– Тот, кто сейчас импровизирует, понятия не имеет о том, что пережито нами в прошлом. Он не смог просчитать твоей утренней "неудачи", верно? И уж никак не предполагал, что я окажусь в ресторане, за одним столиком с тобой. Ну, включай логику, Ян!.. Стал бы ты сопротивляться аресту?
– Нет. – Хмуро согласился Ковальский.
– И для посторонних все прошло бы незамеченным, на уровне обыденности. – Дополнила Мари. – Ну, взяли кого-то спецслужбы, что в первый раз что ли?
– Выходит, моя судьба была предрешена? – Ян произнес это сквозь зубы. – Даже если бы я выполнил задание по твоей ликвидации?
Мари кивнула, наблюдая как медленно, но неумолимо нагоняют их три темно-серых "Деннета". Тупоносые машины, разработанные для сельской местности, обладали повышенной проходимостью, но их скоростные качества оставляли желать лучшего. На магистрали вообще мало кто мог поспорить в скорости с элегантным "Акцептом", но это необычное трио упорно приближалось…
Спина к спине…
Тому, кто планировал операцию явно незнакомо это ощущение… – Мари не пыталась подсчитать шансы, она пыталась понять, кто противостоит им?
Поведение андроида, сумевшего подняться на ноги при критических повреждениях ядра системы, наводило ее на вполне определенные и далеко не веселые мысли.
Он сумел не только встать, но и осмысленно организовать эвакуацию тел своих менее удачливых собратьев, а затем начал преследование ускользнувшей из западни жертвы.
Случайность с одной стороны и холодный расчет с другой.
Так начался этот вечер, но теперь в игру вступали иные силы – холодная целеустремленность против щемящих, не подвластных влиянию времени чувств.
Они очень близко подошли к нам по степени своей подготовки, технической, информационной оснащенности.
Мари украдкой посмотрела на Яна.
Понимал ли он, с каким противником им пришлось столкнуться?
Вряд ли.
Но он остался человеком, не смотря на свою внешнюю угрюмость, злобу, равнодушие, – все это отражалось на лице, но не в сердце.
– Приготовься Ян. – Шепнула Мари, чувствуя, как от участившегося дыхания пересохло во рту. – Они не отстанут. И никто не собирается их блокировать.
Ковальский посмотрел на Мари со странной, присущей, наверное, только ему угрюмой нежностью и вдруг сухо ответил, опуская ветровое стекло:
– Работаем.
* * *
Дорога ровно стелилась под колеса, "Акцепт" шел на скорости не менее двухсот километров в час, Ян приготовился к удару встречного воздуха, но Мари тронула его за плечо.
Он ненавидел, если его останавливали в критический момент, когда тело подобно сжавшейся пружине, но спустя секунду понял – ее жест был обоснован.
Коснувшись сенсора, она вернула стекло в исходное положение, затем сдвинула в сторону панель, за которой по идее должен располагаться вещевой отсек.
Ян увидел осветившийся монитор, похожий на навигационный дисплей заднего вида. Возникшее изображение оказалось монохромным, контрастным, с плавающей алой точкой дрожащей в центре экрана.
Чуть ниже на шаровой опоре был закреплен механизм, явно заимствованный из зала игровых автоматов – покрытый пористой резиной манипулятор с пластиковой гашеткой.
От нехитрого контроллера внутрь приборной панели уходил оптический кабель.
– С чем он связан?
Мари только покачала головой.
– Не знаю названия Ян. Калибр двенадцать с половиной миллиметров. Сервомотор снят с дройда. Комплекс закреплен под бампером, замаскирован под второе сопло выхлопа и настроен под одиночный огонь. Угол поворота ствола по горизонтали – тридцать градусов. Вертикаль только вверх, – десять. Давай, пока они не начали обходить нас сбоку!
Ян энергично кивнул.
Тридцать градусов… Он до упора переместил джойстик, следя за алым маркером. Маловато. Точка прицеливания застыла, едва коснувшись крайней машины.
– Вижу. Бей центрального, я сманеврирую. – Она протянула руку, пристегнув Яна ремнем безопасности.
Он не сказал ни слова в ответ.
Алый маркер скользнул по видеоизображению мощного бампера, поднялся чуть выше и застыл.
Выстрел прозвучал глухим хлопком, металл брызнул искрами.
Проклятье… Рикошет…
Изображение начало смещаться, машина преследователей резко приняла вправо, уходя с линии огня.
Ян несколько раз сжал гашетку.
Первая пуля срикошетила от капота, ударив в лобовое стекло, покрыв его паутиной трещин, вторая прошила бампер, зато третий и четвертый выстрелы попали в цель – крупнокалиберные пули прошили двигательный отсек, и центральный флайкар мгновенно начал отставать, будто проваливаясь назад.
В этот момент Мари резко без предупреждения затормозила.
"Акцепт" задрожал, но, сбрасывая скорость, не ушел в сторону, продолжая двигаться по средней полосе.
Преследователи, отвлеченные выстрелами, не сразу отреагировали на внезапный маневр, – еще секунда и они поравнялись с "Акцептом".
Яна удержал впившийся в грудь страховочный ремень.
– Стреляй!
Боковое стекло автоматически опускалось.
Он чувствовал, что не может вдохнуть, – воздух выбило из груди в момент резкого торможения, но Мари…
В этот миг Ян успел подумать, что по любому провалил бы утреннюю миссию – пока он вскидывал автомат, она, отпустив руль, разрядила в поравнявшуюся с ними машину две перезаряженные обоймы трофейных АПС.
"Абакан" ударил секундой позже, ровная строчка пулевых отверстий пробежала по глянцевитому борту третьей преследовавшей их машины, флайкар тут же занесло, он проломил металлическое ограждение дороги, подпрыгнул, перескакивая поребрик, отделявший тротуар от проезжей части, и врезался в стену здания…
Мягкое ускорение сорвало прицел, толкнув Яна назад в кресло.
Вырвались?
Бронестекло вновь поднималось, отсекая визгливый шум покрышек, одиночные выстрелы, цвирканье пуль и приближающийся рокот патрульной полицейской машины…
На приборной панели заморгал огонек вызова.
Мари включила громкую связь.
…повторяю, водитель "Акцепта", маркер 45-94, остановитесь.
Мари и Ян переглянулись.
Что же сделала проклятая "запретка" с той девушкой, чей образ, не смотря на время и невзгоды, не тускнел в памяти лейтенанта Ковальского?
Он помнил ее совершенно другой, напряженной, сжавшейся в комок нервов, испуганной, с глазами полными ужаса, непонимания и неприятия происходящего.
Хрупкая, худая, немного нескладная для двадцати лет…
И, тем не менее, оставшаяся с ним до конца, до последней бесноватой атаки, в которой уже не было возможности выжить.
Теперь Ян видел перед собой совершенно другого человека – если он умудрился постареть за истекшие десять лет, то она напротив, будто расцвела… но глаза остались прежними, хотя теперь в них уже не читался испуг и страстное, неизбывное желание жить.
