Придуманная картинка сама собой вынесла меня из кресла. Я даже про усталость забыл. Походил из угла в угол и не выдержал — кликнул Лина.
— Посиди тут, а? Когда накачка закончится — позовешь. И если система скажет что-то, или вот тут загорится красный сигнал — позовешь тоже, ладно?
— Понял, кэп! — согласился Лин, плюхаясь на место второго пилота.
Хорошо парню — он еще шутить может…
Я заглянул на первую палубу — люди устраивались в креслах, пристегивались, тихо переговариваясь. Когда я появился в дверях — обернулись на меня.
— Все в порядке, — через силу улыбнулся я им. — Скоро стартуем.
И поспешно ретировался. Не было у меня сейчас сил беседовать с ними. В конце концов, разве я хотел многого? Всего лишь убедиться, что Вен цел и невредим. Пусть даже он никого не нашел. Только бы вернулся…
И когда я увидел, как Бен на себе втаскивает кого-то в медотсек, сердце на секунду упало в желудок, а потом заколотилось, как сумасшедшее. Мне не нужно было гадать, кто это.
— Что с ним? — спросил я, влетая внутрь следом за ними.
— Он выпил тримат, иначе не мог найти паренька.
Бен устраивал бессознательного Вена на ближайшей лежанке — я слышал тяжелое дыхание и какое-то клокотание в его глотке. Остальные больные повернули к нам головы. Кажется, кто-то даже поднялся со своего места.
— Сначала он держался на ногах, а потом стал говорить неразборчиво и упал…
— Балбес! — сказал я, выискивая подушки, чтобы устроить голову Вена повыше. На глаза от испуга навернулись слезы. — Великое Пространство, какой же все-таки балбес!
И я принялся бестолково стаскивать с Вена комбинезон. Бен, секунду поглядев на то, как я дрожащими пальцами ковыряю липучки и никак не могу зацепить ремень, отстранил меня и раздел Вена сам — быстро и ловко. В то же мгновение я снова оказался рядом и положил руку на потный горячий лоб.
Меня колотило, и, конечно, ни о каком отстранении и бесстрастности речи идти не могло. Боль я почувствовал мгновенно. Она затопила меня полностью, до самой макушки, но я даже рад был этой боли, восторженно принимая ее в себя — значит, еще жив. Значит, не все потеряно…
Источник отыскался сразу — несколько сосудов не выдержали напряжения и лопнули, заливая кровью мозговую ткань. В транс я упал мгновенно — кажется, никогда раньше так у меня не получалось. И больше уже ничего не видел и не слышал вокруг. Я был там, внутри. Я не мог позволить Вену умереть. Бросить меня здесь одного.
Мне было решительно неважно, вынырну я обратно в реальность или нет, поэтому я вбирал и вбирал в себя боль и жар, судороги, красную пелену перед глазами, бешеный пульс. Мало затромбировать лопнувшие сосуды, необходимо еще убрать кровь из задней части мозга. Я старательно и кропотливо работал, прогоняя от себя образ бледной тени — той, что ушла от меня сквозь пальцы рядом с Китом и Гренделем. Вена я не отпущу, сомневаться было нельзя. Я слишком долго его ждал…
А как бы сейчас пригодилась часть тех препаратов, которые я тщательно упаковывал в лазарете Даунтауна, думать было бесполезно. Даже вредно — это отвлекало и привносило в сердце чувство отчаяния. Тем более без Блича я бы не рискнул ни поставить капельницу, ни вколоть лекарство — большинство медицинских препаратов оставались для меня бессмысленными названиями.
Одно я понимал четко: гематому надо удалить, иначе она сдавит мозг, и все будет кончено.
Руки так тряслись, что изменения в состоянии я заметил далеко не сразу. Я отчаянно боялся выпускать из-под контроля то, что удалось под него взять — я следил за каждым ударом сердца, за давлением, за наспех укрепленными стенками сосудов. И когда до меня все-таки дошло, что опасность миновала, я лег Вену на грудь, обхватил его руками и уткнулся носом в ключицу, пряча мокрое лицо. Внезапно вспомнилось, что в лазарете я не один. Но как же мне было наплевать!..
Я знал, что это всего-навсего краткосрочная победа. Что мне придется бороться за жизнь и здоровье Вена снова и снова, а потом, уже на Гебе — заставить бестолкового дылду выполнять все рекомендации Блича и следить, чтобы он принимал прописанные ему препараты. Но сейчас, в данный момент, я сумел его удержать.
— Вот так вот, — пробормотал я, касаясь губами любимой впадинки, — не сбежишь. Собираешься помереть — меняй любовника.
Люди вокруг меня молчали.
И хотя мне ужасно хотелось остаться рядом с Веном, чтобы иметь возможность следить за любыми изменениями в его состоянии, я знал, что не могу себе этого позволить. Краем глаза я увидел движение в дверях, обернулся — на пороге стоял бледный Лин. Наверное, он топтался тут уже несколько минут. Видимо, накачка фазеров завершилась.
Пора было брать себя в руки.
— Бен, — попросил я, поднимаясь, — ты посидишь с ним?
— Посижу, — Бен положил ладонь мне на плечо, — не волнуйся.
— Если что-то заметишь…
— Сообщу тут же, Нор, — успокаивающе проговорил он.
Я обвел взглядом комнату.
Все смотрели на меня. Кроме Вена, непонятного клубка на дальнем ложементе под покрывалом («Наверное, тот самый парнишка, которого притащил Вен», — равнодушно подумал я) и заснувшего Майерса. Хильда стояла возле койки, точно собиралась куда-то бежать. Несколько почти незнакомых лиц и Бен — верный рыжий Бен, которого я когда-то не любил.
— Все будет хорошо, — сказал я им. — Обязательно.
Первым согласно кивнул пожилой мужчина — тот, что вызвался помочь Хильде с больными. Невысокий, седой, с куцым хвостом волос за спиной. Я даже не знал его имени. А следом закивали остальные.
— Не забудьте опустить колпаки противоперегрузочных сфер после сигнала, — напомнил я.
Потом развернулся и вышел вслед за Лином.
Когда мы устроились в креслах, заревела первая сирена.
Я закрыл глаза, пытаясь расслабиться. И хоть чуть-чуть сосредоточиться на предстоящем. Мысленно я оставался рядом с дылдой. Конечно, я предпочел бы сейчас держать его ладонь в своей — так бы мне было спокойнее. Особенно учитывая стартовые перегрузки. Наживую залатанные сосуды могли не выдержать снова, и тогда…
Зато пережившей очередной стресс нервной системе теперь не хватало сил беспокоиться о полете и о том, справлюсь я или нет. Я знал, что больше некому стать спасением для тех двухсот человек, что захлопывали сейчас свои сферы и устраивались поудобнее в креслах друг напротив друга. Они верили мне. Верили, что я благополучно доставлю их на планету, где они смогут из обломков восстановить свою жизнь. Или начать новую. Которую уже никогда не увидит Грендель.
— Нор, ты спишь? — прошептал сбоку Лин.
— Нет. Но если тебе покажется, что я засыпаю — толкни меня, ладно?
— Хорошо.
— Забыл спросить — энергоконтуры осмотрели?
— Они вытянут, не волнуйся. Кастор возьмет под контроль пару особенно слабых мест, но он сказал, что неприятностей там можно ждать только в атмосфере Гебы.
— Угу.
Вторая сирена дала сигнал к отсчету.
— Шестьдесят, — сообщил безэмоциональный женский голос. — Пятьдесят девять…
Я слушал и понимал: если Вену в момент старта станет хуже, мне придется остаться в рубке. Потому что остальные двести человек заслуживали новой жизни никак не меньше, чем Вен и я. И трудились для ее приближения так же упорно. И кормили меня все то время, что я обучался тому единственному, чем сейчас мог быть им полезен — пилотированию. Моя обязанность — вернуть им долг во что бы то ни стало. Даже если на Гебе я сдохну сразу после посадки.
— Тринадцать… Двенадцать…
А главное — на Гебе их будут ждать родные. Я не могу позволить Раде потерять еще и Бена, Стиву — маму Каролину, Тамиру и его семье — Маришку…
Значит, я должен прийти в себя и подумать, как собираюсь выходить на первоначальный курс. Время нашего старта отличается от расчетного больше, чем на час. Мы пока укладываемся в главную исходную: до того, как Корабль достигнет перигея относительно Гебы, остается два с половиной часа. И все же, все же…
— Два… Один… Ноль.
