— не рассказать, а потом все-таки решилась.
А, будь что будет, выговориться сейчас просто необходимо. И Алекс для этого — самая подходящая кандидатура.
Всхлипывая и время от времени прикладывая платок к глазам, она начала рассказывать. Все, с самого начала. Как неделю назад обнаружила ту злосчастную коробку, как, поддавшись уговорам, согласилась отправиться в Долину Тысячи радуг, как сегодня утром застала Рона в невменяемом состоянии с сигаретой в руках и, наконец, про ту самую неведомую ей Мэри…
— Все можно простить, — всхлипывая, говорила она. — Даже этот проклятый торн. В конце концов, с ним можно бороться и, наверное, даже победить. Но чтобы какая-то вертихвостка… Я воспринимаю это как предательство, прощать которое вовсе не намерена.
Алекс некоторое время смотрел на нее задумчивым взглядом, а потом тихо произнес:
— Кэт… Вы наверняка догадываетесь, как я к вам отношусь. Нет-нет, не думайте, я прекрасно знаю, что рассчитывать мне не на что и, в лучшем случае, мы останемся всего лишь друзьями. Ведь мы друзья, не так ли? — Катя кивнула. — Так вот, позвольте на правах друга дать вам совет. Возвращайтесь обратно к жениху и попробуйте начать все сначала.
Катя взглянула на Алекса с удивлением. Даже слезы сразу высохли. Такого совета она никак не ожидала.
— Ведь по сути, — продолжал Алекс, — во всей этой ситуации есть и доля вашей вины. Да-да, именно так. Прекрасно зная о пристрастии жениха к торну, вы тем не менее бросаете его в одиночестве и отправляетесь на отдых куда-то за сотни километров, вместо того, чтобы находиться рядом с ним и поддержать, если потребуется… Извините, если я слишком прямолинеен.
Катя задумалась. В словах Алекса была немалая толика правды, подобные мысли уже неоднократно приходили ей в голову, просто она гнала их прочь, не в силах признать очевидную истину.
— А как же тогда быть с Мэри? — Катя снова ощетинилась, ругая себя за минутную слабость. Не-ет, вот этого она уж точно никогда не забудет.
— Мэри… Мэри… — словно эхо, повторил Алекс, а потом вдруг широко улыбнулся. Это было так неожиданно и, на Катин взгляд, совершенно неуместно, что она чуть не задохнулась от возмущения.
Да как он посмел! Я ему, можно сказать, всю душу открыла, а он… Насмехается?! Он… он… Ну, сейчас я тебе покажу!
— Спокойно, — сказал Алекс. — Все далеко не так трагично, как вы себе представляете. Кажется, я знаю эту Мэри.
— Вы?.. Вы…
— Да, я, — кивнул Алекс. — И более того, даже догадываюсь, какие именно видения посетили вашего жениха сегодня утром.
Катя проглотила ком в горле.
— Хорошо, говорите, — она, наконец, справилась со своими чувствами. — Я вас внимательно слушаю.
— Правильно ли я понял, что Рон — бывший пилот? Отправлен в отставку по медицинским соображениям… Все верно? Так вот, с большой долей вероятности можно утверждать, что под действием торна он заново переживал старт своего корабля из космопорта Лорелеи.
Катя в удивлении подняла брови.
— Откуда вы можете знать? — спросила она. — Это никому не известно, кроме самого Рона. И главное, какое отношение к космическому старту может иметь какая-то Мэри?
— Самое непосредственное, — Алекс опять загадочно улыбался. — Мэри Фишер — диспетчер космопорта Лорелеи.
Ну вот, так я и думала. Ясное дело, вертихвостка. Только с местом работы промашка вышла, не турагентство, а космопорт.
— Ей слегка за пятьдесят, — продолжал Алекс, — замужем за начальником космопорта, мать троих детей и к тому же весит не менее девяноста килограммов.
У Кати округлились глаза.
— Но как же тогда… Почему… ничего не понимаю.
— Немного терпения… Так вот, Мэри Фишер отличается редкостным педантизмом и занудством, требуя от всех пилотов неукоснительного соблюдения духа и буквы предстартового и стартового регламентов. Надоела всем… как горькая редиска. Я правильно сказал по-русски?
— Хуже горькой редьки, — машинально поправила Катя.
— Вот-вот. Пилоты сначала пытались как-то с ней бороться, но быстро поняли, что все их потуги совершенно бесполезны. Мэри, ощущая за спиной несокрушимую опору в лице мужа, оказалась твердой, как скала. И тогда наши ребята придумали, чем именно можно пробить эту броню…
Алекс выдержал театральную паузу, снова ухмыльнулся и продолжил:
— На каждом старте пилоты принялись распевать куплеты из одной крайне неприличной песенки. Ну просто до неприличия неприличной! Своеобразный заменитель знаменитого гагаринского «Поехали!». А припев этой песенки начинается так:
О, Мэри, Мэри,
Летим со мной к Венере…
Господи, какая же я дура, подумала Катя. Ведь чувствовала, что с этой Мэри все не так просто. И тем не менее, из всех возможных вариантов выбрала самый что ни на есть негативный и упорно предпочитала даже не думать о возможности каких-либо других объяснений. Бедный Рон! Теперь я точно знаю — мечту о небе изгнать попросту невозможно. Она непременно вернется… тем или иным образом.
Неожиданно заверещал зуммер вызова. Алекс коротко глянул на браслет коммуникатора на левом запястье, а затем быстрым движением прикоснулся к торчащей над ухом гарнитуре.
— Алекс Маккуин на связи, — произнес он в пространство. — Да, да… понял. Вылетаю.
— Что-то случилось? — спросила Катя.
— Случилось, — сказал Алекс. — В Долине Тысячи радуг потерпел аварию автобус с туристами. Мне нужно быть там. Извините.
У Кати оборвалось сердце. Рон… Она знала это совершенно точно. Господи, неужели…
Она смотрела на Алекса расширившимися от ужаса глазами, не в силах вымолвить ни слова. Только губы беззвучно шептали: Рон… Рон…
Алекс что-то говорил, встревоженно вглядываясь в ее лицо, но она ничего не слышала. В висках набатом стучало Рон… Рон… Рон…
Катя очнулась лишь тогда, когда почувствовала, как Алекс схватил ее за плечи и несколько раз встряхнул. Она, наконец, обратила на него полубезумный взгляд и каким-то чужим, с хрипотцой, голосом произнесла:
— Я должна быть там… Слышите, Алекс? Я должна быть там…
— Но это никак невозможно, — растерянно ответил Алекс. — На месте аварии работают спасатели, медики… Никого постороннего туда просто не пропустят…
— Вы не понимаете, Алекс. Это Рон… я знаю совершенно точно. Понимаете? Я чувствую… Он собирался в рейс этим утром… как раз тогда, когда мы расстались. Господи, как нелепо!.. Алекс, вы говорили, что мы друзья. Так помогите же! Мне совершенно необходимо быть там, рядом с ним…
