— Ничего не могу понять. Ручка живет у меня месяц. Она уже падала на цементный пол и дважды — на деревянный… А теперь сломалась, как гнилая деревяшка. — Он пожал плечами, но тон его выражал недовольство, когда он продолжал через секунду: — Я действительно думаю, нельзя же ожидать, чтобы отец Силэни, исполняющий первоклассную работу… — Он возбужденно прервал себя: — О, смотри, а вот и Силэни! Интересно, что она принесла сегодня? — На узком лице Келли появилась хитрая улыбка. — Вот погоди, сейчас я покажу ей сломанную ручку. Я пошутил, когда покупал ее, сказав, что в ней, должно быть, какая — то хитрость. Тогда Силэни совершила безумство, ответив, что гарантирует мне ее на всю жизнь… Ну-ка, что продает она сегодня? Смотри, какая толпа вокруг нее.
Дрэйк невольно вскочил на ноги и вытянул шею, чтобы заглянуть через головы толпы, что демонстрирует девушка в дальнем конце вагона.
— Великие небеса! — раздался густой мужской голос. — Сколько вы хотите за эту чашку? Как она работает?
— Чашки! — сказал Дрэйк и двинулся, как зачарованный, к кучке людей. Если он не ошибался, девушка протягивала окружающим чашку, полную жидкости. Люди пили, а чашка немедленно наполнялась опять.
Тот же принцип, подумал Дрэйк, что и у ручки. Ее отец, очевидно, как-то научился осаждать жидкости и…
Сознание его замутилось, затем прояснилось. Это… в этой гениальной штуке было… бесценное вещество? Ну, а если он, Дрэйк, сумеет заключить с этим человеком сделку, не для себя, для фирмы, то отлично на этом заработает. Он…
Дрэйк слегка задрожал, мысли его оборвались, когда девушка, перекрывая рокот толпы кристально — чистым голосом, заявила:
— Цена чашки один доллар. Она действует на принципе химической конденсации воздушных газов. Процесс известен только моему отцу… Но потерпите, я еще не закончила демонстрацию. — Девушка прошла вперед, голос ее был спокоен и строг в наступившей тишине: — Как видите, это складная чашка без ручки для питья. Сначала вы раскладываете ее. Затем поворачиваете верхнюю полоску по часовой стрелке. Когда она дойдет до определенной точки, появляется вода. А теперь смотрите. Я поворачиваю полоску дальше. Жидкость стала зеленой. Это ароматный и очень приятный на вкус напиток. Я поворачиваю полоску еще дальше, и жидкость становится красной. Этот кисло-сладкий напиток хорошо освежает в жаркую погоду.
Она передала чашку по кругу, та наполнялась, переходя из рук в руки, и Дрэйк, с трудом оторвав от нее взгляд, по-настоящему оглядел девушку.
Она была высокой, около пяти футов и шести дюймов роста, с темно — каштановыми волосами. Лицо ее, несомненно, было утонченно — интеллигентным. Худое и приятное, поднятое вверх со строгой гордостью, придававшее ей пугающее выражение отчужденности, несмотря на то, как она брала протянутые ей долларовые бумажки.
— Извините, только по одной в руки, — снова послышался ее голос.
— Они появятся на общем рынке сразу же после войны. Это всего лишь сувениры.
Толпа таяла, все расходились по своим местам. Девушка шла по проходу и, наконец, остановилась перед Дрэйком. Он инстинктивно шагнул в сторону и только потом понял, что делает.
— Подождите минутку, — проникновенно сказал он.
— Мой приятель показал мне авторучку, которую купил у вас. Я бы хотел…
— У меня еще осталось несколько, — кивнула девушка. — Не хотите ли, также, и чашку?
Дрэйк вспомнил о Келли.
— Моему приятелю тоже нужна авторучка. Его ручка сломалась и…
— Извините, но я не могу продать ему вторую… — Девушка замолчала. Глаза ее расширились, она проговорила с какой-то медлительностью: — Вы сказали… что ручка сломалась? — Пораженная, она пошатнулась, за — тем сказала с раздражением: — Разрешите взглянуть на нее? Где ваш приятель?
Девушка взяла оба обломка ручки из пальцев Келли и уставилась на них. Губы ее задрожали, руки затряслись, лицо посерело и вытянулось. Когда она заговорила, ее голос упал до шепота:
— Скажите мне… скажите, как это произошло? Точно, как?
— Ну, — Келли с удивлением откинулся назад, — я дал ее посмотреть вон тому старому джентльмену, когда…
Он замолчал, потому что его никто не слушал. Девушка повернулась на каблучках и… это было словно сигналом. Старик опустил газету и посмотрел на нее.
Девушка взглянула на него в ответ с выражением птицы, загнанной в угол змеей. Затем, второй раз за последние две минуты, она пошатнулась. Корзинка чуть не выпала у нее из рук, когда она побежала, но девушка успела подхватить ее, несясь по проходу.
Через несколько секунд Дрэйк увидел, как она бежит по платформе. Она удалялась в сторожу Пайфферовой дороги.
— Что за черт! — выругался Келли и повернулся к старику. — Что вы с ней сделали? — свирепо потребовал он. — Вы…
Внезапно он замолчал, и Дрэйк, который хотел добавить пару крепких словечек, тоже ничего не сказал.
Голос торговца под ярким солнцем и просторами Уорвик Джанкстона смолк. Через секунду Дрэйк понял, что рассказ закончен.
— Вы хотите сказать, — спросил он, — что это все? Мы остались сидеть, как пара сосунков, отвернувшись от старика? Этим и закончилось дело? Вы так и не узнали, что напугало девушку?
Он понял, что выглядит странным в глазах Келли, человеком, который ждет от слов или фраз объяснения необъяснимого.
— В нем было что-то такое… — сказал, наконец, Келли.
— Словно вся грубость директоров торговых фирм собралась в нем одном, и еще ощущение неприятности. И мы заткнулись.
Это было описание, которое Дрэйк мог оценить. Он мрачно кивнул и медленно произнес:
— Он тоже сошел с поезда?
— Нет, сошел только ты.
— Я?
Келли посмотрел на него.
— Знаешь, амнезия отвратительная, но забавная штука. Так оно и было. Ты попросил проводника сдать твои чемоданы в Ингни. Последний раз я видел тебя, когда поезд уже отъезжал. Ты шел в направлении Пайфферовой дороги, туда, куда убежала девушка, и…
Обремененный грузом и пассажирами, поезд тяжело продвигался вперед. Когда он ехал по долине, Дрэйк сидел, с интересом глядя в окно на местность, которую смутно помнил из своего детства, а Келли рядом болтал не переставая.
Наконец, Дрэйк принял решение: после полудня он сойдет в Ингни, сделает обход, пока не закрылись магазины, затем доедет на чем — нибудь до Пайфферовой дороги и потратит весь долгий летний вечер на расспросы. Если он правильно помнит, расстояние между городом и крохотным поселком составляет около семи миль. В худшем случае он вернется в Ингни пешком за пару часов.
Первая часть плана оказалась даже проще, чем он предполагал. Есть автобус, сказал ему служащий отеля в Ингни, который отходит в шесть вечера.
