— Потом, потом… — Юльку трясло. — Скорее же!
— Почему товарищ Морено прислал вас, а не пришел сам? Я же вижу, вы отчаянно трусите.
— Вы даже не представляете, насколько я трушу, — огрызнулась Юлька. — Я как-то все не привыкну, что в меня стреляют.
Они доковыляли до дверей. Юлька выскользнула из-под руки Че — тот тяжело привалился к стене — и подкралась к двери. Осторожно выглянула наружу. Солдаты толпились вокруг пустого пятачка пыльной улицы; на лицах у них застыли восторг и подобострастие. Они внимали пустоте. Кивали, многозначительно переглядывались, иногда — снова начинали ржать, радостно хлопая друг друга по плечам. Их внимание было полностью поглощено воображаемой беседой — Юлька не стала задумываться, с кем именно. Она скрестила пальцы и оглянулась на команданте.
— Идемте, — прошептала она и подставила плечо.
Юлька с ужасом понимала, что неправильно рассчитала время: она попросту не подумала о том, как стремительно светает в этих широтах — так же, как и темнеет. Она сжимала Броненосца так крепко, что края фигурки врезались в ладонь. Предрассветный сумрак стремительно таял, небо уже наливалось синевой, и на пустынных улочках Ла-Игеры вот-вот должны были появиться люди — здесь вставали до рассвета, предпочитая отоспаться потом, во время дневной сиесты. Пока везло, но в любой момент их могли обнаружить. Юлька едва не подпрыгивала, пытаясь приладиться к медленным шагам тяжело хромавшего Че Гевары, — ноги требовали бежать, и бежать как можно быстрее. Она сама не заметила, как начала сдавленно попискивать.
— Вы можете уйти, — шепотом сказал Че. — Меня, скорее всего, обнаружат, но попытка побега мне уже не повредит. Тем более если ваши сведения о расстреле верны.
— Еще чего, — буркнула Юлька. — Сведения верны, поэтому мы сейчас потихоньку, медленно пойдем…
— Вы знаете надежное укрытие? Я думал, что теперь это невозможно. Джунгли кишат солдатами и рейнджерами, как муравейник.
— Там они до нас не доберутся, — ответила Юлька.
Внутренний голос, голос разумной и послушной девочки, вопил и заходился от ужаса. Что она делает? А если линза исчезла? А если она не исчезла — Че Гевара уйдет, история изменится, и что тогда? Как это повлияет на время, в котором живет Юлька? Останется ли там хоть что-нибудь привычное или все пойдет наперекосяк? Будет ли там место для нее? Для ее семьи? Зачем она тащит этого пугающего человека и куда? Что случается с теми, кто лезет поперек судьбы?
Юлька приостановилась, вытерла заливающий глаза пот и буркнула:
— Немного осталось. Вот за этим домом…
Договорить она не успела. Из-за заборчика выглянул крестьянин — видимо, решил по утреннему холодку повозиться на огороде и вот теперь выпрямился, чтобы дать отдых усталой спине. Вовремя, ничего не скажешь. Крестьянин и Юлька ошалело уставились друг на друга. Юлька судорожно соображала, пытаясь по виду этого человека определить, чего от него ждать. Посеревшая от старости рубашка с распахнутым воротником, костюмные брюки, обрезанные по колено, тощие волосатые ноги, резиновые сапоги. Бедняк — наверное, из тех, кто называет Че святым Эрнесто. Юлька перевела дух и заговорщицки улыбнулась ему.
Крестьянин несколько секунд смотрел на прохожих. Потом его глаза широко открылись, и он заорал:
— Это же Гевара!
— Тихо, — рявкнул команданте. Крестьянин попятился, не сводя с него глаз.
— Гевара! Где солдаты? — он завертел головой. — Это же Гевара, арестуйте его!
— Что там, Тулькан? — донесся из дома сонный женский голос. — Что ты шумишь? Ты перебудишь детей.
— Вот и борись за таких, — проговорил команданте. — Замолчи же, несчастный!
Рука команданте привычно потянулась к поясу, но наткнулась на пустоту. Поняв, что он никак не может заткнуть этого человека, Че Гевара выпрямился во весь рост, с вызовом глядя на крестьянина. Юлька задохнулась от ужаса: воображение уже рисовало ей бегущих к проулку солдат. Она зажмурилась, сосредотачиваясь изо всех сил. Почувствовала, как задержал дыхание Че.
— Следы, — растерянно ответил крестьянин, глядя сквозь команданте. — Я видел следы партизан позавчера, когда ходил на охоту, и никому ничего не сказал. А теперь уже поздно, его арестовали. Надо было рассказать солдатам! Нам бы хорошо заплатили, а теперь…
«Подлец», — пробормотала Юлька и снова сжала фигурку.
— Или не надо было? — с сомнением проговорил Тулькан. — Все-таки, говорят, он хороший человек… но нам бы заплатили… но…
Че иронически улыбнулся и осторожно двинулся вперед. Юлька перевела дух; ладонь свело от напряжения, и резкая боль отрезвила ее.
— Туда, — шепнула она, кивая на тропинку, уходящую в кусты.
— А вы знаете, что Броненосец показывает то, что могло бы быть, но не случилось? — неожиданно спросил Че Гевара. — Поэтому предмет опасен для людей отчаявшихся или перенесших потерю… По крайней мере так утверждает товарищ Морено, и я склонен ему верить.
— Я не знала, — сказала Юлька. — Ну, догадывалась, наверное. Но не знала.
— Человек, который провел вас в здание школы, был уверен, что вы крупная шишка из ЦРУ.
Юлька даже остановилась от неожиданности и обиды.
— Чушь какая! — воскликнула она. — Никогда ничем подобным не занималась!
— А чем вы занимались? — тут же спросил Че. Он шел все легче, синюшная бледность уходила с лица, и Юлька мимолетно порадовалась: то ли анальгин подействовал, то ли вера в «сильнейшее обезболивающее» — но команданте явно чувствовал себя лучше.
— Я украшения делала, — проворчала Юлька и надулась, слушая, как смеется Че.
— Тогда почему…
— Слушайте, я обещала вам все рассказать и расскажу, — оборвала его Юлька. — Просто это трудно, понимаете?
— Вы очень похожи на товарища Морено, — заметил Че и замолчал.
Тропинка была узкая и сырая — не тропинка даже, а скорее, мелкая канавка. Че Гевара оскальзывался, наваливаясь на Юльку, и рычал от боли. Адреналин постепенно уходил из крови, и Юльку снова начинали мучить неразрешимые вопросы. Может, не стоит в линзу? Ведь где-то в сельве бродят остатки партизан; может, помочь команданте добраться к своим — а дальше будь что будет? Или это тоже вмешательство в историю? Или он обречен, что бы она ни делала? И почему часовые так охотно приняли ее за начальство из Америки? Нет, Че Гевара что-то путает, никогда Юлька не стремилась ни к политике, ни к интригам…
— Это и есть ваше надежное укрытие? — спросил Че.
Юлька подняла голову. Ну что ж, один вопрос отпал: линза была на месте. Она переливалась и подмигивала, будто ждала их. Будто приглашала: шагайте, ступайте в другие миры, а что до парадоксов времени… «В мире духов нет времени», — шепнул чей-то голос, и за банановыми зарослями сгустилась в ожидании гигантская тень… Команданте вздрогнул, будто от холода, и огляделся; и Юлька готова была поклясться, что высматривает он не солдат и не рейнджеров.
— Это ход в надежное укрытие, — сказала Юлька. — Но где мы окажемся — я понятия не имею. И когда — тоже, — добавила она тихо, но Че не услышал — или не понял.
— Надеюсь, нас не поджидает там отряд с заряженными винтовками наготове, — пожал плечами Че. — Что, туда надо просто войти?
— Угу, — сказала Юлька и сложила пальцы крестиком.
Где-то, когда-то
Здесь было темно, а воздух — сухой и холодный. Казалось, он шелестит в легких, как сожженная солнцем трава; слабо пахло листьями эвкалипта, дымом и шкурами диких зверей. Юлька попыталась вздохнуть поглубже. Голова закружилась; сердце бешено застучало, яростно гоняя кровь. Рядом сухо раскашлялся команданте. Юлька положила руку на его плечо и изо всех сил напрягла зрение, пытаясь рассмотреть во тьме хоть что-нибудь. Она была уверена, что они с команданте здесь не одни; кто-то еще находился рядом — кто-то живой. Юльке казалось, что она слышит чье-то дыхание, чьи-то легчайшие шаги.
— Кто здесь? — спросила Юлька темноту, но тьма молчала. — Где мы?
