– Всем пятерым?
– Вы же его знаете...
– Знаю... Бедные девочки... Мало им монастырского быта. Что с поисками Мельничного Подмастерья?
– Ваше величество, это – легенда, которая ходит среди крестьян. Легенда о мельничном подмастерье, самом старом и самом сильном колдуне Нассберга. Колдуне, чей возраст никто не помнит, колдуне, который не хочет становиться мастером, хотя при желании легко мог бы стать и королем. Колдуне, который превыше всех ценностей ценит свободу и не допустит, чтобы дворяне и богачи обижали простых людей... Всего лишь легенда.
– Я разговаривал с этой легендой. Он мне нужен. Найдите его.
– Ваше величество, но ведь его никто не видел...
– Его видел Я! Ищите! Где бы он не спрятался – найдите мне эту легенду! Я хочу разговаривать с ним на равных!
***
– Рудольф, ты дурак!
Август цу Гроссабгрунд прошел туда-сюда. В казарменной комнате особо не разбежишься.
– Знаю, – бесцветным голосом произнес Рудольф цу Фламменден. Да, теперь у него была фамилия. Выбранная самим королем. Будь воля Рудольфа, он подобрал бы что-нибудь менее торжественное, но с королями не спорят.
– Нет, я понимаю, ты – дворянин, гвардеец, Личная гвардия... Спаситель королевской дочери и все такое... Но как тебе в голову пришло просить у короля ее руки? Да она младше тебя в два раза!
– Ну и что?
– В конце концов, она – дочь короля!
– Я люблю ее.
– Рудольф, – Август присел на кровать, на которой лежал гвардеец. Вопиющее нарушение устава...
– Рудольф, скажи мне, зачем тебе это? Я всегда считал тебя самым хладнокровным из всех моих ребят. Как тебя угораздило влюбиться?
– Не знаю, – Рудольф пожал плечами и взял гитару. Проиграл несколько аккордов.
– Ты хотя бы у нее спросил, хочет ли она замуж за немолодого битого, колотого и рубленного гвардейца?
– Спросил.
– И?
Рудольф промолчал.
***
– Разрешите проехать?
– Что ты... о, простите, ваше высочество.
Молодой дворянин, только что готовый ринуться в схватку с неосторожной девушкой, толкнувшей его коня, тут же рассыпался в извинениях.
Ирма вздохнула. Идея покататься по городу верхом, чтобы привести мысли в порядок, уже не казалось ей хорошей. Тесно, толчея, дамское седло... Сопровождающие, хорошо еще, что она смогла заставить их ехать позади. Придворные сразу подчинились, а вот гвардейцы...
Гвардейцы...
Ирма вспомнила утренний разговор с Рудольфом. Неожиданно... Неожиданно, но приятно. Какой девушке не понравится, когда в нее влюбляются, в особенности, такие героические мужчины, как Рудольф. Да, немолодой, ну и что? Да, не очень красивый... Дитрих был красавчиком и что?
Рудольф хороший человек... Вот только что ему ответить?
– Эй ты, – дворянин быстро нашел на ком сорвать злость, – Убирайся с дороги! Не видишь, из-за тебя я толкнул госпожу!
– Да, господин.
Немолодой крестьянин привычно поклонился и потянул в сторону своих волов, запряженных в повозку, груженую мешками.
– Поживее!
– Да, господин.
Ирму неожиданно царапнуло. Казалось, обычное зрелище, дворянин приказывает, крестьянин повинуется. Раньше она и не обратила бы внимания. Но после знакомства с Якобом...
Теперь она знает, что крестьяне бывают умными, честными, верными и добрыми. Что они – такие же люди. Да, им можно приказывать. Но нельзя считать их безответными скотами.
Это... неправильно.
– Да пошевеливайся ты! – дворянин замахнулся плеткой.
– Да, господин.
Ирма не успела остановить дворянина: тот нанес удар...
Промахнулся по не вовремя поклонившемуся крестьянину, подпруга лопнула, и дворянин рухнул на землю, сопровождаемый смехом своих товарищей.
Вот так... – подумала Ирма, – дворяне и крестьяне. Одни – наглые и считающие, что им все позволено (она помнила свой опыт переодевания в крестьянку), другие – тихие и безответные, ничего не желающие видеть кроме своего зерна, как... некоторые.
Крестьяне и дворяне. И Рудольф.
Что же ему ответить?
Ирма проехала мимо поднимающегося с земли дворянина, глубоко задумавшись, поэтому даже не улыбнулась.
Крестьянин низко поклонился ей. Может быть, он улыбался, понять этого было нельзя.
Лицо крестьянина скрывала большая широкополая шляпа.
***
По пыльной дороге, мимо сжатых полей и скошенных лугов, ехала повозка, запряженная двумя серыми волами. Правого звали Налево, а левого – Направо.
Якоб лежал на повозке, смотрел в небо и думал. Под его головой лежали два мешка с волшебным ксенотанским зерном, колос которого занимает всю соломину сверху донизу.
Король не обманул.
Хотя, конечно, нужно еще посадить зерно, дождаться, пока оно вырастет и тогда только можно будет точно сказать, соврал король или нет. Вот только заниматься этим Якобу не хотелось.
Прав, трижды прав был старый Ганс, когда оставил младшему сыну в наследство только повозку с волами.
Пропутешествовав через полкоролевства, побывав в столице, сразившись с нечистью, встретившись с самим королем, Якоб понял, что спокойная и размеренная крестьянская жизнь не по нему.
Не то, чтобы ему нравились приключения – для них Якоб был слишком спокойным и флегматичным – ему нравилась дорога.
Кто-то растит ксенотанское зерно, а кто-то – его ищет.
Якобу понравилось странствовать.
Он отвезет зерно братьям – вот обрадуются – и отправится дальше, за новой мечтой. Может быть, потом он остепенится и осядет, заведет семью, детей. А пока – дорога.
Ведь столько всего на свете интересного...
Нет, Ирма не смогла бы быть с ним, а он – с ней. Они слишком разные.
Якоб лежал на повозке и смотрел на облака, проплывающие над ним. Вот это похоже на огромную гору, это – на дворец... Это – собака, это – кувшин...
А это – перевернутое лицо Лотты.
– Спишь?
– Нет. Просто лежу.
Девчонка увязалась за ним. Чем-то ей, наверное, приглянулся спокойный парень, которого Лотта и видела-то пару раз. Как Якоб не объяснял, что у него нет ни дома, ни земли, что он собирается отправиться в путешествие – Лотта не отставала. Она была готова жить в палатке, ночевать у костра, лишь бы вместе с ним. В конце концов Якоб согласился.
Лотта своей бесшабашностью напоминала Фукс, разве что без злобы и грубости, без ненависти к людям. Может, и правильно, что она поехала с ним. Вдвоем веселее. Тем более, Якоб чувствовал, что Лотта не станет жаловаться на тяготы пути.
Живость и активность девчонки будут хорошим дополнением к спокойствию и неторопливости Якоба. Они разные, но они похожи.
Вместе они составят отличную пару.
Якоб улыбнулся про себя. Пару? Пока они еще просто друзья, но судя по взглядам Лотты...
