Конечно, «Рога бездны» — недавнее название. До появления Цикатрикс Маледиктум это сооружение называлось станцией «Саарик», но по мере медленного приближения к пропасти оно становилось все более зловещим. Космический комплекс состоял из двух вращающихся сфер, соединенных между собой клеткой из мостиков и стоек. Каждая сфера достигала нескольких километров в диаметре и была усеяна якорными стоянками и орудийными батареями, но близость Проклятого Рубца исказила их, придав вид злобного рогатого черепа. Станция висела над бездной варпа, словно человек, цепляющийся за край скалы, и к ней постоянно тянулись разноцветные придатки, готовые утащить ее в адское пламя.
В потустороннем свете полированные, искусно сделанные доспехи магистра капитула отражали безумие шторма, сверкая алым и сапфировым и не давая четко разглядеть их владельца. Драгомир снял шлем, и Антрос в очередной раз поразился его татуировкам. Сыны Гелиоса рисовали на лицах замысловатые племенные узоры, и самый сложный был у главы ордена: каждый сантиметр его кожи покрывали витиеватые, но строгие черные линии, похожие на резьбу с изображением дрожащих лучей палящего солнца. Как и многие другие братья, Драгомир носил длинную, тщательно заплетенную бороду, и, сняв шлем, он вытащил ее наружу и небрежно бросил на грудь, что показалось Антросу сущим варварством.
Однако Сыны Гелиоса были далеки от варваров. Воинам потребовалось несколько яростных сражений, чтобы добраться до «Рогов бездны», и Антроса неизменно впечатляли их невозмутимость и непоколебимое достоинство в бою. Он находил в их решимости нечто смиренное и чем больше наблюдал, как они сопротивляются безумию Великого Разлома, тем сильнее убеждался, что они хранят ключ к дилемме Мефистона. Если бы он только мог понять их странные отношения с варпом, то непременно поделился бы этим знанием со старшим библиарием.
— Это последнее, что осталось от нашего дома, — сказал Драгомир. — И мы впервые ступим на борт после гибели Тохариона. Но я уверен, что наши братья все еще там.
Магистр махнул сервам и слугам, чтобы они покинули смотровую площадку, и, как только группка закутанных в капюшоны людей ушла, он повернулся к Антросу и принялся изучать его исписанные рунами синие латы, указывающие на статус представителя либрариума.
— Сыны Гелиоса никогда не смотрели в бездну, Луций Антрос. Мы никогда не видели тех мест, где бывали вы и вам подобные. — Драгомир вздернул подбородок, и на его лице отразились сомнение и гордость. — Все эти столетия мы отводили глаза. Но теперь бездна смотрит на нас. Если мои братья еще живы, я должен знать, что с ними стало.
Он подошел ближе к бронированному стеклу.
— Я рассказал вам все, что мог, о том, как мы думаем и сражаемся, но, если вы действительно хотите знать, как мы выживаем вблизи Проклятого Рубца, вы должны воочию лицезреть нас сражающимися на пределе возможностей у самого порога преисподней. Ничто из показанного мною не сравнится с тем вызовом, с которым мы столкнемся там. Мы здесь для того, чтобы биться за наши души, кодиций, и душу нашего ордена.
Антрос услышал тщательно замаскированную боль в голосе магистра.
— Мы основали все наши убеждения на отказе от экстрасенсорики. — Драгомир схватился за рукоять меча. — Наше оружие — чистота разума и сила рук, а не эзотерические и малопонятные измышления. — Он покачал головой и перевел взгляд на разрушенную станцию и ярящийся варп за ней. — Но посмотри, к чему это нас привело.
— Варп-зрение редко дает четкие ответы, — заявил Антрос. — Если бы члены либрариумов могли предвидеть буквально все, Великий Разлом не появился бы. Видения и пророчества показывают только половину правды. И даже это может быть неверно истолковано. Но зачем возвращаться туда, лорд Драгомир? На корабле у вас есть еще четыре отделения. Капитулы восстанавливались и с меньшим составом.
Драгомир кивнул, но Антрос чувствовал, что он что-то скрывает. Кодиций мог бы легко проникнуть в его сознание и выяснить, что именно тот утаил, но такое вторжение как минимум считалось бы грубым нарушением правил дипломатического этикета. Мефистон потратил много времени, показывая Антросу, как использовать свои пси-навыки, но также старший библиарий научил его различать, когда не стоит к ним обращаться.
— Я сделаю все необходимое, чтобы добраться до моих людей, — твердо произнес глава ордена. — Раньше мы получали короткие и неясные сигналы бедствия, а теперь вообще ничего не слышим. Если мои братья живы, я должен убедиться, действительно ли это они, или же… — он помедлил, глядя на галактическую рану за окулюсом, — …они стали чем-то другим. Нам придется туго, кодиций. Дисциплина, про которую вы задавали так много вопросов, — наша единственная надежда. И если вы и впрямь хотите добиться полного понимания, это ваш лучший шанс. — Он искоса взглянул на Антроса. — Так зачем вы здесь на самом деле? Ваша подготовка в либрариуме, должно быть, весьма жесткая, тем не менее вы пошли на многое, дабы найти новый способ защитить свой разум от варпа. Вы сказали мне, что искали и другие ордены, которые придерживались бы таких же принципов, как мы. Так что же заставило вас задавать вопросы, брат Антрос? Какую головоломку вы пытаетесь решить?
У Антроса складывалось неприятное ощущение, будто Драгомир использует те самые приемы, от которых, как он уверял, отрекся, — что магистр Сынов Гелиоса каким-то образом заглядывает в его разум. Причина, по которой Антрос отправился на поиски, проистекала из постыдной тайны — нелепых, ужасных сомнений, которые он питал в отношении начальника своего либрариума. Луций отчаянно пытался найти лекарство для Мефистона, чтобы опровергнуть собственные подозрения, но он ни за что не осмелился бы поделиться такими тревожными мыслями, в особенности с посторонним.
Кодиций ответил чересчур быстро и не подумав, из-за чего объяснение вышло невразумительным:
— Библиарий подобен маяку в варпе, притягивающему всевозможные ужасы. Мы всегда должны искать лучшие способы защитить наши души.
Драгомир нахмурился, явно почувствовав ложь.
— Ваш старший библиарий путешествует с вами?
— Да. Лорд Мефистон дожидается в дальнем конце сектора, и я вернусь к нему сразу после того, как покину вас.
— Я сражался с ним при осаде Пактолуса. Он обладает огромной мощью.
— Вы говорили с ним?
— Нет, мы входили в спасательную группу, и я просто наблюдал за ним издалека. Он производил впечатление. — Драгомир сделал паузу. — Однако впоследствии многие обсуждали его. Вы должны знать, что некоторые сомневаются в источнике его силы. — Магистр, как всегда, говорил с удивительной прямотой.
— Вы сомневаетесь в источнике его силы? — резко ответил Антрос.
— Конечно нет. — Драгомир казался искренне потрясенным. — Прошу прощения, если оскорбил вас.
Антрос сменил тему, кивнув на «Рога бездны»:
— Нам придется действовать быстро.
Станция сильно накренилась и приближалась к разлому.
— Время есть. Наши когитаторы предсказывают, что у нас около семи часов. После этого станция развалится и станет частью шторма, но до тех пор у нас остается шанс.
— Хотите сказать, что собираетесь взойти на борт комплекса, которого от погружения в варп отделяют всего семь часов?
— Я возьму с собой только одно отделение. Если мы не вернемся, у ордена еще будет шанс выжить. — Драгомир взглянул на крылатую каплю крови на броне Антроса. — Если бы речь шла об утерянном Ваале и погибших сыновьях Ангела, как вы поступили бы? Разве бросили бы на произвол судьбы хоть одного из своих братьев?
Антрос собирался возразить, что любой человек на станции, скорее всего, либо мертв, либо испорчен варпом, но сдержался. Драгомир был прав. Будь на той космической станции Кровавые Ангелы, к тому же последние в своем роде, он тоже хотел бы знать, что с ними случилось. Впрочем, была еще одна причина, по которой он решил не вступать в полемику с Драгомиром. Столь рискованное предприятие в такой близи к варпу должно было наконец помочь ему ответить на вопрос, который не давал ему покоя последние несколько недель: обладают ли Сыны Гелиоса уникальным даром, или же они просто еретики?
