– Сейчас… – Ракот поискал глазами. – Палку подберу. Не в моих правилах с железом против дерева выходить.
Спаситель улыбнулся. И, не произнеся ни слова, выпустил из рук посох, глухо шмякнувшийся наземь.
– Тем лучше, – прорычал бывший Властитель Тьмы. – Кулаки я тоже люблю. – Повёл плечами и легко, словно стелясь над землёй, скользнул к неподвижно застывшей фигуре в сером хитоне.
По пальцам можно пересчитать случаи, когда такие силы сходились в Упорядоченном. Но – не гасли небесные светила, не срывались со своих звёздных дорог миры, потому что и Хедин, и Ракот пребывали, скажем так, в более чем скромных аватарах, лишь чуть-чуть превосходя способности обычных смертных колдунов.
– Что тебе здесь надо, а?! – прорычал Ракот, замирая в двух шагах от скорбной фигуры Спасителя. Он не мог вот так просто ударить в лицо не пытающегося обороняться. – Ещё один мир – в пыль, во прах, в ничто?! Не бывать тому! Ну, давай, защищайся, покажи, чего стоишь!
Хедин впился взглядом в тёмное лицо их противника. Врага, о котором они до сих пор знали непозволительно мало.
Однако Спаситель вновь отмолчался. Медленно поднял руку и всё тем же жестом, что и в Мельине около могилы Мерлина, благословил опешившего Ракота. После чего нагнулся, аккуратно подобрал посох и неспешно побрёл прочь, усталый человек, у которого явно приключилось тяжёлое горе.
– Стой! – гаркнул Ракот, одним прыжком настигая противника.
Железная пятерня бывшего Владыки Тьмы вцепилась в худое, жилистое плечо уходящего, рванула изо всех сил, разворачивая, – и вдруг сорвалась, словно хитон Спасителя оказался покрыт сплошным слоем масла.
Человек с тёмным лицом вздохнул, уже без улыбки посмотрел на разъярённого Ракота, покачал головой, словно умудрённый взрослый, расстроенный ребяческой выходкой, – и скрылся. Не исчез, не взлетел на небеса – именно скрылся, вроде как шагнув в заросли у обочины. Хедин сам готов был поклясться, что видел колышущиеся ветки, – но миг спустя, когда Ракот ринулся следом, там уже никого не оказалось.
– Тьма и Свет, – вырвалось у Ракота.
– Именно, – кивнул Хедин. – На него, похоже, Закон Равновесия не действует. Ему всё можно.
Ракот, всё ещё вне себя от бешенства, в бессильной ярости ударил кулаком в ладонь:
– Так он теперь и за Хьёрвард возьмётся? Его «спасать» станет?
– Во всяком случае, не сразу, – суховато отозвался Хедин. – Это его первое появление здесь, не забыл? Сейчас сложится культ, появятся апостолы, те, кто пойдёт за него на костёр и дыбу, разведётся целая армия «мучеников», его именем станут твориться чудеса… Умножатся легенды, потом кто-то запишет их, щедро добавляя от себя, и вот пожалуйста – готово очередное «писание», и, само собой, «священное».
– Но драться-то со мной он так и не стал, – злорадно бросил Ракот, тщась найти утешение хотя бы в этой кажущейся трусости соперника.
– Да ему это не надо, – безрадостно заметил Хедин. – Это мы с тобой ещё радуемся борьбе, честной схватке, победе. Вкусной еде, песне, звёздному небу в новом мире, а он – он уже нет. Оболочка-то ещё человеческая, а внутри – сущность, которую нам не понять. Разве что только Орлангуру.
– Что тут понимать! Трус он, да и всё тут! Точно тебе говорю – трус!
– Он не трус. Для него просто нет такого понятия. Когда смерть воспевают больше жизни, когда говорят, что «там» последние станут первыми, когда гибель – это благо, потому что прерывает тяготы земной юдоли, – что тут говорить о доблести, храбрости и славе? Это всё «греховно». Так что теперь Он будет просто ждать. Долго, может, тысячи лет по здешнему счёту. Чтобы потом, когда исполнятся пророчества, явиться – и спасти.
– А потом пустая скорлупа мира достанется Неназываемому!
– Сомневаюсь, чтобы его козлоногие не заметили бы столь лакомого кусочка.
– Не хотелось бы прибегать к крайнему средству…
– Не хотелось бы, – кивнул Хедин. – Но вере в Спасителя надо что-то противопоставлять, хотя бы…
– Веру в нас с тобой, – мрачно усмехнулся Ракот.
– Хотя бы. Впрочем, к чему это ведёт – ты знаешь…
– Значит, этой силой пользоваться нельзя, вот и всё, – не раздумывая, брякнул Ракот.
– Тогда ею воспользуются другие, кому достанет ума прикрыться нашим именем. Брат, кончай играть тупого варвара, честное слово. Иногда… это начинает утомлять.
– Ладно-ладно, – буркнул Ракот. У него, похоже, до сих пор чесались кулаки. – Тогда… только переливать это в аватары первого рода, которые станут время от времени погибать – на радость нашим ворогам. – Он мрачно усмехнулся.
– Увы, да. – Брови Хедина сошлись, скулы заострились. Тому, кого знали под именем Судьи, или Рагнвальда, тоже было несладко умирать.
…Сокол летел, вспоминая. Ему было что вспомнить.
…Отбросив предположение о родстве Неназываемого со Спасителем, братья некоторое время искали (и небезуспешно) тех, кто по жадности и глупости вступал в союзы с козлоногими. Строящийся Путь представлялся тогда главной угрозой. Ещё со времён подготовки к штурму Брандея Новые Боги обзавелись немалым числом подмастерьев и помощников – не учеников, это высокое звание не принадлежало никому. Последним учеником Хедина стал Хаген, и больше Познавший Тьму не протягивал руки ни к чьему Зерну Судьбы; ученики Ракота все поголовно погибли ещё во время его Первого Восстания; во время второго Владыка Мрака уже не прибегал к их помощи. Его оружием стали страшилища и демоны из Тёмных миров…
Помогать «подмастерьям» – совсем не то, что самому идти в бой. Но и число их не могло возрастать беспредельно. И, памятуя об осторожности, Новый Бог никогда не принимал их в новом своём убежище – том самом небесном замке, возведённом на летающей скале. Для приёмов годились другие апартаменты. Например, в Обетованном.
…Коричневокрылый сокол достиг цели именно в тот миг, когда желал; как и полагается пунктуальному божеству, в чьём распоряжении – не один способ ускорить или, напротив, замедлить своё собственное время. Великая Река обширна и глубока, она не заметит столь малого возмущения.
Сокол опустился на изгиб садовой решётки – а со времён Молодых Богов здесь взращивались чудесные сады, правда, без догляда Ялини они всё равно пришли в упадок, несмотря на все старания эльфов, принявших эстафету заботы о них, – и миг спустя к широко размахнувшемуся крыльцу шагнул строгий и стройный маг в чёрных одеждах, кое-где пронзённых сполохами серебряного.
Его уже ждали. Он прибыл именно в тот момент, который сам же и назначил, но к сбору никто не опоздал.
Подмастерья, как он их называл, собрались возле розовых ступеней: кто-то сидел, кто-то вольно разлёгся на шелковистой траве, лениво следя за порханием живых цветов. При виде Хедина все разом вскочили, не как нерадивые караульщики, заметив десятника, а именно как ученики, выказывающие особое уважение своему учителю.
