Ротгрим тупо стоял с минуту, наблюдая, как люди в доспехах разбивают его братьев-орков. Единственная мысль билась в его мозгу: в этом виноваты те людишки, которых он преследовал, и тот дважды проклятый человечишка в особенности. Перед мысленным взором Ротгрима маячил штандарт Злых Солнц, лежащий где-то там, в соленой пыли.
Орк покрепче ухватил топор и усмехнулся.
Ротгрим понял — гонка не закончена. Во всяком случае, пока он не будет отмщен.
Затори и другие два скаута собрались у лежащего навзничь тела ветерана-сержанта Хилтса возле точки перехода, ожидая «Громовой ястреб», который уже ревел двигателями где-то у них над головами, чтобы забрать с земли. Там, где они стояли — немного поодаль подножия горы, — им был слышен шум битвы, пока отделение ветеранов громило орков, плохо подготовленных к такому нападению.
— Хотелось бы мне остаться и посмотреть на отделение терминаторов в действии, — сказал с'Тонан, разглядывая горизонт.
Гонка отделения на мотоциклах по пустыне была всего лишь уловкой, чтобы маяк оказался в самой гуще врагов, а терминаторы захватили бы их изнутри и сразу.
— А я хочу смыть с себя вонь зеленокожих, — ответил дю Квесте, выковыривая из зубов насекомых.
Затори не успел сказать, чего же хочет он, потому что их прервал рев, исходящий со стороны гор.
Это был одетый в красное вожак банды, спешивший к ним на полной скорости и занесший над головой свой огромный топор. Он ехал прямо на Затори. В глазах орка сверкала жажда убийства, а из-за раздробленных массивных зубов доносился животный вой.
Затори не терял ни мгновения для принятия оборонной позиции, прочтения сокращенной Литании клинка или же выноса меча под нужным углом. Он просто достал мелтаган, нажал на курок и расплавил несущегося к нему орка в лужицу внутренностей и обгоревших костей — одним длинным выстрелом.
— И что бы Реторик сказал, увидев этот маневр? — спросил дю Квесте, прищурившись и слегка улыбаясь краешками губ.
— Все просто, — ответил Затори. — Я выяснил намерения противника, — он поднял мелтаган, — и получил преимущество, изменив тактику.
Рычание моторов и гром орудийных залпов эхом раздавались в пространстве огромного зала, перекрывая даже ни на минуту не умолкающий грохот разрушений. Причудливая настенная мозаика от ударов снарядов и воздействия лазерных лучей разбилась на тысячи разноцветных осколков, а на мраморном полу, после того как могучие танки прогремели по нему своими гусеничными траками, остались колеи, заполненные крошевом из битой плитки. Солдаты, одетые в длинные черные шинели, поспешно перебегали из укрытия в укрытие: некоторые прятались за огромными, поддерживающими потолок колоннами, другие же суматошно сновали между грудами обломков и прыгали в воронки, выдолбленные снарядами в полу, который некогда был начищен до блеска.
В грохоте боя тонули крики вожаков мятежа — тех, кто с обгорелых бронемашин и с постаментов поверженных статуй прежних властителей, размахивая руками, гнал своих людей в атаку. Их подчиненные, будто бросая вызов прежним, свергнутым командирам, скандировали теперь новые лозунги, и их воинственные, полные ненависти крики чередовались с призывами восстановить попранную справедливость.
Силы повстанцев развернули наступление по всему залу, который раскинулся на добрую милю, и под прикрытием танковых орудий неудержимо рвались вперед.
На их пути стояли Астартес из ордена Мстящих Сынов, чьи лазурные доспехи сейчас были покрыты пылью и копотью. Они прилетели сюда, чтобы подавить бунт, но неожиданно обнаружили, что вся планета погружена в пучину кровавой гражданской войны. Они прибыли сюда, чтобы покарать вождей мятежа и восстановить власть имперского губернатора, а теперь им этого самого человека приходилось защищать от целого мира, восставшего против тирании своего властителя. Между тем война собирала свою кровавую жатву. Их осталось только тридцать — тридцать космодесантников из тех ста трех, что первыми прилетели на Хельмабад.
Укрывшись за наспех выстроенными баррикадами, сооруженными из листов покореженного металла, обломков камнебетона и сложенных в штабеля трупов, Астартес обрушивали на атакующих шквал огня. Воздух светился от трассирующих следов, которые оставляли за собой болтерные снаряды, в то время как ослепительные вспышки разрядов лазпушек с одинаковой легкостью прожигали как броню танков, так и человеческую плоть. Однако треск тяжелых болтерных орудий и потрескивающее шипение плазмы лишь вызывали у космодесантников еще большую ярость.
Время от времени кто-нибудь из сравнительно небольшой группы людей, хотя и до смерти напуганных, но все еще верных командующему Му'шану, собрав всю свою храбрость, выскакивал из-за живой стены закованных в броню гигантов, чтобы выпустить несколько зарядов из своих лазганов. Когда-то они были элитой, хваленой Хельмабадской Мавзолейной Гвардией. Теперь же их самих страшил гнев тех, кого они прежде клялись защищать. Их маски смерти в нынешней ситуации выглядели скорее комично, чем устрашающе. Золотая парча на мундирах, как и эполеты на них, давно истрепалась, а черные панцирные доспехи, потеряв свой блеск, покрылись выбоинами и царапинами.
Не обращая внимания на царящие кругом огонь и разруху, бесстрашно ходил от укрытия к укрытию брат Гессарт — капитан Мстящих Сынов. Как и у всех его братьев по оружию, его доспехи носили отметины долгих боев. Голубая краска почти сплошь обгорела, и то тут, то там виднелся голый потрескавшийся керамит. Левый наплечник был белого цвета без каких-либо опознавательных знаков — вынужденная замена тому, который он потерял два дня назад. Золотой шлем уже не блестел, покрытый слоем пыли, а серебряная аквила на груди была перепачкана кровью. Воистину сама эта кровь — кровь врагов — была не менее драгоценным знаком доблести, чем символ, который она запятнала!
Руководя обороной, Гессарт отрывисто выкрикивал команды, и каждый его приказ сопровождался залпом штурмового болтера, который он держал сейчас в руках.
— Рассредоточенный огонь по левому флангу! — прорычал он, когда, выпустив три заряда, вспорол грудную клетку офицеру противника, неосторожно высунувшемуся из-за скрученных обломков железной скамьи. Солдаты, которых погибший офицер пытался собрать в атаку, тут же растворились в клубах дыма и пыли.
За спиной капитана стоял библиарий Закерис, над психическим капюшоном псайкера сиял энергетический нимб, а с лезвия психосилового меча, рукоять которого была зажата в правой руке, стекали всполохи энергии. Закерис снял шлем, и было видно чудовищное напряжение, застывшее на его лице, когда он проецировал вокруг космодесантников невидимую стену силы. Болты и осколки снарядов, высекая искры из защитного покрова, сотканного из энергии варпа, вхолостую разрывались вокруг псайкера.