— Вы знаете, кто прилетел? — спросил он не в силах справиться с… чувством, что этот визит не предвещает ничего хорошего. Никто не ответил. — Вы знаете, кто прилетел? — Стояла тишина. — Отвечайте или…
— Насилие редко вызывает желание отвечать. — Синевал обернулся. Слова прозвучали мягко, учтиво, вежливо на безупречном неакцентированном ленн'а. Они к тому же исходили от человека, вышедшего из темноты дока. Ближайшие охотники за душами внезапно застыли в напряжённом внимании.
— В прошлом это всегда выручало меня, — вымолвил он. — Кто ты?
— Очень опасный вопрос, — ответил человек, улыбаясь. — Что делает минбарец в Соборе?
— Правит им. Что здесь делает землянин? — Синевал готовился к немедленной атаке, медленно вытягивая из — за пояса кинжал. Он сомневался, что мог бы испугаться любого из людей, но этот… в нём было нечто, что ужасало его чувства. Он не походил на воина, но в нём чувствовался элемент опасности.
Землянин на мгновение потерял над собой контроль. — Вы находитесь в Со?.. Это многое объясняет. Что — то вроде вторжения, не так ли? Военный переворот?
— Очень холодно. Я сделал им предложение, и они приняли его. Теперь, кто ты?
— Кто ты?
Синевал застыл как от удара грома. Он знал значение этого вопроса. О, это было достаточно простой вопрос, но то, как человек сказал его… Теперь он знал, что вызывало беспокойство в этом человеке. — Я… кто я. Ты пойдёшь со мной. — Синевал посмотрел на охотников за душами, посмеют ли они открыто бросить вызов его власти. Они не сделали этого, а, коротко кивнув, расступились перед идущим к Синевалу человеком.
Конечно. Я уверен, Примас Majestus et Conclavus избавит нас от этого небольшого… недоразумения.
— Я сомневаюсь. Как твоё имя, человек? Чтобы я мог пометить хранилище твой души, когда отдам её шаг — тотам.
— Не думаю, что это случится, но в интересах взаимопонимания… моё имя — Морден. Рад был познакомиться.
* * *
— Что здесь такое, чёрт возьми?
Джон Шеридан осмотрел затемненную комнату и подавил желание бежать, кричать, вопить. Он не любил темноту. Слишком много путей за его жизнь вели туда. Всегда в темноту. И не было Деленн, чтобы принести ему свет. Она была в следующей комнате, она ждала.
Безымянный Инквизитор выудил что — то из мешочка на поясе и передал ему. Это было ошейник. — Надень его, — приказал он.
— Какого чёрта!
— Ты наденешь его. Кое — кто из моих коллег предпочитает наручники, но я думаю, ошейник работает лучше. В этом есть… некоторая символика. Надень его.
— Только когда я получу некоторые ответы. Что это испытание? Мы ничего не должны вам или ворлонцам!
О? Они бы не согласились с вами. Вы сошли с пути. Вы оба, хотя она больше чем ты. В действительности ты никогда не был предназначен для совершения чего — то значительного. О, возможно это не совсем так, но это было тогда, когда человечество ещё что — то значило в галактике. Теперь ты ничто. Хуже чем ничто. То, что вы сделали… что же, просто предстоит выполнить много тяжелой работы, чтобы разубедить тебя. Возможно ты сможешь помочь мне в этом. Возможно нет. Это — то, что я должен найти. В тебе, так или иначе. В ней… ну… это более серьезный случай.
— Что ты имеешь в виду? Что ты должен выяснить у Деленн?
— Найти в ней… Не много. По крайней мере, у тебя есть оправдание в твоей неосведомленности. Или в глупости. Она… ей нет оправдания. Никакого. Она знала все, и, тем не менее, продолжала играть спектакль. Ей нужна сильная рука, чтобы вернуть на путь истинный. Вернуть… или помочь вырыть для себя могилу.
— Если ты причинишь ей вред, Богом клянусь, я…
— Что ты сделаешь? Убьёшь её, как убил Анну, когда она сошла с пути? Да, я знаю об этом, и ты не должен так удивляться. Я знаю все. Теперь надень ошейник. Чем скорее это начнётся, тем быстрее я смогу закончить и отправиться домой.
— Почему ты? Почему ворлонцы посылали тебя? Почему они не пришли сами?
— Кто сказал, что их здесь нет? А что касается того, почему они выбрали меня… я… подходящее средство испытывать и пытать других. Теперь надень… на себя… ошейник!
Свирепо посмотрев на него, Джон застегнул на шее ошейник. — Так, сейчас этот очаровательный аксессуар на своём месте, что же произойдёт теперь?
Инквизитор держал что — то в руке. Своего рода пульт управления. — Это произошло. — Он нажал кнопку.
Мир Джона растворился в боли, бесконечной агонии. Его тело билось в конвульсиях, он корчился на полу, почти потеряв сознание во время падения. Смутно осознавая происходящее, он знал, что не может двигаться. Он едва мог даже дышать.
Весьма удовлетворительно, — сказал Инквизитор. Он достал из пояса ещё что — то и положил рядом с Джоном. — Я вернусь к тебе позже. После того, как убью ничтожество по ту сторону двери. Возможно, у тебя есть какое — то оправдание. Возможно, ты даже сможешь искупить свою вину. Но, что произойдёт с нею, я не вижу. Она знала, что было поставлено на кон, и она потеряла много времени.
— Возможно, мне придётся убить её. Увидимся позже.
Джон беспомощно наблюдал, как он шёл в комнату, где ждала Деленн. Дверь закрылась за ним, и некоторое время там ничего не происходило. Затем раздался крик. И ещё один, и ещё… намного сильнее. Он не мог двигаться, не мог даже пошевелить пальцем. Ничем.
Кроме глаз. Они могли двигаться. Нужно было только посмотреть на что — нибудь другое, кроме той двери. Дверь, он не мог ничего сделать, чтобы добраться до неё.
Его взгляд упал на предмет, что Инквизитор положил на пол рядом с ним.
Это была чёрная роза.
Она войдёт во вселенную, полностью состоящую из боли. Я разорву её в клочья, её тело, её душу. Любое сомнение, любой страх, любую мельчайшую неуверенность я буду только поощрять, вызывая боль из её собственного прошлого. Человек, обладающий меньшим запасом сил, сломался бы, не смог бы справиться со знанием о себе самом, но она…
Она выживет. Она должна. Так ей предначертано.
Но для того, чтобы она выжила, её сначала нужно сломать, полностью разбить, а потом воссоздать. На это уйдёт много времени. Мой Хозяин требует этого от неё.
Почему? Я не имею права это спрашивать. Я был проклят, и они спасли меня. Я был обречён, и они дали мне надежду.
Они рассказали мне про её будущее. Есть две дороги… Одна из них… одна приведёт к огню и тьме, к боли, страданию, потерям, одиночеству. Другая — к счастью, радости, семье. Она должна выбрать первый путь. Такова её судьба.
А если она этого не сделает… если она захочет идти более лёгким путём, тогда я убью её. У неё есть предназначение. Она не заслуживает никакого участия в том, куда приведёт её тропа.
