское ржание.
«Кареты сцепились, судя по всему, — думал я, вжимаясь в камень, когда мимо прокрались эти четверо. — Ну, они точно не станут помехой: арка без всяких ворот, а что они смогут сделать? Остановить карету? И каким это интересно образом? Броситься под ноги лошадей».
