Кастен понимающе положил руку на плечо фаэта. Их объединяла не только одна дорога, но и одна боль…
Глава 8
Древний Фаэтон.
Рождение последнего мальчика из племени Тату.
Об этом событии деревня Аурал знала еще за четыреста пятьдесят сем лет. Шаманами племени было предсказано, что в первый день эпохи кровожадного Гау, у фаэтки Солие, что умеет из цветов, ручьев и ветра слагать песни, на свет появиться последний ребенок с задатками Тату.
И этот день настал. Три дня Солие изнемогала от тяжелых родовых схваток. Ребенок на свет выходил с муками. Он словно цеплялся за свой мир, – утробу матери, с которой в течение долгих месяцев ее беременности сжился и теперь не желал покидать.
Стоны роженицы оглушали жилище; племя Тату с незапамятных времен жило в пещерах, вырубленных из ракушечника их предками в горе. Трехсотлетняя старуха Харико, принимающая жизнь, сокрушенно качала головой – такое в ее практике было впервые – младенец не торопился.
Как только первые лучи солнца коснулись вершины священной горы предков, с центрального туннельного хода вышла повитуха с младенцем на руках. В толпе, ожидавшей ее, раздались радостные крики.
На площадке перед выходом возвышался огромный плоский красный камень с мелкими белыми прожилками, с вырубленными в нем ступеньками. Принимающая жизнь, строго соблюдая традиции, поклонилась на четыре стороны света, подняла над головой малыша и повернула его лицом к солнцу. Ребенок перестал дергать ножками и притих, наслаждаясь его ласковым теплом.
Это был старый обряд. Он существовал столько, сколько помнило себя племя. Каждого новорожденного Тату в день его прихода в мир Фаэтона выносили на солнце, которое должно было обласкать его светом и теплом и отметить в книге звездных судеб.
Рожденные с задатками Тату во все времена были лучшими воинами и защитниками племени. Но по истечении сотен лет все изменилось. Детей Тату рождалось все меньше. С ними уменьшалось и племя, в котором росло много обычных детей.
В день шестнадцатилетия, что в племени означало совершеннолетие, дети Тату получали право выбора. Они навсегда оставляли селение и уходили. Одни – на службу к королям Фаэтона. Другие – высоко в горы, в храм Ши Тай. Туда, где среди вод огромного озера возвышался остров с пирамидой храма жрецов. Таковым был древний договор между жрецами и вождем племени Тату. Там юноши обучались, становясь воинами – жрецами. Защитниками Света. Самые успешные продолжали свое обучение на высших духовных планетах. Оттуда они следовали в дальние звездные миры, где продолжали служение Всеединому. В последние века дети Тату не рождались вообще. По предсказаниям шаманов племени, в первый день новой эпохи в деревне Аурал придет в мир последний Тату. После его появления на свет племя Тату растает во времени, уйдя в другой мир. И только мифы и легенды будут рассказывать потомкам об исчезнувшем народе и избранности рожденных в нем детей.
В честь радостного события пришла известная во всей округе прорицательница и врачевательница, ветхая старуха Чикана. Сколько ей было лет, не знал никто. Но ее помнило в деревне не одно поколение шаманов. Как гласила молва, она жила в пещере высоко в горах, в десяти днях пути от деревни Аурал. Все считали ее странной и даже побаивались из-за длиннохвостой ящерицы Каи, которая вместе с говоруном Аку, с гордо поднятой головой всегда сидели у нее на плечах. Черная ящерица считалась у шаманов племени воплощением духа потустороннего мира.
Приняв малыша из рук повитухи, ведунья внимательно осмотрела его со всех сторон. Оставшись удовлетворенной, не касаясь головки ребенка, поднесла ладонь к родимому пятнышку, что красовалось на макушке.
Малыш, почувствовав излучаемое ладонью тепло, встрепенулся, изогнул спинку и вытянул ножки, пытаясь дотянуться головкой до ее ладони. На его маленьком кругленьком личике появилась первая улыбка.
Старуха Чикана чуть приблизила ладонь к родимому пятну. Маленькое тельце вновь изогнулось, дернулось, и ребенок мягко уперся макушкой в ее ладонь и замер. Глазки малыша широко открылись, невидящие зрачки заблуждали по лицам окружающих, будто ища провидицу.
– Что скажет мудрая Чикана? – обратился к ней шаман племени, престарелый Гатуко.
Разговоры соплеменников вмиг утихли.
Гатуко в племени боялись. Маленький, невзрачный, с тонкими сухими пальцами, в одеянии из шкур животных, с головным убором, увенчанным рогом болотного длинноклювого ящера, он внушал единоплеменникам трепетный страх. Причиной этого был взгляд, которым не был наделен больше никто из племени. В его черные, чернее ночи, бездонные глаза, что прятались под густыми, такими же графитовыми бровями, старались не смотреть. Бытовало поверье, что шаман Гатуко через взгляд проникает в душу и черпает оттуда свои силы.
Длинный горбатый нос на узком вытянутом лице над тонкой линией еле заметных губ делал его похожим на хищную птицу ночи, – черного тарго. Птица была крупной. Имела не только острый клюв, но и такие же когти, которые с легкостью могли разорвать фаэта и унести к себе в гнездо в горах. Поговаривали, что душа этой хищной птицы когда-то вселилась в шамана…
– Это он, последний из рода Тату, – коротко произнесла старуха. – И дадут ему имя Паино…
– Солнечный! Непобедимый! И – последний из рода! – покачал головой Гатуко. – Это значит, что приближается время больших испытаний.
С последними словами шаман подсыпав в огромную морскую раковину с тлеющими углями кореньев и, подняв над головой клубящуюся густым синеватым дымом воронку, выкрикивая только ему понятные слова древнего заговора, принялся вытанцовывать вокруг новорожденного. Племя Тату, поддерживая Гатуко, стало тоже петь и плясать. Оно приветствовало приход в мир Фаэтона последнего из рода Тату.
– Последний из рода! Последний из рода! – наклонив свою взъерошенную головку с ярко-зеленым хохолком, зашелся криком Аку.
Длиннохвостый Каи сегодня был настроен явно философски. Неподвижно сидя на плече хозяйки, он пристально всматривался в малыша. Ребенок, почувствовав его взгляд, протянул к нему ручонки. Неожиданно для всех Каи осторожно по руке старухи перебрался к младенцу, ладошки которого только и ждали этого. Каи, прижатый к груди последнего Тату, замер.
– А Каи тебя признал, малыш. В один день ты уйдешь в храм Ши Тай. И станешь лучшим из лучших! Быть тебе великим жрецом! Быть тебе воином! Учителем и садовником в творениях Всеединого – ласково улыбнувшись, заворковала ведунья.
– Жрец! Учитель! Садовник! – прокричал Аку и запрыгал на ее плече.
Каи, высунув свой длинный язык, легонько коснулся им кончика носа ребенка.
