Сами действующие советники были безмерно удивлены, заверяли публично всех и везде, что и не питали никаких сомнений. Что это чья-то шутка или просто недопонимание. Даже пытались отыскать тех, кто сомневался в Чинкисе или выказывал свое недовольство. Но таковых не нашлось. Даже несколько его малочисленных оппонентов при свидетелях поклялись, что достойнее кандидата и не было. А если и были когда возражения с их стороны, то только в порядке живой дискуссии, так сказать, для пользы дела и лучшего выяснения истины.
И мало кто даже мог догадаться и уличить истинного виновника вспыхнувших треволнений. Но Чинкис знал его, и знал хорошо. И от этого испытывал какую-то внутреннюю неловкость, смешанную с удивлением. Ибо затеяла всю эту заварушку его старшая жена Велида. С помощью рычагов в мире информации, которые она давно и крепко держала в своих талантливых ручках. А когда он попытался ее остановить, она резонно ему ответила:
– Это для твоей же пользы! Почему? Да, и для рекламы тоже! Но не только! Так бы тебя выбрали спокойно, без шума. Может, кто и скажет нечто против, подвергнет тебя легкой критике, пожурит в старых, выдуманных ими же, прегрешениях. А так – так они побоятся даже пикнуть! Не посмеют и рта открыть! Разве только чтобы крикнуть громче всех: «Виват!» Так им и надо! Не позволю даже одним словом умалить твои заслуги перед всей цивилизацией! Лучше тебя нет никого! Даже все вместе взятые они тебя не стоят! Если ты и забыл старые обиды, то я нет! Не прощу никому и никому не позволю обижать моего любимого мужа!
Чинкис даже прослезился после такой гневной тирады и, прижав к себе, долго держал в объятиях. Хотел сказать, что хочет быть скромней, хотел напомнить, что не любит лишнего шума, но промолчал. Лишь поглаживал прильнувшую к нему фигурку Велиды и думал: «Она меня любит больше всех. И любому глотку перегрызет, кто осмелится на меня рычать. Да и я тоже. Не дам ее в обиду никому. Значит, если она так считает, пусть будет, как она хочет!»
Поэтому заседание высшего совета проходило при самом пристальном и даже чрезмерном внимании чуть ли не всех цорков, которые могли наблюдать за ним в прямой трансляции. А уж обеспечить себе пропуск в Пантеон не смогли даже многие знаменитые личности. Ни одно место под двойным куполом не пустовало. Присутствовало ровно сто двадцать тысяч представителей правительств, прессы, телевидения, среди которых затерялись немногочисленные счастливчики с пропусками зрителей. Пустовали только три кресла, в самом центральном круге. Именно в эти кресла и должны были воссесть новые члены высшего совета из числа кандидатов, имена которых были обнародованы уже давно. Вакансии на места появлялись довольно-таки часто: три, четыре, а то и пять в год. Все-таки смертность среди представителей групповой монархии была высока. Некоторых избирали чуть ли не перед самой смертью, с уже заведомо плохим состоянием здоровья, в возрасте восемьсот сорок – восемьсот пятьдесят лет. Очень редким исключением являлось избрание в восьмисотлетнем возрасте. А моложе и подавно. Таких случаев насчитывалось не более десятка. И в этой десятке Чинкис был самым «старым».
Что характерно, конкурентов у него не было. И это не было следствием предвыборной шумихи, поднятой и подстроенной Велидой. Их просто и не выдвигали. Даже для альтернативы. Ибо понимали, что только один кандидат имеет шансы на утверждение. Даже если бы и нашлись противники. А уж после возникшего скандала никому бы и в голову не пришло предложить другую кандидатуру.
Заседание высшего совета, при всем ажиотаже вокруг него, началось буднично и по оглашенной повестке. Рассматривались вначале текущие дела, принималось несколько решений по важным вопросам и заслушивались некоторые выступления. Но зоркие глаза усматривали некие бледные лица в усыпанном звездами круге, чуткие уши улавливали иногда дрожание голоса выступающих, а умеющие анализировать замечали явную нервозность среди стареньких советников. Нечто непонятное витало в воздухе. Нечто будоражило как стоящих на верхушке власти, так и простого обывателя.
Под конец выбрали новых советников. Вначале – на другие посты. Новоиспеченные монархи гордо поблагодарили лаконичными фразами и уселись в свои кресла под аплодисменты. Затем глава объявил имя кандидата на пост советника по делам чистильщиков. Зависла напряженная тишина. В ней отчетливо стало слышно, как голос ведущего заседание дрогнул, бросая протокольный вопрос:
– Есть ли другие предложения?
Казалось, предел напряжения достигнут, но стало еще тише. Если бы кто-то в этот момент просто чихнул, никто не смог бы предсказать его будущее. Те, кого больше всех подозревали в неприязни к Чинкису, сидели бледные или красные и боялись даже вздохнуть. Они чувствовали на себе все взгляды, и камеры передающих устройств были сфокусированы только на них. Их показывали на миллионах телеэкранов самым крупным планом. И когда глава заговорил дальше по протоколу, все вздохнули даже с каким-то разочарованием. Ведь подспудно они ждали чего-то неординарного, жутко скандального, выходящего далеко за рамки обыденного. Но этого не произошло. И мало кто заметил облегченные вздохи малочисленных недругов знаменитого чистильщика. Казалось, все ожидание пошло насмарку.
– Тогда кандидатура ставится на голосование! – Глава высшего совета включил демонстрационное табло, и все увидели полное единодушие в принятии нового члена. – Советник Чинкис, пройдите на свое место!
И Чинкис вошел в круг. Под оглушительные овации, под гром приветственных выкриков миллионов своих почитателей. Он прошел к своему креслу и собрался говорить. Шум смолк. И все напряглись, потому что увидели: будет сказано не несколько дежурных фраз, а целая речь. У чистильщика в руках была скалья! Этим устройством пользовались тогда, когда речь была длинной и надо было приводить точные данные. Скалья напоминает простую тонкую указку. Но при нажатии кнопок на рукоятке на ее конце вырастает экран, по которому пробегают или строчки, или целые страницы текста – в зависимости от желания докладчика. Вообще-то, произносить длинную речь не запрещалось, но считалось плохим тоном распинаться на первой минуте высшей власти, тем более – давать какие-либо обещания. А тут предстоит речь! Значит, она того стоит! Сразу все осознали важность этой речи и ее актуальность. И никто не допустил даже мысли о насмешке в адрес новоизбранного советника.
По поводу намечающегося выступления Чинкис долго спорил с Велидой. И до сих пор сомневался в его целесообразности. Но супруга привела такие важные доводы в свою пользу, так объяснила каждую букву каждой цитаты, что пришлось согласиться. К тому же Велиде помогали несколько специальных групп по разработке и расшифровке выводов созданного уже давно компьютера-планеты.
