— Они защищают какой-то секрет, — сказал Люк. — Должно быть, так оно и есть. Если они не хотят, чтобы кто-нибудь знал, что здесь есть ситы, они не могут позволить, чтобы вокруг бегали представители сил безопасности, вооружённые световыми мечами, или чтобы шахтёров пыталась выдавить кучка чувствительных к Силе пиратов. Для этого им нужен кто-то другой, поэтому они и нанимают мандалорцев.
У Хана отвисла челюсть.
— Погоди минутку. Ты хочешь сказать, что Кеш находится в Разломе? Это их секрет?
— Эта мысль мне в голову приходила, но навряд ли это так, — сказал Люк. — Если бы Кеш был здесь, вокруг Разлома не крутились бы ни мандалорцы, ни шахтёры. Ситы никогда бы не позволили этого.
— Как скажешь, — согласился Кейг с некоторым сомнением в голосе. — Так что это за Кеш?
— Это родной мир Затерянного племени ситов, — объяснил Хан. — Но его местоположение является большим секретом, главным образом потому, что он находится так далеко от гиперпространственных путей, что Затерянное племя пребывало на нём в изоляции на протяжении пяти тысяч лет.
— Понимаю, — сказал Кейг. — Тогда жаль, что Кеш не может находиться здесь.
— Почему? — спросила Лея.
— Потому что тогда мы бы знали, почему Крефы хотели получить мою долю в кооперативе поддержки шахтёров, — объяснил Кейг. — Это обеспечило бы им место в комитете Рифтовой сети.
Хан нахмурился.
— И почему это важно?
— Потому что Рифтовая сеть не статична, — сказал Лэндо. — Она постоянно расширяется и ремонтируется — и именно Комитет по сети решает, когда и где.
— Итак, если бы у Крефов было место в комитете, они могли бы повлиять на то, какие маяки ремонтировать и где размещать новые, — сказал Кейг. — И даже если бы они не смогли выиграть голосование, они знали бы о планах комитета.
Лея нахмурилась.
— Я всё ещё не понимаю, — сказала она. — Как знание планов комитета удержало бы всех подальше от Кеша — или того, что пытаются защитить Крефы?
— Потому что вести работы за пределами Рифтовой сети опасно, — объяснил Кейг. — Слишком опасно. Без сигнала маяка легко заблудиться и невозможно позвать на помощь.
— Не так много найдётся шахтёров, которым нравится работать в Разломе без связи, — добавил Лэндо. — Если Крефы знают, где кооператив устанавливает новые маяки, они могут уничтожить те, которые окажутся слишком близко к их секрету. Таким образом, у капитана буксира будет не так много шансов наткнуться на него.
— А если бы кто-то и наткнулся, он и его команда просто исчезли бы, — сказал Кейг. — Возможно, то, что прячут Крефы, это и не Кеш, но это должно быть что-то подобное. Что-то большое и неподвижное. Нам только нужно выяснить, что именно.
— Согласен. — Хан кивнул, затем перевел взгляд с бакта-камеры на Люка и Лэндо. — Значит, мы это сделаем.
Лея почувствовала, как у неё в груди образовался комок. В голосе Хана было то особое веселье, которое ей никогда не нравилось слышать, безумный энтузиазм, который появлялся только тогда, когда он решал предпринять что-то дикое и опасное, от чего его не отговоришь.
— Что именно сделаем? — спросила Лея.
Хан продолжал смотреть на Люка и Лэндо, ожидая их ответов.
— Хан, — сказала Лея, стараясь не выглядеть взволнованной. — Сделаем что?
Хан продолжал наблюдать за Люком и Лэндо. Наконец Люк пожал плечами, а Лэндо кивнул.
— Думаю, у меня нет идеи получше, — сказал Лэндо.
— Лучше, чем что? — потребовала ответа Лея.
Хан ухмыльнулся, затем, наконец, снова посмотрел на неё.
— Всё в порядке, — заверил её он. — У меня есть план.
Глава 9
Казино «Голубая звезда» с полированными полами из лармала и золотыми биолюминесцентными люстрами, парившими в воздухе, отвечало больше вкусам Лэндо, чем Хана. Это было такое место, где персонал неодобрительно относился к восторженным возгласам, когда вы выигрывали большой банк, и где вас моментально выставили бы за дверь, если бы вы стали слишком громко проклинать череду неудач. Однако то, что для входа сюда требовалась официальная одежда, а оружие было запрещено, затрудняло появление в этом месте наёмных головорезов в больших количествах; у каждой двери стояла первоклассная охрана с суперсовременными детекторами оружия. Хан подумал, что в целом это было отличное место, чтобы выманить врага — тем более что ему не особо хотелось участвовать в новой перестрелке, будучи в таком потрёпанном состоянии.
Несколько дней бакта-терапии и пристальное внимание медицинских дроидов залечили его поверхностные раны и убрали звон в ушах, а своим новым глазом Хан мог видеть даже лучше, чем тем, который пропал при падении астролита. Но его ушибленная грудь и рёбра были совсем другим делом. Они должны были восстановиться самостоятельно, а Хан, в отличие от Леи, не мог впасть в джедайский целительный транс, чтобы ускорить процесс. Ему просто нужно было набраться терпения и стараться не смеяться слишком сильно, не дышать слишком глубоко, не поднимать слишком много — в общем, не делать ничего из десятка вещей, которые могли бы заставить его упасть на колени, задыхаясь от боли.
Узкая ладонь коснулась плеча Хана: Дина Юс вернулась с перерыва и скользнула на соседнее сиденье.
— Это не сработает, — сказала она, наклоняясь ближе и понижая голос. — Тарстон всегда ходил в «Дюрелиум-палас». Я думаю, что именно там он встретил своего связного.
— Ага, но считается, что мы этого не знаем, помнишь? — ответил Хан.
Дина приводила один тот же аргумент с тех пор, как призналась, что, возможно, именно её мертвый любовник помог Крефам уничтожить горно-обогатительный комбинат Лэндо. Её песня начинала приедаться.
— Расслабься. Куратор Тарстона найдёт нас.
— Я не понимаю, как, — призналась Дина. — Это не то место, куда приходят наёмные головорезы, а на Валнусе есть десятки других казино, в которых они бывают.
— Но есть только один Лэндо Калриссиан и один Хан Соло. На случай, если ты не заметила, мы вроде как знамениты среди посетителей игорных столов, — Хан кивнул в сторону толпы местных крупных игроков, собравшихся у поручней смотровой площадки и надеявшихся на возможность сыграть в чилунский вариант сабакка — рифтоход — против пары галактических легенд. — Поверь мне, куратор Тарстона уже услышал, что мы здесь. Рано или поздно он захочет узнать, почему.
Карта, вращаясь, полетела к крупье, и Лэндо объявил:
— Сбрасываю. — Он положил стопку жетонов для ставок достоинством в тысячу кредитов в раздаточный банк и ещё одну такую же стопку в игровой, затем откинулся назад и широко улыбнулся. — Ставка составляет десять тысяч… на каждый банк.
Хан вздохнул и взглянул на своего друга, у которого теперь осталось только три чип-карты — все заблокированные. Было только две причины, по которым Лэндо играл всего с тремя картами: либо он блефовал, либо у него был уверенный выигрыш с раскладом идиота. Как и почти все схемы, которые использовал Лэндо, — в бизнесе или азартных играх, — это была эффективная долгосрочная стратегия, предназначенная для того, чтобы раз за разом ставить своих соперников перед мучительным выбором.
Хан знал только один способ помешать этой стратегии сработать. Он посмотрел на свой хронометр. Увидев, что на втором счётчике чётное число, он заблокировал свои собственные чип-карты и положил по двадцать тысяч кредитов на каждый из банков.
— Повышаю, — сказал он.
Это заявление вызвало одобрительный ропот зрителей и стоны двух других игроков, всё ещё остававшихся в игре. Они сбросили свои чип-карты, не ответив на ставку Хана, что означало, что они больше не имели возможности забрать ни один банк.
Третий игрок, Омад Кейг, широко улыбнулся.
— Я надеялся, что вы это скажете, капитан Соло, — он сунул все свои жетоны для ставок в центр стола, превысив ставку Хана на две тысячи кредитов. — На самом деле, я даже ждал этого.
