столицы, черные камни обелисков, серые глиняные заборы бедноты, красные и желтые
стены храмов – все раскалилось и дышало ленивым жаром. Этот послеполуденный, ленивый жар беспрепятственно проник в сады, окружающие дома торговцев и богатых
чиновников, построенные на берегу Геона. От него не было спасенья. Даже на широком и
низком ложе, поставленном рабами для хозяев поближе к реке, в окружении ярких цветов
и пышной зелени деревьев.
Яр, на этом ложе, лежа на боку, вяло протянул руку к вазе с фруктами, оторвал от грозди
большую, черную, сочную виноградину и задумчиво положил ее в рот. Виноградина, в
прозрачных капельках воды, на вид прохладная, оказалась неприятно теплой. Второй
Отец потянулся было к кувшину, чтобы налить себе вина, но потом передумал. Вино
также могло оказаться теплым, хотя его совсем недавно принесли из глубокого темного
подвала. Высокородный шумно вздохнул, подложил под бок еще одну подушку и
взглянул на супругу. Та, одетая в полупрозрачное синее льняное платье, совершенно уйдя
в себя, внимательно рассматривала свое отражение в зеркале. Уоти, сидящий напротив
них с листами бумаги, заметив, что его хозяин отвлекся, оторвал взгляд от документов, но
Второй Отец кивнул ему, мол, слушаю внимательно, продолжай.
И жрец опять забубнил:
– Теперь три тюка шерсти коз также из провинции Нехен. Шерсть белая, отменная, на
каждом тюке стоит личная печать начальника вещевых складов Императора Санахта, будь
он благословенен…
Яр бросил тоскливый взгляд на реку. Со стороны Геона не было ни дуновения ветерка. На
его сейчас зеркальной до боли в глазах зеленой поверхности, в пяти имперских локтях от
берега, стоял на якоре большой морской торговый корабль с переброшенными сходнями.
Однако на них не было ни души. Даже рабы, переносящие груз, попрятались куда-то в
тень…
Между тем голос Уоти продолжал и продолжал бормотать. От тембра этого голоса глаза
Второго Отца Великого Дома Ибер, в начале доклада ясно и зорко глядящие в мир, совершенно непроизвольно для их владельца начали закрываться. Веки с каждым новым
перечнем товара так и норовили все чаще остаться внизу. Яр делал над собой чудовищное
усилие, чтобы удержать глаза открытыми, но голос проклятого жреца, его же
собственного храма, обладал поистине мистической силой.
Эта сила, в конце концов, коварно и подло, исподтишка окончательно обволокла со всех
сторон Второго Отца. Все члены его расслабились, как после хорошего массажа в бане. В
голове что-то приятно загудело, глаза вначале съехались к переносице, потом закатились
и веки, бесповоротно проиграв сражение – плотно закрылись. Второй Отец сладко
почмокал губами, засопел носом, а потом громко и протяжно всхрапнул, как боевой осел, идущий в атаку. Локоть, на который он опирался, предательски поехал вперед, голова, соответственно откинулась назад, и он со всей дури впечатался затылком в дубовый шест, который поддерживал белое хлопковое полотнище над ложем. Этот предательский удар
сзади вернул его в реальность, хоть и не сразу. Яр тихо вскрикнул что-то вроде – «ой, Сешт» и ничего не понимающим, дурным взглядом, недоуменно огляделся. Мол, где я, в
какой преисподней и какой демон меня сюда затащил.
Этот демон оказался сидящим прямо напротив. Он был наголо брит, как и положено
писцу и сосредоточенно искал нужный лист бумаги, который куда-то, как назло, затерялся
в стопке других. Пальцы у демона были все в чернилах. Даже на носу оказалось черное
пятнышко. В своей сосредоточенности он совершенно не заметил, что Второй Отец
пребывает, скажем так, в некотором недоумении и поэтому, найдя нужный документ
демон радостно решил наводить чары дальше:
– Теперь финики сушеные…
Яр тихо зарычал, вырвал из рук жреца листы и сладострастно, с остервенением их
разорвал:
– Будь все проклято, Уоти!! Твои мешки с зерном, финики, такни льняные и хлопковые
трех расцветок с печатями какого-то имперского урода и сам Император будь проклят!!
Пойти ему действительно голову оторвать что ли? Вот прямо сейчас, просто и
незатейливо, как прозорливо предлагал Нахти, а я дурак старый не послушал! Ты меня
извести, что ли хочешь, жрец этим нудным – Второй Отец неожиданно очень талантливо
передразнил лже-писаря, скорчив постную мину – «…Императора Санахта, будь он
благословенен…», а!?
Уоти недоуменно и растеряно посмотрел на обрывки листов:
– Но, Величайший, ты же сам сказал – дехены счет любят и поэтому все учесть, до
последнего зернышка с обязательным докладом. И при этом точно соответствовать образу
приказчика. Вот я и…
– Ну, я же не приказывал при этом меня отправить навечно к Эхаби на ее поля мертвых, скотина ты эдакая!! Еще чуть-чуть, и ты меня совсем законопатишь в деревянный ящик со
своей белой шерстю!
Ничего не понимающий жрец понуро пробормотал:
– Это не моя шерсть, Второй Отец. Я рыжий от рождения. Это шерсть коз из провинции
Нехен в тюках, с личной печатью начальника вещевых складов Императора Санахта, будь
он благословенен …
Яр протяжно и безнадежно застонал, схватил большой серебряный кувшин с
действительно теплым, крепким вином и начал из него с наслаждением пить, нервно
дергая кадыком. Допив кувшин до дна, он отшвырнул его в кусты роз рядом с ложем и
посмотрел на Марту прояснившимся взглядом:
– Драгоценная, может быть лучше ты, а!? А то я за себя не отвечаю со всеми этими
финиками!!
Его спутница с трудом оторвала задумчивые глаза от зеркала:
– А? Что?
– Я говорю, мешки с ячменем, будь они трижды прокляты, не поможешь проверить, несравненная?!
Марта рассеяно кивнула, и опять перевела взгляд в зеркало:
– Да… конечно помогу,… мешки с ячменем…финики… всю жизнь мечтала…
Яр, ловя за хвост птицу удачи, до дрожи в коленях боясь, что его супруга сейчас
окончательно оторвется от полированного диска бронзы и поймет, во что ее втравливают, не говоря больше ни слова, одним мощным движением, выбросил свое тело с ложа и
рванул в сторону дома прямо через драгоценные кусты алых роз. Он прошел через них как
гиппопотам сквозь камыш, оставляя за собой широкую просеку. А спустя несколько
мгновений, уже с противоположной стороны сада послышался его командный рык:
– Мдджэй, собери немедленно свою банду!! Сейчас я буду проверять, чему вы научились
от меня за десять дней!! Серпы – к бою!!
Первая Мать чуть отставила зеркало от себя, провела пальцем под глазом, растирая
невидимую морщинку, а потом облегченно улыбнулась:
– Тьфу ты, просто показалось….
Запасливый Уоти, ошалевший от всего этого бедлама и совершенно сбитый с толку, вытащил из под зада копии разорванных Вторым Отцом документов, и тихо кашлянул в
кулак:
–Так будем повторно считать мешки с ячменем, Великая Мать? Они стоят пятнадцать
серебряных дехенов. У меня подробно все записано…
Спутница Яра окончательно оторвала взгляд от зеркала и с недоумением на него
посмотрела:
– Какие мешки, жрец?
– Ну, про которые только что говорил Величайший, крови и силы ему…
Марта решительно положила зеркало на ложе и огляделась:
– А где он? Куда подевался? Только что же был здесь и ел виноград…
Потом видимо вспомнила, что прошло по краю ее сознания, пока она занималась своим
отражением, и прошипела:
– Нет, ну какая же хитрая и подлая котяра, а?!
Она властно протянула руку:
– Дай мне списки, Уоти.
Быстро просмотрев листы бумаги, Марта решительным жестом разорвала их и бросила
обрывки за спину:
– Все в порядке, жрец. Не волнуйся.
– Но, Великий сказал, что дехены счет любят…
Первая Мать досадливо поморщилась:
– Да какие дехены, Уоти? Я тебя умоляю… Их, у нас столько, что можно купить не только
самого Императора, но и всех бабищ из его гарема в придачу. Все равно все эти финики и
шерсть никто не собирается продавать. Второй Отец, по-видимому, решил лишь занять
тебя, чтобы ты не бездельничал до нашего отплытия. Поэтому перестань забивать голову
разными глупостями и займись лучше чем-нибудь приятным. Например, пойди и завали
на спину вон ту стройненькую рабыню-скромницу, поливающую цветы. Пусть порадуется
напоследок. Я разрешаю.
Когда совершенно сбитый с толку жрец, торопливо ушел, Марта взяла зеркало и снова
начала внимательно рассматривать свое отражение…
Вся эта суета продолжалась еще два дня. Когда ладья Шу появилась на востоке в третий
раз, Яр самолично затащил на корабль все кожаные мешки, взятые из храма в пустыне, а
затем приказал явиться к себе жрецу и командиру наемников:
– Вначале слушай ты, Мдджэй. Сегодня отплываем. Поэтому сейчас, твои люди пройдут
по дому и убьют всех рабов во главе с управляющим. Но, никакой резни. Каждый раб
