— Шиндари Нейдан! — узнал он сородича тут же. — Великий космос, ты же должен быть в тюрьме!
Мой портком подал тревожный сигнал — Карриг попытался покинуть каюту и обнаружил, что дверь заперта. И теперь был очень этим фактом недоволен. Я отправила ему сообщение с просьбой — настоятельной — не беспокоиться и отдыхать. Его присутствие не требуется.
В ответ прилетел восклицательный знак, который откровенно показывал степень и глубину негодования бедного бесправного доктора.
Между тем беловолосые гуманоиды пытались найти общий язык без применения рукоприкладства. Дело шло со скрипом. Я решила слегка смазать переговоры и продемонстрировала полностью заряженный и готовый к бою бластер. Лицо Шиндари стало обиженным, а офицера — напряженно-испуганным.
— Чем быстрее мы узнаем то, что нам нужно, тем меньше у меня будет искушения пустить эту штуку в дело, — предупредила пленника очень серьезно. Мой нергит стоял рядом с непроницаемым лицом. Он быстро взял себя в руки и теперь, с этой выправкой и протокольным лицом, выглядел военным даже в простой футболке и тюремных штанах.
— Бездна с вами, — офицер, совсем молодой на самом деле паренек, откровенно необстрелянный, обмяк и сдался. — Спрашивайте. Все равно доступа к секретной информации у меня нет.
— А нам и не надо, — заверила его. — Про секреты мы найдем, кого спросить, когда будет нужно. Ты пока общеизвестные факты кратенько озвучь.
14
Офицер смерил нас двоих взглядом, осмотрел тесный шлюзовой отсек — дальше его не потащили, пусть теряется в догадках, насколько велик наш экипаж — и неохотно заговорил.
И чем дольше я слушала, тем яснее понимала, что влезла в редкостное дерьмо. Что примечательно, чужое. Иначе было бы не так обидно.
— О чем ты хочешь услышать, нер Шиндари? О том, какой разразился скандал, когда тебя взяли? Или о том, как наши дипломаты из шкур выпрыгивали, пытаясь добиться для тебя тюремного заключения в тюрьме Содружества, а не выдачи инсектоидам?
Нейдар окаменел. С непроницаемым лицом он попросил соплеменника:
— Рассказывай дальше. Об этом я знаю. Догадываюсь… Что с проектом “Ковчег”? И с… Сектором В?
Я навострила уши. Как много можно узнать, если вовремя заткнуться и прикинуться ветошью…
– “Ковчег”… Его хотели свернуть. Нашлись те, кто решил, что медленная смерть от излучения — лучше, чем мгновенная от рук врагов. Но в итоге все же победила партия прогрессоров. Сейчас строятся новые ковчеги, более совершенные. И корабли сопровождения — тоже. Более маневренные и с большей огневой мощью.
Шиндари перекосило.
— И чтобы дойти до необходимости этого им нужно было потерять несколько тысяч женщин и детей…
Повисло тягостное молчание.
— Ладно. С этим все ясно, — выдавил из себя Шиндари. — Ты не ответил на вторую часть вопроса.
— Сектор В? — офицера перекосило, словно мы его тут лимонами пытаем. — Они призывали выступить против инсектоидов. Твоих товарищей признали террористической организацией и объявили вне закона. На Нергии о них давно ничего не слышно.
Мне поплохело. А Шиндари сжал челюсти так, что, кажется. я услышала скрежет крошащихся зубов.
— То есть все предпочли закрыть глаза на то, что сделали эти тараканы? — проскрипел он незнакомым голосом. Глаза налились кровью, под тонкой тканью футболки напряглись рельефные мышцы. Таким я своего пленника — или уже полноправного второго пилота? — еще не видела. И это зрелище откровенно пугало.
— Нергия не может позволить себе войны, — отвел взгляд офицер. — Ты и сам это понимаешь. Нас никогда не было слишком много, а теперь и вовсе…
В небольшом помещении повисло тяжелое, вязкое молчание. Еще чуть-чуть, и его можно будет есть ложкой. Как густой кисель с горчинкой. Редкостная гадость. И хочется уйти, ведь это все — не мои проблемы. это не моя планета. не мои знакомые, не…
Высадить бы сейчас Шиндари, отвезти Каррига на Эдем, и сделать вид, что этого заказа вовсе не было. Забыть про чужие проблемы. Каждую секунду в Галактике гибнут миллионы разумных существ. И в несколько раз больше рождается. Такова жизнь, ее неизменное течение и правило. И мне, по большому счету, есть дело только до себя. Как и остальным мириадам разумных жителей Галактики.
Я бы так и сделала. Мой чулан с секретами и без того забит под завязку, и места для чужих неприятностей там уже точно нет. Вот только появление чернокрылых в один момент перевело это дело в разряд личных. Вмешиваясь, я откровенно и неразумно нарывалась, но когда речь заходила о Пхенге, эмоции перевешивали здравый смысл.
Вот и сейчас я смотрела на связанного офицера космического патруля Нергии и думала не о том, как бы упаковать Шиндари и сдать его собственному правительству, а о том, как покинуть пределы системы с патрулем на хвосте.
— Офицер Ригби, ответьте! — ожила гарнитура на ухе пленного офицера. — Как проходит проверка?
Мы замерли, все трое. Ригби затравленно уставился на бластер в моих руках, а мы ждали, что он ответит.
— В штатном режиме, — отозвался офицер, что-то для себя решив. Например, что подкреплению сюда еще добраться надо, а мы с бластером вот они, рядышком. Одно движение руки — и популяция нергитов сократится еще на единицу. — Уже заканчиваю. Здесь все в порядке, скоро вернусь.
Гарнитура замолчала, офицер Ригби тоже. Тишину шлюзовой камеры нарушало только гудение двигателей.
— Тогда вышел знатный скандал, с этой секцией В. Полетели головы — фигурально выражаясь, естественно… — Ригби говорил словно бы в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно. Так, предавался воспоминаниям, сидя связанным на катере террористов… — Тех, кто не отказался от своих идей, объявили вне закона. Они покинули систему, и не выходят на связь. Но были и такие, кто публично раскаялся в принадлежности к секции и получил возможность остаться дома. Некоторые даже должности сохранили… Например, Антея Коллари. Был большой шум, когда о ее участии в секции узнали.
Шиндари ощутимо напрягся. Значит, прозвучало что-то важное. Что-то, что может помочь найти моих заказчиков.
— Кажется, ты хотела продуть вентиляцию? — неожиданно обратился он ко мне. — Там что-то постукивало. И скрипело.
Вентиляция,
