стараюсь не смотреть в сторону двух братьев, которые тихо о чём-то переговариваются. Смотрю на хмурого Шакса, Саймона, Дэвида и Джонса. Престранная компания и совершенно неуместная личная драма. Но я ждала эту миссию все годы, пока училась. Я шла к ней, трудилась не покладая рук. Я смогу выстоять, смогу решить все свои проблемы. Смогу.
Йен
— Еще раз приветствую вас на “Дискавери”. Подьем на корабле по времени Тритона, в шесть утра, — корабль со всеми предназначающимися почестями только-только вышел в открытый космос, и пока импульсный двигаль набирал обороты для гиперпрыжка, капитан собрал нас на мостике, где полукругом мигала приборная панель сообщая немногочисленной команде буквально все: уровень топлива, состояние оружия и щитов, в режиме наблюдения светилась картинка целевой планеты — Антареса, а так же все еще видимая точка отлета — Планктон. По левую сторону экраны фиксировали курс, наши координаты, скорость и возможные препятствия на пути следования.
— Затем следует утренние процедуры, на все отводиться тридцать минут, мы не совсем военный корабль с режимным графиком, ну а после — завтрак. Обед и ужин так же по графику, который придет вам на йамар. В остальном полагаюсь на капитана Берга, он составит ваш дальнейший распорядок дня. В хвосте корабля есть треноровочный зал, душевые, зал симуляции с загруженными пятидесятью вариацими боевых зон. Так же на корабле есть небольшая библиотека как с бумажными изданиями, правда, последнего, холодного образца, так и загруженная в базу данных библиотека СКАТ. Рядом с ней — медотсек, но очень надеюсь, он нам не пригодится вовсе. Ваши FBOT размещены в переоборудованный грузовой отсек, на карте корабля он обозначен как ангар “F”. Все, что следовало, я, пожалуй, озвучил, В дальнейшем, капитан Берг внесет свои правки.
Идан стоит по правую руку с капитаном. Как всегда собран и предельно серьезен. Смотрю вперед, как и все остальные, но нет-нет, а чувствую как он препариует меня взглядом, от которого внутри все то полыхает пожаром стыда, то леденеет от ужаса, что будет, когда он узнает о нас с Ирвином. Чувствую себя последней гадиной от того, что не хватило духу сказать правду. От того, что тут же упала в объятия, квазарового Ирвина, позабыв о том, кто был все четыре года рядом.
— Что ж, не буду вас больше задерживать, номера кают уже в ваших йамарах. До гиперпрыжка осталось сорок минут, есть время распаковать вещи и приготовиться. “Медея”, наш бортовой компьютер, оповестит о старте. Каждая каюта оснащена прыжковым креслом и приборной панелью. Как только “Медея” начнет обратный отсчет, прошу занять их и следовать советам компьютера. Для вас это будет впервые, но насколько знаю все вы прошли симуляцию на высший балл, даже в режиме максимальных нагрузок, поэтому проблем быть не должно. Можно расходиться.
Подхватив сумки, бредем с Кэмерин за парнями.
— Мы не договорили, Йен.
Ее настойчивость удивляет. Хотя-я… нет. Ничего удивительно. До сегодня в глазах подруги я была исключительно правильной, безкомпромиссной и порядочной девочкой. А тут на тебе. Что ж, она моя единственная подруга и имеет право знать правду.
— Я и не собираюсь увиливать, Кэм.
Её каюта, ожидаемо, находится рядом с моей.
— Я сверхновой и у тебя, — обещает она.
— Жду.
Приложив йамар к приборной панели, дожидаюсь, пока дверь каюты откроется. Войдя во внутрь без интереса оглядываю типовую обстановку: койка, металлический стол и стул привинченные к полу. Небольшой шкаф, слева — дверь в душевую и уборную, справа — то самое навигационное кресло с тонким дисплеем компьютера перед ним.
Единственное, что привлекает внимание — иллюминатор с панорамным видом.
Бросив сумку на пол, подхожу ближе.
Космос, что древним казался бескрайним и безлюдным, сегодня наполнен торговыми, туристическими, правительственными и разведывательными путями, густонаселен и, даже можно сказать, переполен. Гиперпрыжки стерли расстояние, которое теперь вообще не имело значения. Сотни лет на изучение и эксперименты и вот теперь мы всего лишь задаем точку координат, нажимаем “старт” и прыгаем куда угодно, не тратя годы на криосон, тяжелые последствия после него и сменившиеся столетия, пока ты спал на уже устаревшей болванке, что в твое время назывался новейшим кораблем.
Сейчас нет космической гонки не только внутри каждой планеты, нет ее на межпланетарном уровне. Содружество Тритона подмяло под себя все. Теперь у нас есть общий свод правил, десять столиц, более сотни государственных языков, понимание которых зависит от вшиваемого в годовалом возрасте чипа. А так же есть Академия СКАТ. Единственная на весь Союз. Под нее полностью отдан спутник Кэттарина, наш любимый Планктон.
Красиво звучит, если не знать подноготной. Например мы — “коты”. В неформальных разговорах, даже в своих мыслях, высшие никогда не называют нас кэттарианами, только кошки, коты… некотрые, вот, вообще “кисоньками” кличут… Содружество оставило нашу планету на обочине прогресса, снабжая лишь отсталыми технологиями. Так и живем, как быдто бы часть содружества, но такая, не очень весомая.
Из мыслей меня вырывает тихий голос бортового компьютера:
— Эйелен Ашхен, к вам посетитель, Кэмэрин Илуне.
— Впустить.
Тяжело вздыхаю, отворачиваясь от иллюминатора. Что ж, хотя бы кому-то я должна сказать правду.
Когда дверь каюты закрывается, а наши взгляды впиваются друг в друга я выпаливаю скороговоркой:
— Ирвин Берг мой истинный, я узнала об этом буквально вчера, когда мы с ним… — запинаюсь на секунду, наблюдая за смешным и совершенно несвойственным выраженим полнейшего удивления на лице подруги, — мы с ним переспали. Да, я лишилась невинности, с которой так долго носилась, в какой-то подсобке, в обьятиях не просто соперника, а брата своего парня.
Йен
— Вау — у, — тянет Кэм ошалело. — Кхм… неожиданно.
Заламывая пальцы, нервно рассхаживаю по каюте. Благо, здесь тебе не студенческая капсула, взять разбег есть где.
— Да не мельтеши, Йен! — шикает Кэм, плетясь к кровати. Она здесь также намного просторнее.
“Даже можно спать вдвоём…”
Мысль сопровождается соответствующей картинкой, и я в ужасе хватаюсь за волосы.
— Это какое-то наваждение! Я думаю о нём постоянно! Мне дышать без него трудно, Кэмэрин.
— Истинный… — словно смакует новое слово, тянет Кэмэрин. — Избранный… единственный…
— Да хватит уже! — шиплю зло. — Ты решила все синонимы перебрать?! Как ни назови, это провал и катастрофа.
— Идану ты не сказала…
— Не смогла, — понуро плетусь к ней, присаживаясь рядом.
— Оно и понятно, — выдаёт она, хотя мне, например, не совсем.
— Я попыталась.
— Правда? — удивлённо поднимает брови, словно я сказала нечто несусветное.
— Угу. Попыталась разорвать отношения. Ерунду сморозила, конечно. Что-то о субординации, то, что он
