А леший, довольно хихикая, снова запахивал плащик и убегал в лесные заросли. Однако недавно с Охальником вышел казус. По лесной тропе шёл молодой парень, направлявшийся в Велегош, дабы наняться на службу к местному князю Радомиру. Молодец, не сведущий в местных тонкостях, не ведая, что Охальника в окрестностях уже каждая собака знает, и к слову, мирится с его поведением, выстрелил в него из лука. Стрела чуть-чуть не угодили Охальнику в чресла… Однако печальный случай ни коим образом не вразумил лешего.
Наибольшее удовольствие Охальнику доставляло пугать юных дев, собиравших в лесу травы, грибы, ягоды или целебные коренья. Леший появлялся пред ними из своей засады во всей «мужской» красе. Лес тотчас оглашал девичий крик возмущения.
Часто из леса появлялась Лешиха, жена Охальника. Она хватала своего непутёвого мужа на длинное заострённое ухо, приговаривая:
— Ах ты, изменник! Ах ты, развратник! Мало того, что путникам свои чресла кажешь, так ещё и к девкам невинным пристаёшь!
Дома, в норе под раскидистым старым дубом, Охальник раскаивался, перед женой заискивал, пытался погладить её по мохнатой голове. Однако проходило время, и леший возобновлял свои странные увлечения.
Охальник приятельствовал с водяным по прозвищу Прут, жившим в лесном озере, в котором любили купаться местные девушки в тёплое время года. Водяной частенько поднимался на поверхность воды и вёл задушевные беседы с Охальником. Друзья делились своими проблемами и лесными новостями. Однажды Прут рассказал Охальнику историю про старого водяного.
Часто, когда к озеру приходили девушки, старый водяной и Прут спорили. Прут говорил старому водяному:
— Ну что ты на дне всё лежишь и лежишь? Вон, смотри, какие там девицы-красные плещутся наверху! Подплыл бы, получше рассмотрел, за мягкое место пощипал! А то всё лежишь и лежишь!
А старый водяной отвечал Пруту:
— А на что подплывать и щипать? Мне и так всё видно! К тому же, девки молодые, дюжа проворные! За бороду оттрепать могут, тумаков надавать… А на дне-то оно спокойнее и надёжнее будет…
И старый водяной, который уже был научен горьким жизненным опытом, продолжал лежать на дне и блаженно наблюдать на купание юных прелестниц.
Однако молодой Прут решил-таки пощипать девок. Одна из них была дочерью кузнеца и, когда почуяла, что некто щиплет её за зад, не растерялась.
— Девки! — взревела она, отплёвываясь водой. — Водяной шалит! Хватай его за бороду!
Недолго думая, дочь кузнеца так прихватила Прута, намотав на руку бороду водяного, что тот завизжал от боли. Но вырвался, однако, оставив в руках красной девки большую часть своей зелёной бороды. С тех пор он предпочитал полёживать на дне озере подле старого умудрённого жизненным опытом водяного и любоваться сквозь прозрачные воды на пышнотелых красавиц.
Недалеко от лесного озера обитала Вила, которая являлась путникам в лесу в образе прекрасной девушки. Обычно Вилы жили у воды, подобно русалкам, и время от времени принимали обличье прекрасных крылатых девушек. Платья, в которые были облачены вилы, обладали волшебной силой. И если кому-нибудь из людей удавалось отнять у Вилы её волшебное платье, то та подчинялась своему хозяину и служила ему. Бодричи считали также, что Вилы обладали властью над озерами и колодцами, и потому могли «запирать воды». Стоит, например, в лесу колодец, но нет в нём воды — стало быть, Вила прогневалась на людей и воды заперла. Значит надобно умиловистить её — принести в дар бусы, браслет или колечко. Положить украшения на край колодца и произнести:
— Вила, Вила не серчай! Подарки возьми, а воду отдай!
Если Вила примет подношения, то вскоре колодец наполнится свежей чистой водицей.
Бодричи верили, если сильно разгневать Вилу, то она может одним только взглядом убить человека. В основном же Вилы к людям относились дружелюбно, излечивали их от хвори и порой предсказывали им будущее.
Однако Вила, что жила подле лесного колодца бодричей являла собой яркое исключение. Она соблазняла путников-мужчин, приняв облик девы, желавших напиться из её колодца. На следующей день, после связи с прекрасной девушкой, путники вдруг обнаруживали, что лишились своей мужской силы.
В отчаянии они обращались за помощью к ведьме Сияне, имя которой означало «сияние», проживавшей в Велегоше. Ведьма та имела большой опыт в лечении мужского бессилия. По городищу даже ходили смутные слухи, что ведьма и лесной дух Вила находятся в сговоре. Вила питалась человеческой энергией соблазнённых мужчин, и затем те волей-неволей отправлялись к знахарке. Сияна же взимала с мужиков щедрую плату, а часть суммы отдавала лесному духу, так сказать мзду. Поговаривали, что Вила таким промыслом скопила целый сундук монет и прячет их недалеко от лесного колодца. Находились безумцы, которые пытались разыскать золото Вилы, но все они бесследно сгинули.
Обитали в лесу подле Велегоша и другие создания, каждое из которых обладало своим характером и особенностями. Все эти создания не были богами, а — жителями царства духов.
Славяне, в частности бодричи, верили, что мир состоит из двух частей — царства живых, где жили люди, и царства духов, где обитали волшебные создания, многие из которых защищали и охраняли природу и животных.
Царство духов в свою очередь делилось на Правь — небеса, обиталище небесных духов и Явь — срединную землю царства духов, обиталище хранителей зверей, лесов, полей и прочие им подобные создания, которые в основном и приходили в мир людей через врата на границе царств. Третья часть царства духов — Навь — подземелье, обиталище тёмных и враждебных по отношению к людям духов.
После гибели Ирия, многие волшебные существа этого мира через открытые магией проходы перебрались на Землю. Духи, обитавшие на землях славян, смешались с пришельцами из Ирия.
Поскольку два царства составляли единое целое земного мира, то были тесно переплетены между собой, их границы часто пересекались, между ними существовали врата, через которые открывалась возможность перемещения.
Однако обитатели царства духов могли свободно проникать в мир людей, но обычные смертные были значительно ограничены в своих возможностях. Врата в царство духов находились в дремучем лесу под защитой магии, постоянно меняли местоположение, так что простые люди не могли их обнаружить.
…Ладомира пребывала в прекрасном настроении. Она прервала песню… Майский лес, оживший после жестокой зимы и затяжной весны, невольно навивал девушке грёзы. Она думала о том, что став прислужницей в храме Матери Сыра-Земли по воле отца — судьба её определилась. Пройдёт три года — ей исполниться восемнадцать, как раз тот возраст, когда прислужницы принимают инициацию, становятся жрицами и приносят в капище клятву богине. И эта клятва до конца дней лишает жриц простого женского счастья.
Однако размышления юной послушницы резко прервались: перед ней на тропинке стоял Охальник.
— Я тебя знаю! Ты — Ладомира! — сказал он и даже не распахнул перед ней плащ.
— Не мудрено — я часто хожу по этой тропинке на заставу княжича Калегаста. Мой брат Коршень несёт воинскую повинность. Что тебе надобно? Чреслами своими трясти будешь? Предложишь предаться любви? — скептически поинтересовалась она.
Охальник хихикнул.
— Не рискну! — честно признался он. — Надысь меня приманил охотник Лесьяр и обещал…. — Леший запнулся. — Короче: ноги вырвать, коли я перед тобой предстану в непотребном виде.
Ладомира удивлённо вскинула брови.
— Лесьяр? Тот, что бобылём в лесу живёт?
Охальник кивнул.
— Он самый… Хитёр! Ловок! Красив! Да ты ж его знаешь!
Ладомира пожала плечами.
— А мне-то что, мой удел служить Матери Сыра-Земле. — грустно сказала она. — Поди прочь с тропинки!
Леший послушно отошёл в сторону.
— А ещё Лесьяр велел мне за тобой присматривать. Девка ты видная… Мало ли что…
Ладомира ловким движением откинула полу шерстяного плаща — в её руке блеснул длинный охотничий нож.
— Я послушница в храме великой богини и обязана беречь свою невинность! Ножом владею не хуже мужика!
Леший снова хихикнул.
— Понятно, почему Лесьяр на тебя глаз положил… — сказал он и исчез среди деревьев.
Прислужница, гордо вскинув голову, отправилась дальше. Вдруг сзади послышались гневные крики Лешихи.
— Опять за девками гоняешься!
— Милые бранятся, только тешутся, — заметила Ладомира и углубилась в лес.
«Лесьяр… — подумала девушка. — Охраняющий лес… Красив, ловок, хитёр… — вспомнились ей слова лешего. — К тому же слава идёт впереди него… Уж больно до девок падок…»
Лесьяр жил в хижине, недалеко от колодца Вилы. В городище поговаривали, что Вила особенно благоволила к охотнику и не лишала мужской силы после взаимных любовных утех. И даже монетами-меркулами делилась из своего потаённого сундука. На эти деньги, мол, пришлый Лесьяр построил справную хижину, обзавёлся домашним хозяйством.
