– Это была случайность! – вспылила гордая драконица.
– Вот потому и нечего нарываться на неё снова.
Рыся поджала губы и отвернулась. Но уже мгновение спустя не выдержала:
– На что они рассчитывают? Думают удержаться? Или…
– Ясно, собираются довести до конца воскрешение, не удавшееся салладорским магам, – пожал плечами Фесс.
– Ну так чего же мы ждём?! – не выдержав, вновь вскинулась Рыся.
– Я слишком хорошо помню, что случилось в Арвесте, дочка.
Эти слова вырвались у некроманта словно помимо его воли. Он колебался, да; смутные предчувствия, затаённые подозрения – ну не станут птенцы так нагло лезть прямо на многочисленное войско, не имея в запасе какого-нибудь трюка. А что, если кто-то один из них решит уйти, прихватив с собой и Фесса, и Рысю, и вообще всю армию поури? Атлика в своё время управилась весьма быстро. Тогда что, атаковать немедля?
Фесс колебался. Если кто-то из птенцов задумал уход, тогда тем более нельзя терять ни минуты. Однако…
Тем временем Старшая, совершенно не опасаясь многочисленных самострелов поури, вышла на самый берег.
Её и Фесса разделяло десятка три шагов. Три десятка шагов по сверкающей водной глади, хрустальный поток весело стремился по песчаному лону, покрытому редкими и длинными стеблями травы-рыболова. Речка неглубока, даже поури смогут перейти её здесь. Несколько десятков птенцов не остановят тысячи свирепых карликов, как бы ни старались, – так отчего же он, Фесс, медлит? Отчего не отдаёт приказ о решительном наступлении?
…Потому что, быть может, именно этого и ожидает от него Салладорец. Слепо броситься вперёд, ввязаться в схватку, перебить этих несчастных дурачков и дурочек, имевших неосторожность попасться на удочку запретного трактата. Насколько мог судить некромант, тащившие саркофаг твари ничего с ним не сделали, никто не пытался пока его открыть или как-то иначе «воскресить» Эвенгара. А что, если именно его, Фесса, атака нужна сейчас лучшему Тёмному магу всех времён и народов?
Птенцы выдвинулись к самому берегу. Старшая бестрепетно смотрела в лицо некроманту.
– Мы нашли нашего Учителя, – крикнула она. – И нас уже не остановить. Убирайся отсюда, быстро! Один из нас готов уйти, и тогда здесь ничего не останется. Ничего не останется, само собой, от вас. Мы последуем за нашим истинным Наставником!
– Какая тебе забота обо мне, Старшая? – отозвался Фесс, следуя вечному правилу, что «разговаривающий враг – уже половина врага». – Валяйте, делайте что хотите. Если нашёлся ещё один дурачок, решивший покончить счёты с жизнью, – мне нет до этого дела.
– Тогда что же ты мешкаешь?! – голос Старшей звенел, казалось, она вот-вот сорвётся – то ли разрыдается, то ли истошно, смертно взвоет. – Нас горстка! А у тебя – армия! Давай, прикажи им перейти реку! Что же ты медлишь, а?!
– Она права, папа, – беззвучно согласилась Рыся.
– Подними меня! – приказал некромант.
– Куда? Зачем? – растерялась драконица.
– В самую их середину. Быстро, пока они не сообразили, что к чему.
Рыся выразительно взглянула на Фесса, но протестовать не решилась.
– И сделай это как можно быстрее. – Миг спустя он невольно пожалел об этих словах. Драконьи когти рванули его вверх так, что едва не разорвали туловище пополам; воздух внезапно сгустился, ударил в лицо дубиной. Фесс на мгновение ослеп, а когда глаза вновь обрели способность видеть, он уже стоял, с трудом выпрямляясь после стремительного броска, около невысокого темнокожего мальчугана с наголо обритым черепом и смертельно испуганными глазами. Рядом лежал раскрытый трактат Салладорца. А чуть поодаль возвышался каменный гроб, рядом с ним отдыхали (умаялись, похоже, тащивши) двое приснопамятных монстров.
Птенцы остолбенели. Понятно, они никогда не видели драконов и даже не догадывались, что такие создания вообще встречаются в Эвиале. Старшая недоумённо оглянулась, но Фесс безо всякого оружия, костяшками пальцев ткнул готового уйти паренька пониже уха, и тот беззвучно, мешком повалился на присыпанные песком плиты. Некромант подхватил трактат Салладорца – на страницах вспыхнули те самые руны, что призывали Инквизицию.
Рыся, не в силах оставаться в стороне, ринулась к нему, её когти высекли струи искр, когда она почти камнем упала рядом с Фессом.
– Начинайте! – срываясь, завизжала Старшая, бросаясь прямо к некроманту. Остальные птенцы опасливо сделали шаг-другой, но ближе подойти не решились.
– Вы знаете, что делаете? – как мог спокойно вопросил Фесс, потрясая поднятым трактатом. – Вы оживите того, кто обратит ваши души в пепел только ради собственного возвышения! Вы думаете, вас ждёт трансформа?! Как бы не так! Вы умираете – и вы гаснете навсегда, как свеча, задутая ветром! Для вас там ничего нету – ни посмертия, ни блаженства, ни даже мук! Салладорцу нужна была магия крови, ваши жертвоприношения – и он написал этот трактат! Вы просто умираете, умираете последней смертью, и то в вас, что могло бы жить вечно, погибает тоже! – Глаза Фесса обежали столпившихся вокруг него птенцов и – о чудо! – нашли остолбеневше разинувшего рот Фейруза. Мальчишка оказался жив; впрочем, ничего удивительного, что после Скавелла он в конце концов вновь прибился к старым приятелям. Куда ещё было ему идти?..
– Эвенгар был великим магом, – продолжал Фесс, видя, что его слушают. Старшая с разбегу врезалась было в толпу, но враз остановилась, когда ей прямо в лицо оскалились драконьи клыки и дохнуло жаром из распахнувшейся пасти, готовой извергнуть струю пламени. – Наверное, величайшим Тёмным магом среди всех, когда-либо рождённых в Эвиале. Но, как многие и до, и после него, он оказался в ловушке властолюбия. Истинный Тёмный маг не мечтает о вселенском троне. Его дорога – во мраке, дорога одиночки – к глубинным тайнам материи, которые простые смертные не могут даже вообразить.
Его слушали. На лице Старшей отразилось отчаяние. Поури дисциплинированно ждали на своём берегу реки, неподвижные, словно изваяния, так что невольно закрадывалась мысль: а живы ли они вообще? Рыся, ухмыляясь во всю жуткую драконью пасть, глядела прямо на Старшую, выразительно постукивая хвостом по плитам.
Монстры возле гроба Салладорца высокомерно игнорировали всю эту суету. Очевидно, птенцы не относились к тому, что в их понимании следовало защищать.
В горле у Старшей клокотало, глаза сделались совершенно безумными. Она попятилась, словно пытаясь осторожно отодвинуться от Рыси, скрыться за спинами других учеников, но…
Жемчужная лапа Рыси прижала Старшую к земле. Внушительные когти, словно кривые кинжалы, готовы были сомкнуться, пронзая грудь. Старшая замерла, дрожа с головы до ног. Остальные птенцы в растерянности переглядывались, однако никто не дрогнул и не обратился в бегство.
