Стремительно тающие армии союзных государств, сохранившие остатки самообладания и уже в самом деле — бесстрашные, потому что понимающие свою обреченность, палили в пустоту, в синее сияние, из всех видов оружия, вслепую, наугад. Цирды, быстро понявшие, каким образом их отслеживают, после выстрелов моментально уходили в сторону, легко маневрировали, и забирались все глубже в тыл редеющего войска, играючи уничтожая практически беззащитного слепого противника.
Принц вздрогнул, когда кто-то сзади положил руку на его плечо.
Эгаэл. В обычном человеческом облике.
Показавшийся огромным и страшным.
Глаза в глаза с Хайллером, выводящим в телепортационный канал последнюю, шестую, эрайданскую армию и рвущимся скорее последовать за ней, чтобы самому занять место командующего…
— Отступаем ближе к звезде.
Это была не просьба и не пожелание. Это был приказ.
— Мне нужна энергия.
Хайллер ничего не ответил.
Вот теперь уже точно все, думал Айхен, поспешно эвакуируя командирский корабль глубже в солнечную систему, как было велено Эгаэлом. Велено даже не ему, а непосредственно Хайллеру.
Впрочем, отходить уже необходимо было по любому, потому что линия фронта была практически прорвана, и верхушка клина флота звероноидов уже ворвалась в солнечную систему.
Эгаэл топтался за спиной, все такой же торжественно отстраненный от банальной действительности.
— Здесь, — произнес он однажды и Айхен послушно выключил двигатели. Сквозь фильтры в обзорный экран ослепительно сияла огромная пышущая термоядерной энергией звезда.
— И что ты намереваешься делать? — поинтересовался принц.
Эгаэл был полностью поглощен расчетами поэтому даже не слышал его вопроса, он развернулся и вышел вон. Айхен недоуменно проводил его взглядом и вернулся к терминалу. Как раз сейчас из телепорта должны были появиться первые эскадры шестой эрайданской с Армасом во главе.
И это уже ничего не решало.
Наверное, ничего уже не решало и то, что собирался предпринять Эгаэл. Наверное… Но отказаться от задуманного тоже нельзя было, потому что хотя тщательно вычисленная вероятность успеха и была ничтожно мала, она все-таки была, и Армас, который должен был с минуты на минуту появиться из телепорта и принять командование, рассчитывает на него и будет действовать исходя их того, что Эгаэл совершит задуманное.
…Она напилась энергии допьяна, впервые за все время своего существования не сдерживая себя и не ограничивая и даже напротив — заставляя пить все больше и больше, пока не накатила отвратительная и в то же время сладостная эйфория от своего небывалого почти БОЖЕСТВЕННОГО могущества.
Вселенная легла ей на ладонь, растворилась в ней, и она сама растворилась во Вселенной, стала ее частью, как умела когда-то очень давно в пору бесцельных созерцаний, когда неторопливо и безэмоционально размышляла о смысле существования и о том — зачем все.
Эти вопросы как не имели ответов, так и не получили их даже после того, как она много лет изучала это самое ЗАЧЕМ ВСЕ, непосредственно прикасаясь к этому ВСЕ, а не просто витая над болотом.
Ответов не было и нет. Может быть, вовсе и не стоило задавать вопросы?
Не стоило… Потому что приходить к выводу, что ВСЕ НЕ ЗА ЧЕМ и смысла в существовании аморфных энергетических сущностей ничуть не больше, чем в существовании людей, животных и растений, планет, звезд и самого космоса потрясающе неприятно.
Никто ведь не спрашивает, каков смысл существования космоса?
Впрочем, кое что можно решить для себя. Не заморачиваясь о глобальном. Как решили для себя люди, с которыми она прожила несколько лет бок о бок. У каждого из них была цель. Ей казались странными эти цели, но ведь она не была человеком. Должно быть им покажутся странными ее цели, по крайней мере Армас, когда она рассказала ему, что задумала, был очень удивлен.
«Зачем ТЕБЕ это надо?» — спросил он.
Он пытался понять ее с человеческой точки зрения. Это ошибка. Как и то, что она пыталась понимать людей исходя из своей логики.
Она так и сказала ему. И Армас только пожал плечами.
«Наверное, ты прав… Ты ведь всегда прав».
Он произнес это и улыбнулся.
«И все равно — спасибо».
«И пожалуйста», — ответила она, и тоже улыбнулась. Она давно уже умела улыбаться.
Когда она шла к карантинному отсеку, а потом к ангару, она еще раз просчитывала и взвешивала то, что было просчитано и взвешено уже до мелочей.
Она не думала о том, что сейчас умрет, может быть потому, что как и большинство существ, наделенных разумом, полагала, что со смертью не кончается все и готовилась перейти в новую форму существования… А может быть просто потому — что не думала.
Зачем об этом думать?
Катер и спасательные шлюпки были надежно закреплены, поэтому они не тронулись с места, когда ангар открылся и в него ворвался вакуум.
В космос вылетела только она.
Правду ли говорят, что космос холоден и мертв? Может быть, холоден, это правда, но мертв ли?
Космос бывает жесток и безжалостен, но он бывает и нежным… Для тех, кто знает, как к нему подойти.
Потоки чистой энергии подхватили ее, уже окончательно и навсегда потерявшую человеческий облик, ее, еще живую, но уже слившуюся с космосом и ставшую им. Силы много, но нужно, чтобы ее стало еще больше… Больно… больно… Как же подступиться к звезде, которая очень сильная и очень непокорная…
Мне ведь надо взять у тебя совсем чуть-чуть, ты и не заметишь.
Огненный протуберанец жестко хлестнул ее, сбил, закружил, отбросил в сторону, и она подошла к нему по другому… И снова была сбита. Но потом ей все-таки удалось ухватиться за кончик, и тогда она уже держалась до последнего, до того момента, когда сила уже вырвалась из нее помимо ее воли.
Она с трудом смогла ухватить ее и удержать.
«Меня уже тошнит. Хи-хи. Если я сейчас не выплесну все это — я просто лопну».
Со стороны она походила на огненный шар, огромный огненный шар, этакое маленькое солнце.
Больно, очень больно быть солнцем…
Но очень скоро боль исчезнет.
Она сосредоточилась, охватила разумом сразу всю эту часть солнечной системы, где бились в неравной схватке корабли, свои и чужие, она почувствовала их все, проникла в самую суть системы защиты, которой пользовались цирды, поняла как действует их казавшееся сокрушительным оружие и мысленно усмехнулась — как же все просто, когда знаешь как подступиться.
А потом она ударила.
Сначала вытянулась в тонкую линию, потом стрелой стремительно вошла в эпицентр боя и — ударила. Избирательно, только туда, куда собиралась, очень точно.
