Гарр умел веселиться. Когда у них было свободное от исследования корабля время, они играли в саббак вдвоем или просто–напросто лежали на своих кроватях и разговаривали, пытаясь не обращать внимание на беспорядок и сумасшествие, творившиеся вокруг.
Были и другие дети примерно их возраста, но Гарр избегал их, и Боба тоже. Они могли задавать слишком много вопросов. Из‑за того, что большинство сирот были гораздо младше их, Улу приходилось уделять очень много времени «космической малышне» (как их прозвал Гарр), и некогда было заботиться о том, чем занимаются сироты постарше.
Всем сиротам было запрещено разгуливать по кораблю без присмотра, но именно этим и занимались Гарр и Боба. Они говорили Улу, что собираются пойти в одну из библиотек за книгой (что было очень вряд ли, по причине того, что все что там было — скучные военные учебники), а сами исследовали коридоры корабля, которым казалось нет счету.
Боба поделился с Гарром своим наблюдением о том, что никто не замечает десятилетних. И это была правдой. Солдаты или члены экипажа, с которыми они сталкивались в коридорах, попросту считали, что эти двое не их дело, если вообще замечали их.
Политика не интересовала Гарра в отличие от космически кораблей.
— Это самый передовой штурмовой корабль во всем Республиканском флоте. — Объяснял новый друг Бобы. — На нем больше пятнадцати тысяч солдат, каждый из которых имеет самое передовое вооружение. Они все похожи, я думаю, они клоны.
— Представляю. — Сказал Боба. Он задавался вопросом, что бы подумал Гарр, если бы узнал о настоящем происхождении клонов.
Любимым местом Гарра был задний стыковочный отсек, в котором были выстроены космические штурмовики, готовые к бою и обслуживаемые суетящимися дроидами–техниками.
— Я мог бы управлять одним из них. — Сказал Боба однажды. И сразу же пожалел за сказанное, это зашло слишком далеко.
— Правда? — спросил Гарр. — Кто тебя научил? Твой отец?
Боба кивнул.
— Мою маму хватил бы удар. Что твоя мама думает по поводу того, что ты уже летаешь в таком раннем возрасте?
— Честно говоря, не знаю. Я никогда не спрашивал ее об этом.
Боба знал, что его слова звучат неискренне.
Любимым местом Бобы был задний отсек наблюдения, или попросту «Зона». Это маленькое холодное помещение под прозрачным куполом обычно было пустым из‑за того, что члены экипажа были слишком заняты, чтобы смотреть на звезды, а солдат не волновало ничего кроме войны и муштры.
Корабль находился в обычном пространстве, что означало, что звезды не проносились мимо (или появлялись на мгновение, чтобы также пронестись мимо), как это с ними бывает в гиперпространстве. Даже, несмотря на то, что корабль мчался со скоростью несколько тысяч километров в секунду, казалось, что он просто стоит на месте, настолько огромным был космос.
Боба стоял или сидел на скамье, и рассматривал звезды во всех направлениях. Планет видно не было, только газовые гиганты, карлики, квазары и редкие пятна, обозначавшие местонахождение черных дыр. Далекие галактики выглядели завитками огня.
— Ладно, мы посмотрели на космос, и он скучный! — Гарра всегда интересовали больше приключения, чем астрономия. — Давай поищем другое развлечение.
— Еще пару минут… — Бобе нравился вид, но мечтать, глядя на звезды, ему нравилось даже больше. Он все время мечтал о дне, когда получит назад «Раб I» и сможет самостоятельно изучать звезды.
Часто, когда Боба и Гарр исследовали коридоры корабля, им приходилось отходить в сторону, уступая дорогу отрядам клонов, марширующих в столовую или в главный стыковочный отсек для боевого вылета.
— Выглядят жутко, — сказал Гарр.
— И мне так кажется.
— Они даже без шлемов выглядят все одинаково.
Солдаты маршировали с места на место, или сидели в своих казармах и начищали свои тибанновые бластеры. Они никогда не разговорили с теми, кто был не из их числа, да и вообще почти не разговаривали между собой. И уж тем более никогда не обращали внимание на двух десятилеток, разгуливавших среди них. Они всегда ходили лишь в группах по четыре, шесть, десять человек, все время четным числом. Им не нравилось быть поодиночке.
Их также не интересовало то, что Боба и Гарр продолжали ходить везде вместе. Они видели большие воздушные фермы, охраняемые дроидами, которые превращали отработанные воду и воздух в чистые, в точности как это делают леса и водоросли на планетах. Видели огромные плаза–двигатели, также находящиеся под охраной дроидов и нескольких уставших членов команды, видели солдат–клонов, вечно спокойных, никогда не скучающих, бесконечно чистивших свое оружие.
В течение нескольких дней исследований они побывали практически в каждом уголке гигантского штурмового корабля, за исключением одного места.
Мостика.
— Я бы все отдал, чтобы увидеть мостик! Я даже пытался один раз пробраться туда, но у меня не вышло. Детям туда нельзя! Мостик — это место, где заседают джедаи, сам знаешь.
— Да какая разница? — сказал Боба. Чем меньше он видел джедаев, тем лучше. Но, к счастью, казалось, что они потеряли всякий интерес к нему после того как он удивительным образом был найден ими на Раксус Прайме.
— Большая! Я восхищаюсь джедаями. Они хранители цивилизации, готовые пожертвовать всем, чтобы жить в мире. Хотел бы я, чтобы у меня обнаружилась Сила и меня бы тренировали как джедая. А ты бы хотел?
— Я — нет, — ответил Боба. Он думал о том, сказать ли Гарру правду о том, что он ненавидит джедаев и хочет быть охотником за головами, как его отец.
Но он решил не делать этого. Всегда есть предел доверия, даже между лучшими друзьями.
У Гарра была и своя тайна, насколько Боба мог предположить. Или по крайней мере он скрывал что‑то.
Загадка была в том, был Гарр мальчиком или девочкой. Прошло уже настолько много времени с того момента как Боба пытался понять это, что сейчас ему было крайне неудобно спрашивать об этом. Но он знал достаточно, что не позволить смущению удержать его (и, конечно же, он немного опирался на эрудицию).
— Гарр, — начал он в один из дней, когда они прогуливались по длинному коридору. — Ты не против, если я задам тебе один вопрос?
— Конечно, нет, Если ты не против, что я не отвечу.
— Справедливо, — сказал Боба, припоминая, что тоже самое ответил Гарру, после того как тот задал ему вопрос о его матери. — Ты мальчик или девочка?
— То есть, мужчина или женщина?
— Ну да.
— Я не знаю на самом деле. То есть, я понимаю, о чем ты, но я не могу сказать мужчина я или женщина. На моей планете это неизвестно, пока нам не исполнится тринадцать.
