Он слушал восторженно, как дивную сказку. Я закончил, он некоторое время молчал, глаза все еще горят восторгом, произнес с почтением:
— Это были Высшие… Да, у них есть доступ к источнику силы Древних.
— И что это было? — спросил я.
— Могу только предположить, — ответил он. — Как известно, такими источниками владеют сообща. И ни один не может воспользоваться источником в своих интересах.
— Ого, — сказал я.
— Да, ваше высочество, — подтвердил он, — с этим строго. Догадываюсь, что кто-то из магов сумел что-то нарушить и сделал что-нибудь, нарушил договор, его разоблачили, но он скрылся. А так как Высшего мага найти очень трудно, остальные сперва изолировали предполагаемое место, куда он скрылся, чтобы он не выскользнул незамеченным, а потом проверили всех людей, все норки и все камешки.
Я подумал, кивнул.
— Похоже… Но все равно, даже сообща они не должны вот так… Хотя, конечно, когда решение принимают советом, глупостей будет меньше. Но все равно последствия могут быть катастрофические!
— Потому церковь и преследует магов?
Я покачал головой.
— Нет, все гораздо глубже. Церковь хочет вести человечество со ступеньки на ступеньку. Не пропуская ни одной. И запоминая каждую. И понимая, что за ступеньки и как по ним подниматься. Никаких тайн… позади. Все понятно и проверяемо другими. Скучно, долго, зато надежно.
— Надежно? — переспросил он с сомнением.
— Почему эти Высшие, — спросил я, — если они так могущественны, не захватят, к примеру, весь мир?
Он посмотрел на меня с некоторой жалостью, как если бы я сморозил невероятную глупость.
— Ваше высочество, как вы и сами догадываетесь… наверное, догадываетесь… первое — это неинтересно. Как вам, к примеру, поселиться в глухой лесной деревушке и стать там… ну, самым главным старостой.
— А что во-вторых?
— Во-вторых, — проговорил он, — никто из них не знает, когда полностью иссякнет источник Мощи. Они его берегут и пользуются только в самых исключительных случаях.
Я сказал с нажимом:
— Вот-вот! Вся магия держится на остатках знаний Древних!.. А наука стремится добраться до тех высот, чтобы производить эти источники мощи!.. Эх, все равно не поймешь…
Он ответил обиженно:
— Ну да, как же мне понять!.. Но не только я, а все мы жаждем понять сейчас, сегодня, а не через тысячу лет. Это может дать только магия!
— Потому ее следует уничтожить, — отрезал я. — Всю! Полностью. Целиком. И я всякий раз убеждаюсь в этом… несмотря на всю мою симпатию к магии.
— Да и не только симпатию, — заметил он ядовито и с намеком.
— Я ее не добивался, — возразил я зло. — Но когда само в руки лезет, отказываться глупо. Да, пользуюсь! Эх, ты еще не знаешь, что такое наука и что она может!
Он поинтересовался с пренебрежительным недоверием:
— Поделитесь секретами?
— Это не секреты, — ответил я, — но… поделюсь. И посмотрю, как сотрется эта ухмылочка с твоей рожи. Смотри, вот что может наука уже сейчас…
Его лицо в самом деле серьезнело и вытягивалось по мере того, как я рассказывал, и я видел, что он понимает или хотя бы верит в осуществимость уже сейчас, а я запоздало сообразил, что мне рано еще хвалиться умением видеть людей насквозь, это он умело подвел меня к тому, что хотел услышать, а я сейчас, как тетерев, токую самовлюбленно, стараясь задавить его знаниями…
Я умолк на полуслове, сердитый на себя и него, затем сказал другим тоном:
— Это крупинки из основания той башни, что поднимется до небес! Но эти добытые своим трудом и умением крупинки достойнее объедков со стола Древних магов. Что, высокопарно?
Он ответил тихо:
— Но., заслуженно, ваше высочество. А я могу поздравить себя за проницательность, что оставил семью и пошел с вами.
Несмотря на протесты Норберта, я снова ушел далеко вперед, ничего не обнаружил за сотню миль, на всякий случай прошелся справа, потом слева, Бобик избегался, стараясь угадать, что же ищу и почему не бросаю ему бревнышко, наконец я повернул назад…
И почти сразу увидел впереди прямо на дороге шатер. Мне даже показалось, что минуту назад там его не было, дорога и дорога, некогда заметная, сейчас почти заросшая травой, так что да, на ней можно и костер разводить, и шатер ставить, не опасаясь, что собьют и растопчут бурным дорожным движением.
Шатер роскошен, от него веет уютом, покоем и неким сладострастием, я бы сказал именно так, а когда настороженно принюхался, то в самом деле ощутил нежнейшие и едва уловимые ароматы, что будят чувственность и заставляют сердце биться чаще в предвкушении чего-то радостного и желанного.
Понятно, что за шатер и как возник, разумнее просто проехать мимо, однако, с другой стороны, это не просто ловушка, ту можно бы замаскировать хитрее, а это как бы приглашение пройти тест…
Да и пройду мимо или войду — уже тест на характер. Пройти мимо — это осторожность и осмотрительность, войти — безрассудство… хотя в самом ли деле это безрассудство, видно будет все-таки из следующего шага…
Я откинул полог шатра, ароматы стали сильнее. На широком ложе в окружении расшитых яркими цветами подушек, подушечек и подушечечек разного размера красиво и роскошно возлежит молодая девушка, нет, молодая женщина с роскошными черными волосами, красиво ниспадающими на спину.
Из одежды на ней только узкий поясок с блестящими золотыми нитями, достаточно короткими, да еще и редкими, одна нога согнута в колене, и красавица упирается в бедро локтем, а в изящных пальцах роскошнейшая гроздь спелого винограда, где каждая ягода вот-вот лопнет от сладкого ароматного сока, другая нога полувытянута в этой картинно-эротичной позе.
Фигура юная, но зрелая, сочная, тоже, как и виноград, налита таким сладким соком, что вот прямо щас бы впился зубами в такое лакомство, а кончики пальцев напоминающе зазудели, мол, готовы хватать, мять, щупать и давить.
Я остановился у входа и смотрел на нее учтиво и с интересом стреляного воробья. Рядом с нею на роскошном ложе, явно сорок перин и без горошин снизу, широкое золотое блюдо с гроздьями спелого винограда. Здесь, как мне кажется, небольшая недоработка, для мужчин лучше бы сразу кусок жареного мяса со жгучими специями, но, с другой стороны, это слишком явное приглашение к коитусу, а при винограде так и поговорить можно сперва, хоть и недолго…
Она повела на меня томным взором, женщины вообще должны двигаться, как замерзающие мухи, быстрые движения нас пугают и отвлекают. Четко вырезанные губы, очень полные, развернутые, как мясистые лепестки росянки, раздвинулись в улыбке, показывая ровные зубки мелкого хищничка.
