Пользуясь ситуацией, ведьма быстренько подлила масла в огонь, нежно поцеловав Аратима в шею в момент, когда их тела вновь соприкоснулись в танце. Джером тут же отметил, что пузатая Хлоя не обладает такой ярко выраженной наглостью, не демонстрирует восхищение своим партнером, да и вообще на редкость скучна и черства.
Это чувство было настолько пронзительным, что Цеса даже невольно ему посочувствовала, не забыв при этом многозначительно подмигнуть молодому человеку.
Этот нечаянный жест раскалил его интерес еще больше, ибо никогда еще с ним так открыто не флиртовали, находясь в объятиях другого человека. Ему нестерпимо захотелось узнать и почувствовать больше, чтобы в дальнейшем иметь возможность похвалиться тем, что этот бриллиант побывал в его постели. Ведьма продолжала корректировать ход его мыслей, разрушая барьеры и стирая запреты матери, наблюдая за тем, как из-под маски примерного мальчика проступает портрет человека, готового на все, чтобы удовлетворить свои истинные желания.
Когда музыка стихла, наступил кульминационный момент. Хлоя сделала самую большую ошибку, на которую только была способна: прилюдно выразила Аратиму восхищение его мастерством. Параллельно она шепнула Цесе, что слегка ей завидует, на что та притворно всплеснула руками, заявив во всеуслышание, что там действительно есть на что позариться. Тщеславие атаковало Джерома с новой силой, дополнилось втравленными в голову воспоминаниями о совместных вечерах и мыслями о том, что они очень давно не были наедине. Последний барьер пал.
«Сделай вид, что тебе срочно нужно отойти по делам».
По странному стечению обстоятельств, сразу после этого посыла к специальному поверенному подошел лакей с просьбой облагородить вниманием венценосную персону Его Величества. Аратим откланялся, а Цеса продолжила сверкать улыбкой и поддерживать ничего не значащий разговор, наблюдая за тем, как движется мысль Джерома. Его стремление оповестить заинтересованных лиц о том, что Цеса ди Стан побывала в его койке, достигла своего апогея. Молодой человек находился в том состоянии, когда препятствия уже не существуют, а цель кажется вполне себе достижимой. Уличив момент, он незаметно вложил в ладонь Цесы ключ от своей комнаты, после чего заявил, что чувствует себя неважно и собирается покинуть праздник в ближайшее время. Ведьма же сделала ход конем. Отлучившись в уборную, она вернулась и оповестила собеседников о том, что вынуждена покинуть их дружеский круг и воссоединиться с супругом за разговором с Его Величеством.
Комната Джерома находилась в южной башне и представляла собой логово истинного соблазнителя. Обилие красного атласа и запах роз моментально напомнили ей о дворце Принцессы Арно, заставив на минуту прикрыть глаза и собраться с мыслями. Очнувшись от воспоминаний, она еще раз внимательнее осмотрелась по сторонам. Не знай она, чья эта комната, ведьма решила бы, что попала в будуар Валенты, но никак не в мужскую опочивальню. Свечки, цветы, драпировка, резные комоды напоминали какой-то дешевый бордель. Но даже богатые комнаты в Вороньем мысе не выглядели настолько вульгарно и помпезно. Цеса с прискорбием отметила полное отсутствие вкуса, а также массу комплексов и жесткое психологическое давление матери, сформировавшее у сына такие странные предпочтения.
За лиловыми занавесками наливалась чернильной краской ночь, сверкая яркими звездами и полукругом серебряной луны. Такой пейзаж завораживал и успокаивал, и Цеса, в ожидании объекта, решила примоститься у подоконника. Самое лучшее место, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию и продумать дальнейший план действий.
Предельная собранность, четкий образ, запрет на желание хоть немного побыть собой, что последнее время ей удавалось сделать только в его компании.
Чувство долга сразу же отправилось по известному маршруту — мысли о приказе Аратима ей сейчас совершенно ни к чему.
Кровь бурлила, мысли путались, но это была скорее дикая смесь из желания превзойти себя и спортивного интереса, нежели неуверенность и страх. Чтобы достигнуть цели, перешагнуть на новую более качественную ступень, она готова была закрыть глаза на отсутствие симпатии, учитывая, что ненависть гораздо чаще провоцирует страсть, нежели любовь.
В ожидании объекта, она вдруг представила себе, как это должно начаться, вспомнила его запах, терпкий, немного дерзкий, но в то же время свежий, с намеком на легкий бриз и древесными нотками. Запах никак не вязался с ним, таким, каким он был рядом с Цесой — до безобразия откровенным, иногда самодовольным, пытающимся казаться выше по положению, чем он есть. Это раздражало её и в то же время притягивало, ей казалось, что игра в привилегии и родственные связи скрывает за собой какого-то другого человека, который мог бы составить ей неплохую партию в постели.
Сегодня он был общителен. Цеса привыкла к сменам настроения и манеры поведения, как будто два разных человека боролись в нем за право выступать на сцене личности, но ведьма не понимала, кого из них она хочет больше. Откровенного ублюдка, двуличную тварь и выродка или родственную душу, человека с аналогичными взглядами на мир.
Дверь в комнату открылась, он придержал её на пару секунд и захлопнул. Цеса глубоко вздохнула, отбросила ненужные сантименты и приготовилась разбудить беспринципного ублюдка. Она отвернулась от окна и с вызовом посмотрела прямо ему в глаза: чувство долга боролось в нем с диким желанием уступить, а еще лучше перехватить инициативу.
Она подошла к двери и закрыла её на ключ.
Цеса встала напротив него и, нарушив все правила приличия, схватила его за пах.
Последние барьеры, которые еще существовали между ними до этого момента, слетели — она уже не рассматривала его как просто знакомого, теперь её целью было оказаться с ним в одной постели, и преград она не видела.
В штанах было мягко, и ей сложно было сдержать улыбку.
«А вдруг именно со мной у него не получится?»
Он не отстранился и не стал ей препятствовать. В его голове быстро нашлось оправдание его слабости — потом он скажет, что ему не хотелось её обидеть, что он не смог противостоять такому искреннему проявлению чувств. Цеса сдержала бурю возмущения — она знала правду, что бы он ни говорил.
Она провела языком по его шее и прошипела: «Я тебя ненавижу…». Ответная реакция с его стороны не заставила себя ждать — он напрягся и подался вперед, одновременно схватив её за ягодицы. Цеса с облегчением улыбнулась: «Фуф, встает!».
Он целовал её настойчиво, стремясь доминировать, Цеса поддавалась, ей было приятно, но в то же время она пыталась показать ему, что можно слегка по — другому. Её поведение вызывало в нем азарт, ему никогда еще так дипломатично не сопротивлялись. Она точно знала, чего он хочет, что ему нравится и как это сделать. Он попытался развернуть её спиной, чтобы расстегнуть платье. Она сильнее сжала его член, и слегка укусила его губу, не прерывая поцелуй и давая понять, что игра будет гораздо интереснее.
Она была возбуждена и продолжала гладить его все настойчивее. Её дыхание участилось, когда он принял новые правила и начал спускаться вдоль выреза её платья ниже и ниже к груди, аккуратно покусывая её шею, проводя языком по ключице.
Цеса чувствовала, что его начинает напрягать завязка, и решила перейти к развитию действий. Она скользнула руками под рубашку, слегка провела ногтями по его спине вверх и стянула через голову неуместный предмет одежды. Его запах пьянил ведьму, приобретая новые оттенки, он стал более сладким, с нотками мускуса и гречишного меда.
Она, все еще боясь, что рыбка сорвется, аккуратно просунула руку в его штаны сверху — неожиданная волна возбуждения накатила на неё с новой силой.
«Наградила же природа этого урода! По ходу я еще и повеселюсь!».
Его штаны быстро оказались на полу, и в тот же момент он с силой схватил Цесу за бедра, поднял и усадил на комод у двери, оказавшись между её ног.
Платье затрещало по швам — он больше не желал мириться с навязанными правилами, резко задрав подол выше бедер он бесцеремонно просунул руку между её ног. Она была возбуждена, что удивило её и явно воодушевило его.
— Ты без нижнего белья… — эти слова он выдохнул с интонацией а-ля «что ты со мной делаешь?».
— А ты этим нагло пользуешься. — Цеса самодовольно ухмылялась, хотя при этом с трудом сдерживала стон, по которому он сразу бы понял, что уже пора приступать к действию.
Однако ни стонать, ни предпринимать ничего не пришлось. Одной рукой он скользнул под платье к её груди, другой обхватил за талию и придвинул ближе к себе, заставляя её упереться руками сзади.
Он вставил его резко и сразу глубоко — боль и возбуждение наполнили низ её живота.
