не предам человека, который спас моего супруга ценой своей свободы, а теперь я вижу, что и жизни.
– Катари! – Как она может ставить свою жизнь вровень с жизнью Фердинанда?! – Катари, вспомни, что ты говорила о Вороне! О том, что он делал с тобой… Как ты можешь его защищать? Он…
– Ричард Окделл, – она почти шептала, но это было громче всех воплей Айрис, – стыдитесь! Ваше величество, я была откровенна с сыном Эгмонта. Я говорила с ним как с другом, доверившись чести Повелителей Скал. Я была королевой, он – сыном мятежника. Сейчас все изменилось: Ричард Окделл – друг вашего величества и цивильный комендант столицы… Я – жена узника Багерлее. Мне не место в столь блистательном обществе.
3
– Вы верите этим сказкам? – Марсель заставил себя пожать плечами и проглотить пару маслин. Завопи наследник от радости, папенька бы не понял, и потом, сплетня была слишком хороша, чтоб оказаться правдой. – Но, если Ворон топил «гусей» в Хексберг, кто рубил змея в Олларии?
Отец щедро полил острым маслом привезенный из Валмона мягкий сыр – другого он в дороге на памяти Марселя не ел.
– То, что произошло у эшафота, мог сделать лишь Алва, следовательно, это был он, но люди склонны принимать желаемое за действительное. Ракану придется доказывать, что Кэналлийский Ворон у него в руках. Узурпатор покажет пленника, по крайней мере, послам. Надеюсь, вы знаете, кто является дуайеном Посольской палаты?
– Ургот, – Ворон в Багерлее, а не в Хексберг, а ведь чуть было не поверилось. – Маркиз Габайру.
– Исключительно достойный человек, – кивнул родитель, смакуя сыр. – Я встречался с ним в юности. Тогда вся Оллария лежала у ножек Клотильды Дюмэль, а мы с Габайру и известным вам Бонифацием предпочитали лежать не у ножек, а между… Увы, Бонифаций променял Кло на совершенно никчемное создание, за что и поплатился. Как вы его нашли?
– Он… – Марсель замялся, подыскивая слова, – внушителен, хоть и не так, как вы.
– Он младше на четырнадцать лет, – наставительно произнес папенька. – Я написал о вас маркизу Габайру.
– Вы желаете, чтобы я отвез письмо?
– Разумеется, нет. Ведь я лишил вас наследства за дезертирство и переход в урготское подданство.
– Значит, я дезертировал? – деловито уточнил Марсель. – Что ж, я так и думал. Армия – пренеприятная вещь. Утренние вставания, отсутствие горячей воды, какие-то приказы… Я с трудом дотерпел до Урготеллы и понял, где мое место.
– Не пытайтесь обмануть собственного отца, скрывая истинную подоплеку своего отвратительного поступка, – строго произнес глава семейства. – Вы, будучи пьяным, разгласили интимную тайну герцога Алва, испугались его мести и бросились за спасением к Фоме.
– Какую тайну? – навострил уши виконт. – И кому именно я ее разгласил?
– Разумеется, урготам, – слегка поморщился отец, отодвигая опустошенную тарелку. – Если б вы разгласили тайну гайифцам, то стали бы подданным Гайифы.
– Не стал бы, – возразил Марсель, подворачивая манжеты, – мне не нравятся мистерии.
– Это у нас фамильное. – Батюшка поднял крышку и зажмурился, вдыхая запах пряного мяса. – Все Валмоны – бабники, однако разговор о Гайифе беспредметен. Вы уже стали урготом, а я, получив письмо Шантэри, от вас отрекся. Вернуть титул вы можете только при помощи Ракана.
– Я добьюсь расположения его величества, – заверил Марсель. – Братья знают о моем позоре?
– О нем знают все, кому следует, – объявил папенька и вырвал пулярке ногу, – иначе какой же это позор? Кстати, чтобы вернуть наследство, вам предстоит раскрыть тайну Алвы еще и Ракану.
– Но что же я разгласил такого, – нахмурился лишенный наследства виконт, – чего не разгласили сам Ворон и господин Штанцлер?
– Ракан одержим гальтарской древностью, – все еще крепкие зубы впились в мясо, брызнул сок, – это даже… собаки знают. При этом он полный невежда, но никогда в этом не признается.
– Зато Фома не одержим ничем, кроме выгоды. – Марсель последовал родительскому примеру, лишив птицу второй конечности. – Он за древнюю тайну меня не удочерит. Ургот спал и видел выдать дочь за Алву, очень надеюсь, что он не проснулся.
– И не проснется, – успокоил папенька, берясь за бокал. – Ракан не увидит ни принцессы, ни меча, но услышать может многое. В том числе и от вас.
– Постараюсь не обмануть ничьих ожиданий, – заверил Марсель и вгрызся в доставшуюся ему ногу, – ни ваших, ни Фомы, ни Ракана. Я сделаю всё, чего от меня ждут все.
– Нет, вы сделаете всё, чего от вас не ждут. Между прочим, Бонифаций с Рафиано уведомили меня о ваших военных успехах, а граф Шантэри – о дипломатических. Видимо, я должен вами гордиться, – задумчиво произнес граф, – однако петь на палубе вражеского галеаса неразумно. Что именно вы пели?
– Романс о розах. – Виконт едва не бросил кость под стол, но вовремя вспомнил, что Котик внизу. – К сожалению, у меня нет при себе лютни, а петь без сопровождения я могу только в бою.
– Я бы не назвал вас хорошим певцом, – выпятил губу отец, – скорее посредственным, а Валмоны если что-то делают, то делают лучше всех. Шантэри советует вам избрать дипломатическую карьеру, я склонен с ним согласиться.
– Мой долг, – нашелся виконт, – служить моему новому сюзерену там, где он сочтет нужным. И так, как сочту нужным я.
– Вы стали дерзки и самоуверенны, – отрезал отец, – а ваши письма были редкими и лишенными должных подробностей, что усугубляет вашу вину, но вы отлучены от дома, и это больше не имеет значения. Кстати, запомните: заверенные копии моего завещания хранятся у графини Савиньяк, епископа Бонифация и экстерриора Рафиано; а теперь потрудитесь спуститься вниз и проверить, заложена ли карета.
– Жабу его соловей, – растерялся Марсель. – Вы не будете ужинать?
– Я не одобряю кровосмешения, тем более столь омерзительного. – Граф пожевал губами и хлебнул кипяченой воды, готовя язык к новому вину. – Потрудитесь впредь следить за срывающимися с вашего языка образами. Да, я еду прямо сейчас. Я не могу надолго покидать Валмон: астры и кэналлийцы требуют неусыпного внимания, кроме того, я взял слишком мало оливкового масла. Его хватит лишь до Савиньяка.
– Вы намерены навестить графиню?
– Разумеется. – Кустистые брови взмыли вверх. – Уж не думаете ли вы, что я выбрался из дома ради случайной встречи с запятнавшим мое имя отпрыском?
– Не думаю, – поспешил заверить запятнавший отпрыск. – В таком случае я не передаю свой поклон и свое восхищение госпоже Арлетте?
– Оставьте их при себе, – отрезал Валмон-старший, – вместе с сундуками, которые находятся в вашей комнате. Пяти тысяч таллов на первое время вам хватит, а дальше извольте жить за счет вашего нового короля. Не забудьте рассказать Жозефу, на что похож Фельп.
– Вы его привезли? – Воистину, родитель превзошел сам себя. – Должен ли я выплатить ему жалованье за время своего отсутствия?
– Все ваши долги погашены, – пухлая рука поднесла бокал к самому нижнему из трех подбородков, – но их было подозрительно мало. Вы перестали играть?
– Не перестал, – выдержать с отвычки
