понтону, и пассажиры были доставлены на электромобиле в основную часть морского сооружения. Воздух был теплее, чем в Лиссабоне, звезды были такими близкими и яркими, что казалось, будто их спустили вниз на ниточках. Вдоль причала нетерпеливо хлестал такелаж множества лодок.
- Похороны завтра, - сообщил Кану, прежде чем их отвели в их подводные комнаты, покрытые ракушками с обращенной к морю нижней стороны дна.
- Есть ли что-нибудь, что нам нужно знать? - спросила Чику.
- Не совсем. На самом деле это будет довольно скромная церемония. Мекуфи был не из тех, кто любит драмы.
Чику подумала о том, каким мелодраматичным образом Мекуфи впервые вторгся в ее жизнь, но она была осторожна, чтобы не перечить сыну. И действительно, когда начались похороны, они оказались гораздо менее показушными, чем она начала опасаться. Они вышли в море незадолго до рассвета, в большой процессии маленьких лодок, освещенных фонарями. Все они приводились в движение либо парусами, либо веслами. Несмотря на то, что ветер трепал паруса, судно, работающее на мускульной тяге, без труда выдерживало темп. Веслами управляли героически сильные акватики, существа, созданные для моря. Многие акватики просто плавали рядом в воде, так же легко, как дельфины, за которыми они наблюдали прошлой ночью. Чику видела все виды анатомии, от почти человеческой до едва похожей на людскую.
Одна лодка, приводимая в движение как парусом, так и веслами, была в два раза больше любой другой. На этом судне находилось тело Мекуфи, завернутое в саван и покоившееся на приподнятой платформе под тентом с вымпелом. Чику и Чику Ред наблюдали, как Кану передвигается по большой лодке, наблюдая за гребцами и морским народом, работающим с парусами. Чику была скорее рада, что они с сестрой не должны были путешествовать на судне Мекуфи. Было бы неуместно делить погребальную лодку с этими странными и милыми созданиями. Для любого жителя суши было достаточной привилегией увидеть такую церемонию.
Вскоре лодки прибыли в какой-то определенный район моря, который для Чику выглядел так же, как и везде. Солнце еще не взошло, и над головой все еще было несколько звезд. Сотни фонарей отбрасывали цветные блики на воду. Море теперь были спокойно, а воздух почти неподвижен.
В ответ на какую-то неслышимую команду лодки выстроились кольцом вокруг самого большого судна, заключив его в водный круг. Акватики, которые выплыли вместе с процессией, вскарабкались на окружавшие их лодки. Многие из них теперь стояли, держа в руках фонари и свечи. Чику и Чику Рэд переглянулись, оба не совсем понимая, чего ожидать. Не было слышно ни звука, кроме случайного плеска воды о корпус. Она наблюдала за акватиками на главной лодке, когда они в молчаливой церемонии двигались вокруг укрытого тела на платформе.
Если и был сигнал, озвученная или беззвучная команда, Чику пропустила его. Но с одной из лодок донесся внезапный и продолжительный пронзительный звук. Он был глубоко чужд ее ушам, звучал слишком высоко, чтобы быть чем-то, что она назвала бы музыкой. Но музыка была именно такой, какой она была. Акватик начал петь, издавая мощное завывание. Вскоре к нему присоединился еще один, а затем и третий. К тону добавились обертоны. Он начал меняться по частоте. К песне присоединились еще два голоса, а затем еще два. Позже она узнала, что это был мотет для сорока голосов, разделенный на восемь хоров из пяти частей: сорок водных голосов, звук, способный всколыхнуть океаны. Выступления хоров начали сменять друг друга, постепенно вступая в гармонию и выходя из нее - контрапунктические пассажи переходили в широкие аккордовые фразы, от интенсивности которых замирало сердце.
По мере того, как голоса взмывали ввысь и устремлялись вниз, в круге замкнутой воды начали появляться огни - мечущиеся синие и зеленые фосфоресцирующие вспышки, кометные полосы опала и аквамарина, которые танцевали и извивались. Они организовались в колеса и цветущие последовательности, галактики и цветы постоянно раскрывающегося света. Чику поняла, что это была какая-то хитроумная организация живой материи; точно так же, как Механизм мог превратить пантеру в оружие, так и у Панов были средства подчинять живую биомассу моря своей воле. Здесь они убедили ее почтить память одного из своих, когда сорок голосов наполнили воздух. Еще одно чудо, столь же прекрасное, сколь и печальное, и ей хотелось, чтобы Педру Брага был здесь и стал свидетелем этого удивительного события, чтобы добавить его к сокровищнице чудес своей жизни.
Но, по крайней мере, была Чику Ред, и когда музыка захлестнула их обеих - она подумала, что так, должно быть, звучали хоры сирен древних мореплавателей, - она поняла, что ее сестра чувствует это так же глубоко.
Небо светлело, колеса и цветы увядали, фонари теряли свое сияние. Но прежде чем чары рассеялись, она увидела, как Кану и одиннадцать других акватиков подняли завернутое в саван тело с платформы и позволили ему соскользнуть в бледнеющую воду.
Мотет достиг своей кульминации. Сорок голосов поддерживали одну ноту дольше, чем казалось возможным, а затем, когда наступила тишина, казалось, что сама тишина была своего рода песней.
Лодки начали разрывать свой круг.
Кану подплыл к ним, когда они возвращались на берег моря. Он нашел их сидящими на скамейках в маленькой деревянной каютке на корме лодки Чику, которая служила укрытием от солнца.
- Спасибо, - сказала она.
Чику Ред добавила: - Да, спасибо.
- Я рад, что вы пришли на похороны, - сказал Кану. - Мы никогда не нуждались в наших друзьях больше, чем сейчас. Кроме того, Мекуфи очень настаивал на том, чтобы пригласить вас.
- С его стороны было хорошо подумать о нас, - сказала Чику.
- Он хотел, чтобы вы присутствовали на похоронах, но это не единственная причина, по которой вас сюда пригласили. - Кану закрыл за собой дверь и сел на скамейку напротив двух Чику. Его одежда уже высохла, хотя он вышел из воды всего несколько мгновений назад.
- Что теперь? - спросила Чику.
- Да, - сказала Чику Ред. - Почему мы здесь?
- Давайте я заварю чай, - заявил Кану.
Кану достал чайный сервиз из деревянного ящика в задней части каюты, аккуратно разложил все необходимые принадлежности на подносе с высокими краями. Он налил воду, которая уже закипела, в три чашки, украшенные водорослями. Чику понял, что давить на него нет смысла - он заговорит, когда будет готов. Но на подносе было кое-что, что кольнуло память Чику. Это была
