на счет и на логику, рисовать, танцевать. Отдельным пунктом значилась «продвинутая социализация», что означало владение формулами вежливости и элементарного этикета. Поэтому Аллуэн Майвэй был прав: поступить в эту школу мог бы не каждый ребенок, даже самый талантливый. А Кайс и Файя, при всей их страстной любви к единственной внучке, научить ее всему нужному не могли. Ни невежественными, ни грубыми они не были, иначе их дочь Айлисса не обладала бы столь чуткой душой и обходительными манерами. Но светской дамой она так и не стала, да и не стремилась ею стать. Ее познания ограничивались практическими потребностями той жизни, которую она вела на маяке или рядом с Лаоном. Возможно, останься Айлисса в живых, он со временем превратил бы жену в достойную спутницу преуспевающего ученого, с которой не стыдно было бы выйти в любое общество. Она научилась бы хорошо одеваться, освоила бы расхожие формулы вроде — «О, это так интересно!», «Невероятно!», «Желаю вам всего лучшего!» — и считалась бы не «дочкой смотрителя маяка», а «госпожой Саонс». Но Айлиссы больше нет, и вся надежда теперь на успехи Илассиа.
Помимо кратких уроков чтения, рисования и арифметики, Лаон играл с дочерью в «благородную даму». Он надевал свой выходной костюм, наряжал ее в привезенное новое платье, вешал ей на шейку перламутровое ожерелье Айлиссы и придумывал разные случаи и ситуации, в которых предполагались и церемонные поклоны, и изысканные обращения к старшим, и приветствия, и всевозможные способы сделать речь деликатной («Если мне дозволено будет молвить»… «Не соблаговолите ли»… «Вы совершенно правы, однако мне кажется»….).
Ласси быстро всё это усваивала, но столь же быстро и уставала быть образцовой маленькой барышней. Она терпеливо ждала момента, когда отец позволит ей переодеться в обычное старое платьишко или юбку с просторной блузкой, спрятать в шкатулку мамино ожерелье, снять башмаки — и пуститься бегать на воле.
Когда на полуострове не было посторонних, Лаон сам охотно резвился с дочкой, носясь вдогонки по песку или забегая с брызгами в море, если волны оказывались не сильными. Они вместе прыгали с пристани, вместе ныряли за раковинами, вместе доплывали почти до середины заливчика Морну. Лаон проделывал это всё в старых, отрезанных до колен, штанах, а Ласси — голенькая, совершенно не подозревая, будто это может выглядеть неприличным.
Как-то раз, когда они неторопливо плыли рядом и любовались постепенно зажигавшимися огнями увеселительных заведений на набережной Меннавара, послышался звук мотора и показался стремительно приближавшийся катерок. Для приезда гостей время было неподходящим. Неужели что-то случилось в семье, и за Лаоном срочно снарядили курьера?..
«Доченька, давай быстро к берегу», — приказал он. — «Осторожней, не пересекай его путь! Тебя могут не разглядеть!»…
Лаон высунулся из воды и энергично помахал руками. На катере его должны были заметить. И действительно, рулевой направился к ним, сбавив скорость.
Это был не курьер. Катер вез на мыс пассажиров. Вскоре Лаон смог разглядеть их лица и весьма удивился, узнав Алуэнна, Саинну и Баллайну.
— Здравствуй, брат! — крикнула Саинна. — Мы гуляли по набережной и решили взять катер и съездить сюда, повидаться, полюбоваться вечерними видами! Отлив ведь начнется ночью, да? Мы успеем?..
— Очень рад, — откликнулся Лаон, однако по его голосу всем стало ясно, что он не в восторге от такой неожиданности. — Конечно, успеете. Добро пожаловать, дорогой Аллуэн и уважаемая Баллайна.
— Вы не хотите подняться на борт? — спросил Аллуэн.
— Извините, нет, ведь я не один…
Лаон вдруг оглянулся и не увидел Ласси. Сердце рухнуло в бездну.
«Ласси! Доченька!» — завопил он. — «Где ты?!»..
Он готов был нырять и нырять, доколе хватит физических сил, хотя понимал, что в сумерках он не увидит это маленькое, хрупкое, узкое тельце, и не отыщет свое сокровище в бездне ненасытного океана…
«Папа! Я тут!», — внезапно откликнулась Ласси, выскочив сзади. — «Правда, я хорошо спряталась?»
«Никогда так не делай!» — строго приказал он и едва поборол искушение отвесить легкий шлепок по затылку. — «С океаном шутить нельзя!»…
Гости ждали, пока он закончит воспитывать баловницу. Потом Саинна предложила:
— Брат, может быть, мы заберем твою дочку? Она, вероятно, устала? И тебе так будет спокойнее?
— Да, я хочу прокатиться! — откликнулась Ласси и смело схватилась за брошенный веревочный трап с деревянными перекладинами.
— Ласси, ты не одета! — напомнил Лаон.
— Ну, и что? — удивилась она и внезапно опомнилась: — Уважаемые господа и благородные дамы, простите мне мой вольный наряд, мы не ждали гостей, но, конечно, очень вам рады!
Саинна помогла девчушке взобраться и мгновенно укутала ее собственным палантином.
— Вы весьма любезны, благородная госпожа, — заявила Ласси.
— Меня зовут Саинна, я сестра твоего отца.
— Чрезвычайно приятно познакомиться с вами! — на полном серьезе продолжало дитя. — Папа мне говорил, что среди его родных вы самая добрая.
— А это мой муж, господин Аллуэн Майвэй, — поспешила сказать Саинна, сделав вид, будто не расслышала последнюю реплику.
— Господин Аллуэн Майвэй, — повторила Ласси. — Позвольте представиться. Я — Илассиа Саонс, дочь магистра Лаона Саонса.
— Я вижу, отец успел поработать над твоими манерами, — заметил двусмысленно Аллуэн.
— Да! Мы с ним постоянно играем в благородных господ! Папа говорит, у меня хорошо получается! — похвасталась Ласси. — Ой, простите, а ваша спутница…
— Моя сестра Баллайна Майвэй, — сказал Аллуэн.
— Привет, Баллайна! — обратилась к ней девочка.
— Госпожа Баллайна, — поправил Лаон, плывший рядом с катером и с изумлением слушавший, как его дочь ведет светские разговоры.
— Простите, благородная госпожа Баллайна, я думала, вы совсем молодая, — сказала Ласси. — Немного старше меня!
Не будь дитя столь простодушно, эта реплика могла бы показаться язвительным замечанием. Баллайна и впрямь гляделась подростком, особенно в полумраке. Изящная, хрупкая, в светло-розовом платье с шалью такого же цвета.
— Я недавно закончила школу, — сообщила Баллайна.
— А я скоро буду учиться в столице! — похвасталась Ласси. — Мне жаль уезжать с маяка, но папа говорит, я способная и должна ходить в школу при Императорском университете!
— Если только тебя туда примут, — напомнил Лаон.
— Почему не примут? Я хуже других?..
Лаону очень хотелось ответить — «Ты лучше всех, моя радость!» — но он промолчал. Они близились к берегу. Катер шел без мотора, по течению, и оно же несло и пловца.
Быстро выбравшись из воды, Лаон накинул рубашку. Он не взял с собой никаких средств связи, чтобы предупредить Файю и Кайса о нежданных гостях. Как бы не случилась неловкость…
Ласси, спрыгнув с катера, непринужденно скинула палантин Саинны, не преминув еще раз поблагодарить ее за любезность и, ничуть не стесняясь своей наготы, натянула нехитрое платьишко.
— Беги-ка вперед, скажи бабушке, что
