– Никакой опасности нет, принц.
– Откуда ты знаешь, Робин?
– Я отер ваши раны чистой кровью.
– Ничего себе! – присвистнул принц.
– Скажи спасибо моей любимой Эльфине. Это она промышляет в своем сарайчике и занимается приготовлением полезных снадобий. Когда я уходил, она сунула мне в карман этот пузырек.
– Скажи спасибо своей Эльфине и передай ей небольшой подарок от меня.
Принц открыл ящик бюро и вытащил оттуда бусы из сверкающих рубинов.
– Благодарю вас, принц Перль, – поклонился монарху эльф. – Робин и Эльфина все принимают с благодарностью. Но в следующий раз плотнее закрывайте окна.
– Скажи мне, друг Робин, кто из дворцовых слуг может посещать библиотеку и читать там философские книги?
– Кроун! – не раздумывая, ответил Робин.
– Ну и зачем ему трактаты о любви?
– Он сам еще молод. Ему едва минуло сорок лет.
– Но у него есть любимая Фаустина, которую он сам сделал принцессой.
– И наложницей, – уточнил Робин. Ему было жаль доброй Фаустины.
– А в чем разница? – не понял принц. – Какую еще судьбу хочет для себя простая ныряльщица за жемчугом?
– Женщины хотят иметь мужа и дом, где звенит детский смех, – сказал Робин и прослезился.
– Ты-то чего плачешь, Робин? У тебя же есть Эльфина.
– Но даже волшебная стрекоза не может родить ребенка от эльфа!
– Значит, Фаустина несчастна?
– Еще как! Лучше бы она осталась ныряльщицей.
– Странно, но Платон в своем «Пире» ничего не писал о брачной жизни. Он писал о всевозможных наслаждениях, возведя их в форму познания, которое ведет к высшей форме любви, а потом распространяется на все сферы жизни и делает старость прекрасной. Признаться, я сам немного запутался.
– Я ничего не могу сказать вам по поводу уважаемого сеньора Платона. Я с таким трудом добыл для вас ключ от залы, где лежит ваша матушка, королева Маргарита, а вы до сих пор не навестили ее, – с укором сказал Робин.
– Мне сначала надо разобраться с Кроуном, который, став моим регентом, причинил много вреда моему Жемчужному королевству. Я даже не знаю, как живут мои подданные.
– Простите ваше высочество, но мы, дворцовые, тоже не бываем за кирпичной стеной. Но пока, благодаря Кроуну, ваше королевство процветает, и вы один из самых богатейших женихов в Венеции.
– Все. Мы закончили, Робин. У меня неотложные дела.
– У меня тоже, ваше высочество.
– Какие же? – усмехнулся принц.
– Я иду пить сладкий нектар к своей любимой Эльфине.
И эльф тут же исчез.
– Ха-ха-ха! – от души рассмеялся принц. – Этот хитрый эльф хорошо подловил меня!
Потом принц стал раздумывать, что бы ему надеть для визита к Фаустине. Зная ее любовь к простым вещам, он решил все-таки напустить немного томности и оделся, как принц Гамлет: темные штаны, просторная белая рубашка и черные туфли.
Принц посмотрел на себя в зеркало, нашел себя посвежевшим, помолодевшим и вполне достойным для такой зрелой и красивой дамы, какой была принцесса Фаустина. Вместо шпаги к поясу, он прикрепил только адмиральский кортик в простом кожаном футляре.
Принц встал на середину комнаты, глубоко вздохнул, выдохнул, и вихрем помчался вон из своих покоев. Он летел по коридору в предчувствии сладостного наслаждения, его синие глаза горели, а кровь играла в молодом прекрасном теле.
Подойдя к дверям покоев Фаустины, принц немного замешкался, не зная, что сказать взрослой и опытной женщине. Потом он тихонечко постучался, но ему не открыли. По всей видимости. Фаустина занималась своим любимым садом. Принц слегка надавил на дверь, и она открылась.
«Совсем с ума сошла тетушка Фаустина. Жить в жемчужном замке и не запирать двери. Здесь помимо эльфов и гигантских стрекоз еще и вороны начали летать!» – буркнул принц и вошел в скромную приемную принцессы, где стоял диван с полосатой обивкой, очень напоминающей матросскую тельняшку. Больше никаких красот в помещении не было. Даже деревянный стол не был инкрустирован по моде тех времен. Совершив сквозной пробег сквозь апартаменты Фаустины, принц выбежал в сад, где сама хозяйка, одетая только в нижнюю рубашку и корсет, собирала в маленькую корзиночку сочный виноград. По всей видимости, Фаустина была в хорошем настроении. Ее каштановые волосы струились по спине, а на голове как всегда была ее любимая соломенная шляпка, украшенная живыми маргаритками, вокруг которых живописно летали разноцветные бабочки.
– Все-таки ты пришел, – усмехнулась Фаустина.
– Эрот разлит по всей природе и живет в наших душах! – не очень верно процитировал Платона принц.
– Это не твои слова, принц, – рассмеялась Фаустина, вытирая грязные руки о кружевной фартук. Она была не очень опрятной по природе, но если бы следила за собой, то слыла бы одной из красивейших женщин Жемчужного острова. Но Фаустина не чувствовала себя ни принцессой, ни красавицей. Сад с его фруктовыми деревьями, клумбы, усыпанные оранжево-красными маргаритками, да крепкая граппа были ей больше по душе.
– Принцесса Фаустина, – весь дрожа, сказал принц, – вы ничем мне не обязаны и имеете право не принимать меня. Даже если я чем-то оскорбил вас в ту ночь, я готов искупить свою вину. Скажите только, как, и я сделаю все, что вы пожелаете. Я до конца жизни буду любить, и чтить вас, как мать. Ой! Что я сказал? Прости меня, Фаустина! – закричал принц, подбегая к принцессе и целуя ее выпачканные виноградным соком руки.
– Не извиняйся, принц Перль. Я все поняла. Тебе понравилось быть с женщиной. Вот и все.
– Нет, это не все, – возразил принц. – Я знаю, что моя внешность сильно изменилась, и я уже не тот женоподобный мальчик, каким был раньше. Я стал замечать в себе приступы гнева, когда вижу какую-то несправедливость, а иногда во мне бушует ярость хищника.
При слове «хищник» Фаустина вздрогнула.
– Не развивай в себе эти качества, иначе на нашем Жемчужном острове ты превратишься в зверя.
– Посмотри, Фаустина! У меня появились седые волосы! – И принц склонил свою черноволосую голову перед принцессой.
Даже не посмотрев на эти три серебряные нити, Фаустина нежно прижала голову принца к своей груди и сказала:
– Просто жгучие брюнеты седеют быстрее, чем блондины и шатены.
Преданно глядя на Фаустину своими синими глазами, принц обнял принцессу и увлажнил ее сухие губы робкой страстью непорочной юности.
– Моя плоть беснуется, и я знаю, что это плохо.
– Почему? – спросила Фаустина, жестом отстраняя принца и приглашая его сесть за стол, на котором стояли наполовину початая бутылка граппа и приготовленная самой Фаустиной жареная рыба. Не дождавшись ответа, Фаустина спросила:
– Ты голоден, мой мальчик? Тогда ешь!
– Я вообще-то не голоден, но кто откажется от твоей стряпни, Фаустина? – И принц начал с хрустом уплетать жареную рыбу. Фаустина выпила немного граппы, предложила принцу, но тот отказался.
– И все-таки, почему ты так ненавидишь свою плоть? – улыбнувшись, спросила Фаустина.
– Потому что юноша постепенно должен идти от влечения плоти к любви духовной, и лишь тогда ему откроется некое божественное познание.
– Какой ты умный, Перль! – усмехнулась Фаустина. – У нас, простолюдинов, все эти чувства существуют как-то вместе.
– Это сказал Платон! – гордо продемонстрировал свои знания принц.
– Ну, с Платоном мы спорить не будем, – сказала Фаустина, – и сделаем в точности так, как он пишет в своих книгах. – И принцесса медленно, как будто бы испытывая терпение принца, стала расшнуровывать свой корсет, благо носила она его шнуровкой спереди.
Завидев персиковые груди Фаустины, принц подбежал к ней, сорвал с нее шляпу, обнял за уже начинающую полнеть талию и стал целовать эти сочные плоды, которые под его поцелуями наливались сладким соком.
Однако идиллию влюбленных нарушило неприятное карканье ворона, который кружил над столом с объедками. Его карканье было до такой степени неприятным, что Фаустина даже побледнела. Она взяла принца за руку и сказала:
Знаешь, мне как-то не по себе. Этот ворон навевает на меня страх. Пойдем лучше ко мне в спальню и там продолжим читать Платона. Кстати, как называется это произведение?
– «Пир», – улыбнувшись, ответил принц, целуя Фаустину в губы.
– «Пир». – И Фаустина побледнела еще больше.
– Что-то случилось? – заволновался принц. – Тебе это что-то напомнило?
– Нет, ничего. Не обращай внимания. – И принцесса повела принца в свою скромную спальню.
Когда они вошли в полутемное помещение спальни Фаустины, принц едва сдержал в себе желание наброситься на принцессу и повалить ее на кровать, но ему хватило такта и силы воли сдержать себя. Он заметил, что в комнате было все на редкость просто. Принц скользнул глазами по широкой кровати, на которой были разбросаны зеленые подушки с вышитыми маргаритками, потом его взгляд приковал висевший над изголовьем портрет. Присмотревшись, он увидела, что на холсте был изображен Кроун в костюме тореадора, который великолепно подчеркивал его гордую стать, но как-то очень хитро скрадывал лицо, не давая представления о нем самом. Создавалось впечатление, что этот человек забыл, куда запрятал свою душу.
