Я все так же, как и в начале пути, чувствовал, что ничего не понимаю, барахтаясь в вязкой трясине догадок, но все же какие-то общие мотивы я уже ощущал в его действиях. Если не думать, то, по меньшей мере, чувствовать, как он, у меня почти получалось, — а это большой успех!
Через тамбур прошел Хмурый с часовыми. Я сказал, что скоро иду.
Туристы уже завтракали в буфете. Не было только наших Охотников и Ирины.
Я сказал Хмурому, что собираюсь провести следственный эксперимент, для которого мне понадобится выстрелить из пистолета сквозь полотенце в многострадальную койку в купе начальника поезда.
Хмурый посмотрел на меня покрасневшими от недосыпа глазами, а потом махнул рукой со словами: «Только сам не убейся».
Дронова в восторге захлопала в ладоши и стала голосить, что вот, мол, наконец-то пан инспектор выстроил какую-то гениальную версию.
Чтобы хоть как-то унять пани Аиду, я предложил ей мне помочь. Мне показалось, что она посмотрела на меня как маленький мальчик, которому предложили прокатиться на настоящей военной подводной лодке. Преисполненная волонтерского рвения напополам со вселенским любопытством, она бросила свой завтрак, несмотря на мои попытки объяснить ей, что я никуда не тороплюсь.
— Дело — прежде всего! — пафосно изрекла она. — А есть тут можно хоть целый день!
Я взял у поваров полотенце. Они изучающе поглядели на меня после того, как я сказал, что мне придется его пристрелить. Правда, возражений не последовало.
— Что я должна делать?! — ликующим голосом спросила Дронова, хватая меня за рукав и отчаянно хлопая своими длинными ресницами.
Я пояснил ей, что закрою дверь в купе и произведу выстрел. Ее же задача — стоять в коридоре и слушать, насколько громко он прозвучит.
Я вошел в купе, прикрыл за собой дверь и задумался. Затем я взял полотенце, свернул его в максимальное количество слоев и, с силой уперев его стволом своего «макарова» в койку, собрался надавить на спусковой крючок. Но вдруг мне пришла в голову вполне уместная идея, и я начал считать ритм стука колес поезда, а затем надавил на курок синхронно с одним из ударов.
Выстрел почти слился с внешним звуком, хоть я его прекрасно услышал.
Дыра на полотенце была не настолько похожа на прожженный след от сигареты, но в целом я остался доволен.
— Ну как? — спросил я Дронову, выйдя в коридор.
— Какой-то звук был! — убежденно закивала она. — Определенно был! Да, был, со стуком колес…
— Громко?
— Ну… — протянула она, — не очень… Скорее не очень, чем громко… Тихо… ну… Если бы я не знала, что вы стреляете, может, и не обратила внимания.
— Верно! — кивнул я ответ. — И это учитывая, что у женщин слух более острый, чем у мужчин, да и в коридоре могло никого не быть.
Я выкинул полотенце в мусорный контейнер.
— Спасибо вам большое, — сказал я.
— И все??! — выпучив глаза, разочарованно спросила она.
— Все, — кивнул я. — Но сведения, полученные вами, исключительно важны для следствия.
— Ну вот, а я только думала, что… — обиженно выпятив нижнюю губу, проворчала Аида.
Я сел в купе и попросил охрану принести мне записку и пистолет.
Записку Хмурый догадался положить в прозрачный целлофан. А пистолет, по причине отсутствия на нем отпечатков, выдали так.
Ничего нового я не почерпнул, изучая эти предметы, не считая двух процарапанных на рукоятке маленьких букв «Д. Г.». Дарби Гордон? Это лишний раз убедило меня в некой фальшивости этой улики — я не мог представить себе Дарби выкорябывающим на заурядном пистолете свои инициалы.
Да… чувство меры у убийцы явно отсутствовало…
— Ну что, сышшик! — спросил заглянувший в купе Хмурый. — Нашел что-нибудь?
— Кое-что понял, — удовлетворенно кивнул я.
— Ладно, я пойду поспать на пару часиков — ты тут за старшего. Если что, буди меня: я в купе охраны.
— Слушаюсь, господин Машинист! — Я вытянулся по струнке, сидя на койке.
— О-хо-хо, — как-то тоскливо ответил тот, — мне бы твой оптимизм…
Ночь началась, как и положено: за окном фосфоресцировало фиолетово-бордовое небо, люди стали просыпаться, раздавались гулкие шаги сквозь стук ритма движения поезда. Хлопали двери, доносились приглушенные голоса. Кто-то заливисто рассмеялся, кто-то кашлянул. Еще вчера все происшедшее уже отошло на задний план: смертью на Марсе удивить кого-то трудно. К этому относятся как к несчастному случаю, как к тяжелой болезни или досадному недоразумению.
И вот в буфете опять клубится сигаретный дым, фоном пульсирует негромкий хор голосов, стучат металлические кружки. Кто-то тихонько слушает радио. Оказалось, что бармен. Один из пассажиров крикнул:
— Сделай громче!
Тут же звук усилился, так что стал вровень с шумом. Бодрый мужской голос, перемежаемый потрескиваниями эфира и какой-то хрюкающей музыкой, заявил во всеуслышание:
— …нацать часов тридцать минут олимпийского времени! В эфире канал «Радио-Лихоторо»! Приветствуем всех граждан Свободных колоний Марса! Оставайтесь с нами! В эфире новости от «Марс Экспресс Студио»! Сегодня в выпуске: прогноз погоды — существует ли опасность лавины аэрокосмических аномалий над Гордией? Новости областей: эпидемия вируса собачьего гриппа в поселке нефтяников «Восток-250». Объявлен карантин. Совет Четырех Городов выслал на помощь поезд с медикаментами. Столичный выпуск: власти Лихоторо-Сити готовят законопроект по принятию новых членов «Большой Четверки» в рамках программы объединения…
Как я отвык от подобного официозного изложения информации: радио на Марсе у всех местечковое, да и ловит далеко не везде. А уж эти формулировочки — тут же вспоминается пьяный Диего с покачивающимся Дарби на сцене площади в Персеполисе.
Через пару часов с небольшим должна была быть короткая стоянка на станции Горная-4, в просторечии называемой Дохлым Львом, — по форме холма, на котором расположены шахты четвертого поселка.
К этому моменту Хмурый приказал будить его во что бы то ни стало. Бдительность надо было удесятерить. В помощь проводнику выдавался охранник, а его напарник, раскрыв межвагонную дверь, дежурил бы во втором техническом тамбуре, наблюдая и за соседним вагоном. Как я смог убедиться, Хмурый по части безопасности был подготовлен очень неплохо.
Я поболтал в буфете с некоторыми туристами, задавая ничего не значащие вопросы. В частности, пустил такой слух, что, мол, нашли чей-то КПК — не пропадал ли у кого-нибудь? Полковник обещал всех расспросить, а Дронова вновь завелась, как пружина, в порыве энтузиазма и стала всех расспрашивать тут же! Посеяв в буфете хаос, я, весьма довольный собой, навестил поваров, которые шепотом заверили меня, что несколько стаканов с отпечатками нашей группы уже изъяли и даже подписали имена… Пришел шахтер с усами и сказал, что полотенце пролетало мимо окна то ли без двадцати четыре, то ли уже к четырем.
