— Вот он, — произнес Ланс.
В видеокубе уже не было нужды. Стартующий в сотне километров от нас крейсер был прекрасно виден и на обзорных экранах.
Маленький снежно-белый конус, под основанием которого дрожало багровое пламя, плавно поднимался над горами. Расстояние делало его безобидным, похожим на яркую елочную игрушку.
— Большой одиночный Рейдер, — прошептал Ланс. — Огневая мощность достаточна для подавления планетарной крепости. У нас не оказалось бы ни единого шанса…
— У Шоррэя Менхэма случайно не было наследников? — поинтересовался я. — Гиарский правитель тоже любил белый цвет.
— Это просто защитная обшивка, рассеивающая лазерное излучение. Ее изобрели еще пять лет назад… но я никогда не слышал, чтобы выработанного материала хватило на покрытие целого корабля. Максимум — на оболочку для боевого катера.
— Ясно. Дай связь с кораблем по узкому лучу.
Ланс склонился над пультом связи, нацеливая на наш корабль узконаправленный передатчик. Белый конус крейсера таял в небе.
— Это и есть ваши друзья, капитан? — спросил Данька.
— Да, — неохотно ответил я.
— У меня тоже были такие приятели. Я однажды полдня от них прятался в школьном спортзале, под матами. Меня на счетчик поставили, а денег не было.
Секунду мы с Данькой внимательно разглядывали друг друга. Потом я сказал:
— Данька, в твоем возрасте меня тоже обижало, что взрослые считают детей глупышами. Ты прав, это именно такие друзья. Но я не могу тебе ничего объяснить. Считай это военной тайной.
— Хорошо, капитан, — серьезно ответил Данька.
Я пожал ему руку — крепко, как взрослому. И повернулся к Лансу.
— Скоро будет связь?
— Сейчас…
По экрану фона скользили расплывчатые серые тени.
— Изображения не будет, капитан, только звук. Слишком уж далеко.
— Ерунда… Эрнадо, ты видишь корабль?
— На связи Редрак. Эрнадо в боевой рубке.
— Подключай его к разговору.
— Есть, капитан.
— Вы лоцируете крейсер?
В разговор вступил Эрнадо.
— Конечно, капитан. Он в прицеле, и я должен признаться, что полностью он там не помещается.
— Мы можем его достать?
— Это приказ?
Я заколебался.
— Нет, просьба.
— Тогда не можем.
— Ты встречал корабли подобного типа?
— Да, к сожалению. Но не в противолазерной броне.
— Как его можно уничтожить?
— Очень просто. Берется эскадра из десяти-двенадцати кораблей нашего класса…
— Можешь не продолжать.
Я развел руками. Ланс понимающе кивнул. И сказал:
— Сидим и не высовываемся.
— Вот именно.
Коротко объяснив Даньке, что ближайшие пару часов нам предстоит заниматься ничегонеделанием, я открыл встроенный в стенку шкафчик. Достал из ниш пластиковые контейнеры с полетным рационом. Спросил:
— Как экипаж относится к обеду?
Экипаж относился положительно. Мы принялись вскрывать доставшиеся каждому емкости.
Один из совершенно непонятных мне обычаев планеты Тар — это то, что полетные рационы на кораблях никак не маркируются. Цветные полоски на этикетках позволяют установить лишь энергетическую ценность пищи, а форма коробок — что в них находится: первое, второе, десерт. Видимо, этот полусадистский прием позволяет внести элемент неожиданности в каждый предстоящий обед. Но увы, неожиданности делятся на приятные и не очень. Вторые более распространены.
Мне достался напиток, по вкусу напоминающий смесь турецкого чая и польского кофе. Не самый худший вариант, между прочим… Вторая баночка скрывала в себе кашу из крошечных белых зернышек, перемешанных с узкими полосками вареной рыбы и неимоверным количеством пряностей. И вкус, и вид ее наводили на мысль, что задолго до меня в галактике побывали представители корейского народа, причем их влияние на кулинарию ничуть не пострадало от времени.
Я принялся торопливо глотать кашу, запивая ее щедрыми глотками бодряще-теплого напитка.
Даньке повезло больше. Коричневая однородная масса в его рационе была, несмотря на подозрительные ассоциации, хорошо проваренным мясным пюре. Напиток оказался сладковатым соком со слабым запахом шоколада. Через минуту Данька уже приканчивал пюре, предварительно опорожнив банку с соком.
Достав из шкафчика еще пару банок, я молча дал их мальчишке. Ланс удивленно сказал:
— Не думал, что проведенная в лесу ночь так влияет на аппетит.
— Дело не в прошлой ночи, — с трудом выдавил я и закусил губу. — В стране, где живет Данька… не слишком-то высокое благосостояние.
Ланс отвел глаза. Словно ему, а не мне, было сейчас нестерпимо стыдно за свою родину… Потом спросил:
— Простите мой вопрос, принц… Вам никогда не хотелось вернуться на Землю через гипертуннель? С небольшим отрядом и подходящим снаряжением?
— Хотелось. Но слишком уж усердно меня к этому подталкивают.
Не сговариваясь, мы повернулись к экрану, где крошечная точка крейсера продолжала удаляться от планеты. Данька с энтузиазмом расправлялся с добавкой.
— Он слишком уж энергично разгоняется, — нарушил Ланс затянувшееся молчание. — Излишняя трата топлива.
— Ты думаешь, он хочет уйти в гиперпространство?
— Похоже. С его мощностью можно совершить прыжок в непосредственной близости к планете.
— Вызывай Редрака.
Бодрый голос бывшего пирата подтвердил наше предположение. Отлет вражеского крейсера явно прибавил ему оптимизма. Связавшись с Эрнадо, я отдал несколько распоряжений — наверняка излишних, но достаточно важных, чтобы подстраховаться. И мы продолжили свое вынужденное ожидание.
Крейсер не заставил нас слишком долго скучать. Вначале на экране возникло легкое мерцание, окружившее удаляющийся корабль. Потом экраны затянуло молочно-белым свечением. Когда они очистились, крейсера на них уже не было.
Я открыл рот и выпрыгнул из катера. Посмотрел в небо — как раз вовремя, чтобы увидеть гаснущую звезду, на мгновение затмившую тусклое красное солнце.
— Ушел в гиперпрыжок, — удовлетворенно заметил Ланс. — Если у них и есть недостаток пищи, то энергию им явно некуда девать. Притяжение планеты сожрало у них процентов семьдесят мощности.
Забравшись обратно в катер, я поймал вопросительный взгляд Даньки. Сказал:
— Все в порядке, кадет. Мы разминулись со своими друзьями.
Данька кивнул и ловко запустил пустой банкой в закрывающийся люк.
Я вздохнул, но поучения отложил до следующего раза. Подсел к пульту связи и спросил:
— Эрнадо, вы отследили прыжок?
— Да, капитан. Он шел напрямую, на сигнал одного маяка.
