Но А-лата всё ещё запрещала ему подолгу бывать на улице, постоянно следила за каждым его движением, запрещала говорить громко и вслух, хотя он и так почти всегда молчал.
И не снимала повязку. Словно не хотела, чтобы он видел всё то, что скрыто под ней. Может так оно и было, но отговорки находились всегда.
* * *
В этот день он впервые прошёл по всему посёлку не отдыхая по пути. И это было хорошо1 Правда и посёлок был небольшой, всего одна улица и десятка два домов в два ряда по обеим сторонам. От дома А-латы вдоль по улице шли сначала высокие деревянные дома, с большими окнами, двускатными крышами, у каждого дома бы-ли крыльцо и перила. Основательно и аккуратно построенные жилища. Глаз радо-вался этой хозяйственности и добротности. Но, чем ближе становилась околица, чем громче начинала петь приближающаяся к самой окраине Чайна, тем резче и страннее был заметен контраст. Маленькие хижины сменяли дома, и как резка́ была эта перемена!
Тёмные, вросшие в землю, со стенами из плетёных лиан, с полупровалившимися крышами, крытыми старым искрошенным пальмовым листом, придавленным жер-дями. Плетёные оградки, местами завалившиеся до земли, затянутые сеткой плюща и вьюнка, смело распустившего бледно-розовые чашечки своих цветов.
Здесь уже давно никто не жил. Об этом говорили и нетоптаная зелень, ворохи паутины в оконных и дверных проёмах и слои пыли везде и на всём.
Неприятное удручающее зрелище!
Видимо, когда-то посёлок был многолюден, и здесь тоже жили люди. А сейчас они перебрались в дома получше, собрались в одном месте, в одной части посёлка, а эти заброшенные развалины, как напоминание о не таком уж далёком прошлом, стояли нетронутыми, в полной власти надвигающегося леса, стирающего с лица планеты эту деревеньку хоть и медленно, но неотвратимо.
Раньше Джейк доходил только до сюда, а потом стоял, положив руки на ровный ещё плетень забора, смотрел на всё это и не мог удержаться от тоскливых неприят-ных мыслей.
Мир Гриффита, его настоящий мир, незнакомый человеку, вымирал, вымирал так же, как и этот посёлок: медленно, но заметно.
Вот он, всего один посёлок гриффитов. Но кто живёт в нём? Одни старики! А молодёжь? Где она?.. Она подалась в город на поиски лучшей жизни, лучшей доли. Сейчас, изведав прелести цивилизованного мира, необдуманно принесённые сюда с других планет, гриффиты уже не хотели жить прежней жизнью, жить так, как жили их деды и даже родители.
И кто же виноват в этом? Да и найдёшь ли сейчас крайнего?
Да и ошибка, та, самая первая, кем и когда она была сделана? И в чём именно она заключалась?
А теперь вот, даже если люди и оставят Гриффит, оставят полностью, это уже не спасёт этот мир… От обречённости, от невозможности изменить это, от правдиво-сти таких мыслей хотелось плакать. А Джейк лишь стискивал до боли зубы и паль-цы до хруста в суставах. Больно было думать так и видеть это медленное умирание, ведь он и сам был частью того, что видел вокруг, видел перед собой, в нём самом гриффитская кровь и материнские гены, может, только поэтому он и жив до сих пор. Благодаря гриффитской живучести, а не везению, как он думал вначале. И сра-зу же вспоминались слова матери: "Ты — гриффит даже больше, чем можешь себе это представить…"
Да, так оно и было… Гриффит! Гриффит! Чёрт возьми!..
Его почему-то временами злила причастность к аборигенам Гриффита. Там, среди людей, кроме насмешек, унижения и недоверия, он ничего другого не получал. Он не был человеком в полном смысле этого слова. Но и здесь, среди гриффитов, он, полугриффит, оставался всё же больше человеком, чем гриффитом. Здесь, конечно, никто над ним не смеялся, не пытался унизить, но от недоверия, опаски и насторо-женности всё равно не было покоя. Для гриффитов Джейк был только одним из тех, кто несёт опасность и неудобство, одним из тех, кто пытается нарушить, изменить раз и навсегда заведённый ритм жизни.
Он постоянно чувствовал на себе настороженные внимательные изучающие взгляды, всегда бросаемые украдкой через плечо; всегда и везде, где бы ни нахо-дился, а особенно на улице. Проходил и слышал постоянно в негромких голосах одно и то же повторяющееся слово: "Кийрил!", превратившееся чуть ли не в клич-ку.
Он ни с кем не общался, кроме А-латы, да и та, видя, что пациент её уже более самостоятелен, чем прежде, чаще оставляла его одного, один на один с самим со-бой, со своими мыслями и заботами.
Джейка мало тяготило это одиночество, наоборот, появилась возможность без присмотра делать то, что хочется, ходить, вот, например, куда вздумается, пропадая часами с утра до обеда, а с обеда — до ужина.
Он медленно развернулся на месте, только песок скрипнул под каблуками лёгких туфель — и наткнулся глазами на неё, на ту, кого так сильно хотел увидеть. Дочь А-латы!
Девушка шла со стороны леса по тропочке, что вела к реке, и из-за деревьев не сразу заметила Джейка. А тот стоял, не шевелясь и не дыша, словно боялся спуг-нуть это видение неосторожным движением. Но девушка была живой, реальной, она не исчезла даже тогда, когда Джейк зажмурился и снова открыл глаза. Она не-сла в одной руке корзину, небольшую, но тяжёлую, а в другой — охапку ярко-синих цветов на длинных хрупких стеблях. Шла неслышимым, лёгким шагом, гибкая, как прирождённая танцовщица, и, чуть заметно шевеля губами, пела что-то себе под нос, не глядя по сторонам.
Джейк бы, наверное, затаился, промолчал, как делал это всегда, сталкиваясь на улице с местными жителями-гриффитами, но этой девушке он искренне обрадовал-ся. И даже сам не смог понять, почему. Может, потому, что считал, что она опять уехала в город, и, значит, они не увидятся больше…
Увиделись! Увиделись!!!
Только как подойти теперь? И что сказать?
Гриффитка приближалась, а Джейк всё ещё стоял в тени маленького деревца, оплетённого лианой, и не мог пошевелиться, будто окаменел вдруг разом, и даже язык отнялся. Он бы, наверное, так и простоял неподвижно, не зная, как быть и что делать, но гриффитка заметила его сама — и тут же остановилась, точно наткнулась на что-то невидимое. И лицо её, секунду назад по-детски мечтательное и задумчи-вое, сразу же стало каким-то отвердевшим и почти строгим. Ещё призрачным эхом отражался от губ последний слог недопетой песенки, а Джейк уже понял: сейчас за этой нотой последует что-то неприятное и резкое, то, что сразу же разрушит это приятное впечатление от встречи. Этого Джейк допустить не мог, он всё же сумел вымолвить одно лишь слово, с трудом шевеля онемевшими и непослушными губа-ми:
— Здравствуйте!..
Тихо, шёпотом, и совсем не слышно. Он даже сам себя не услышал, но девушка кивнула в ответ и как-то чуть двинулась всем телом, что сразу стало ясно: пройдёт мимо, как все и всегда это делали при встрече с ним.
