Арно судорожно вздохнул, Тарзан яростно стиснул зубы.
Умирающему воспоминание о Рокове как будто придало сил, и он попробовал приподняться.
— Да, — прорычал он. — Я хочу жить! Я хочу жить, чтобы разыскать и убить это чудовище!
Но сделанное усилие настолько истощило его, что он опрокинулся на спину и замер.
— Не беспокойтесь о Рокове, — Тарзан положил руку на голову Клейтона. — Он получит все, что заслужил, я позабочуь об этом!
— Спасибо… — прошелестел Клейтон.
— Может, вы хотите исповедоваться? — тихо спросил отец Бертран.
— Да, — Уильям открыл глаза и посмотрел на стоящую на коленях рядом с диваном Джейн Портер. — Но не перед богом, а перед женщиной, которую люблю… Джейн!
— Я здесь, — шепнула она, взяв его за руку.
— Я виноват перед вами и перед ним, — англичанин взглянул на Тарзана. — Я слишком сильно любил вас и поэтому боялся признаться…
— Вам не в чем признаваться, Уильям! — перебила Джейн. — Это я виновата перед вами. Я не должна была…
— Подождите… Я должен… сказать… Но… нет… Наверное, у меня не хватит сил… на это… даже сейчас… Джейн… Когда я умру, выньте у меня из кармана бумагу… Там все написано… Джейн… Джейн…
— Я здесь! — прошептала девушка, обнимая умирающего. — Я рядом, Уильям!
Клейтон в последний раз открыл глаза, чтобы взглянуть на склоненное над ним залитое слезами лицо, потом по его телу прошла длинная дрожь, он с легким вздохом вытянулся и затих.
Пастор начал читать молитву. Минуту спустя в комнату вошла жена отца Бертрана — и узнала, что ее хлопоты больше не нужны. Душа больного отошла к богу, осталось только позаботиться о погребении тела.
Тарзан закрыл лицо Уильяма Сесиля Клейтона углом диванного покрывала.
Несколько минут Джейн, стоя на коленях, повторяла за пастором слова молитвы. Потом вдруг вспомнила о последней просьбе Клейтона и робко нащупала в его лохмотьях вчетверо сложенную бумажку.
Поднявшись на ноги, Джейн Портер сквозь слезы начала читать признание, написанное ее женихом, но так и не попавшее к ней в руки. Дважды прочла она короткое послание, не веря своим глазам.
Потом подняла вопрошающий взор на Тарзана.
— Это правда?!
— Что? — неуверенно переспросил человек-обезьяна.
— То, что здесь написано, — и Джейн протянула Тарзану листок, в котором говорилось, что Уильям Сесиль Клейтон не имеет никаких прав на титул и богатства, принадлежащие его двоюродному брату. И что этот двоюродный брат, истинный наследник покойного лорда Грейстока — Тарзан из племени обезьян!
Пробежав глазами признание Клейтона, человек-обезьяна смутился так, словно его самого уличили в узурпации прав, принадлежащих другому человеку.
— Это правда? — повторила Джейн, заглядывая в глаза жениху.
— Да, правда, — тихо признался Тарзан.
— Почему же ты мне ничего не сказал? Почему отказался от титула, богатства, поместья и вернулся в Африку, чтобы похоронить себя здесь заживо?!
— А зачем мне были титул, богатства и поместья без тебя, Джейн? — человек-обезьяна смущено посмотрел на свою невесту. — И ведь ты тогда собиралась замуж за Клейтона… Если бы я отстоял свои права, я ограбил бы не только его, но и тебя!
Возможно, ей не следовало бы этого делать, но Джейн Портер обняла и поцеловала Тарзана возле еще неостывшего тела Уильяма Клейтона.
ХLVIII. Спасательная экспедиция
Клейтона похоронили на территории миссии, и тройной ружейный залп прогремел над могилой молодого англичанина, храбро встретившего свою смерть.
Простившись с гостеприимным отцом Бертраном, Тарзан, Джейн Портер, Арно и Лакоми отправились в город, откуда можно было вернуться в большой мир, и добрались туда без всяких приключений.
Большая часть сокровищ Опара осталась лежать в тайнике в джунглях, Тарзан взял с собой только несколько слитков, однако и этого с лихвой хватило бы, чтобы надолго обеспечить им роскошную жизнь и расплатиться со всеми долгами Джека Арно.
Лакоми доставлял своим покровителям не больше хлопот, чем доставил бы любой выросший в городе сорванец, и Джейн с удовольствием учила его английскому языку, радуясь, что может отвлечься от тяжелых воспоминаний о смерти Клейтона.
Позади у нее было много страшного и тяжелого, но впереди лишь одно облачко застилало солнечный горизонт. Получив наконец-то возможность телеграфировать в Америку и сообщить отцу, что она жива, Джейн Портер узнала из ответной телеграммы, что об остальных потерпевших крушение пассажиров «Леди Алисы» по-прежнему нет никаких известий.
Джейн не хотела и думать о том, что ее лучшая подруга Элоиза Стронг погибла. Нет, три другие шлюпки наверняка тоже пробило к берегам Африки — а это значит, что Элоиза сейчас вместе с Теннингтоном и командой «Леди Алисы» терпит такие же ужасные лишения, какие еще недавно терпела сама Джейн…
Тарзан поддерживал в невесте убеждение, что мисс Стронг спаслась, но уверял девушку, что все несчастья, якобы неизбежно уготованные выброшенным на берег восемнадцати людям с «Леди Алисы» существуют лишь в ее воображении. У Теннингтона и его товарищей есть оружие и инструменты, в его группе шестнадцать сильных здоровых мужчин — наверняка они неплохо обустроились и спокойно ждут помощи. Если его отец, лорд Грейсток, продержался на берегу Африки целый год, имея на руках жену и малютку-сына, неужели отряд Теннингтона не сумеет позаботиться о себе?
Спокойные доводы возлюбленного успокаивали Джейн, но она с нетерпением ждала, когда же Тарзан и Арно найдут подходящее судно, чтобы двинуться вдоль берегов Африки на поиски потерпевших кораблекрушение.
Такое судно вскоре нашлось — прочная двухмачтовая шхуна «Газель» была зафрахтована вместе со всем экипажем; капитан ее, мистер Нортон, имел двадцатилетний опыт плавания в Атлантике.
К счастью, Тарзан и Арно приблизительно знали, где искать Элоизу Стронг и Теннингтона. Негры из миссии отца Бертрана объяснили, в каком именно месте на берегу они нашли древесную хижину с умирающим человеком; три других шлюпки, подхваченных тем же течением, наверняка вынесло на берег не так далеко от первой.
И «Газель» с Тарзаном, Джейн, Арно и Лакоми на борту отправилась вдоль африканского побережья на юг.
Несмотря на начинающиеся зимние штормы, «Газель» упорно продвигалась вперед; экипаж и пассажиры не забывали обследовать в бинокли каждый ярд побережья, но местность казалась безлюдной и дикой. Миля за милей тянулись поросшие джунглями то пологие, то холмистые берега без всякого признака человеческого жилья.
