Вид у сержанта был как у снятого с виселицы. Он сделал шаг вперёд, стараясь не встречаться глазами с Фрайманном, прерывисто втянул воздух в лёгкие и выговорил:
— Вроде нет, товарищ начупр… не должно.
Николас встал из-за стола, взял из ящика ключ от стенного шкафа. В шкафу была припрятана бутылка коньяку — лучшего, импортного, с Лайи. Теперь импорт — редкость… Тем временем сержант Джонс деловито осматривал задвижку окна. Подёргал её, постукал, затем поставил на подоконник свой чемоданчик. Николас решил, что Кайл с Каэлой близнецы. Они были чертовски похожи: одинаково тоненькие, аккуратные, похожие на зверьков. Младший сержант. Реннард был удивлён этим. Кто его в армию-то взял…
Младший сержант украдкой посмотрел через плечо на товарища начупра. Николас улыбнулся. Паренёк ему нравился. Напуган, но работает умело и споро; белокожий, с оленьими глазами и нежным девичьим ртом… Уши красивые. Даже армейская стрижка не уродует…
Николас отпёр шкаф — и вдруг осознал, что Фрайманн всё ещё здесь. Чёрный Кулак был совершенно неподвижен: кажется, даже не дышал. Он стоял посреди кабинета, но Николас, едва переключив внимание, сразу же перестал его видеть. Начупр мысленно выругался. С этими гвардейскими психотехниками не заметишь, как в расход пустят… Какого чёрта он ждёт? Шёл бы уже отсюда, железяка. Угощать Фрайманна лайским коньяком Николас совершенно не собирался, а кроме того, ему хотелось заговорить с Кайлом. Мальчик был забавный, славный мальчик… отдохновение души.
Младший сержант Джонс открыл чемоданчик.
Того, что случилось после, Николас в деталях не различил.
Он услышал грохот, настольная лампа мигнула и взорвалась, через кабинет метнулся чёрный призрак. Николаса продрала дрожь, он выронил ключ от шкафа. В полумраке брызнула тёмная тяжёлая кровь, залила чистые бланки на столе и планшетку. На пол упало мёртвое тело. С подоконника на мертвеца, рассыпая отвёртки и гвоздодёры, свалился ремонтный чемоданчик…
Фрайманн опустил руку с револьвером.
У Николаса закружилась голова. Он смотрел на планшетку — её голографический экран стал единственным в комнате источником света. Экран судорожно вздрагивал. Секунду спустя база планшетки заискрила, и он исчез.
— О Господи, — нелепо пробормотал Николас. — А я боялся её кофе залить… — и перевёл взгляд.
Он не увидел Джонса. Перед ним маячила, загораживая обзор, широкая спина Фрайманна, обтянутая чёрной кожей. Николас смотрел в эту спину и думал, что если бы сержант Джонс не промахнулся, пуля, несомненно, прошла бы сквозь тело Фрайманна… и Фрайманн не мог этого не понимать… более того, он вполне сознательно метнулся наперерез, заслонив собой товарища Реннарда, революционного начупра…
— Товарищ Фрайманн, — сказал Николас.
Тот обернулся.
Пол кабинета дрогнул и полетел Реннарду в лицо.
Николас пришёл в себя на том самом диванчике, где собирался скоротать ночь. Он лежал навзничь, касаясь макушкой твёрдого деревянного подлокотника. Верхний свет бил в глаза. Николас зажмурился, — и по векам скользнула тень.
Над ним стоял Эрвин Фрайманн.
У Реннарда всё ещё кружилась голова. Казалось, что Чёрный Кулак достаёт макушкой до люстры. Свет расплывался, Фрайманн казался бледным как мертвец, его окружали огни, вращавшиеся по строго сбалансированным орбитам…
— Что за чёрт, — выговорил Николас.
Фрайманн оставался спокойным как айсберг.
— Товарищ Реннард, вы переутомились. Не беспокойтесь, я уже принял меры.
Сражаясь с тошнотой, Реннард приподнялся и обвёл взглядом кабинет. Стол, обои и занавески — в крови… Бог мой, сколько крови… но труп уже унесли. Быстро же действует легендарный комбат; впрочем, ему положено.
— Спасибо, я о другом, — мрачно сказал Николас. Он попытался сесть, и у него получилось, хотя за подобающую позу пришлось расплатиться новым приступом тошноты.
Фрайманн склонил голову набок, словно удивлённая собака.
— Что вы имеете в виду?
Николас помолчал.
— Вы же в курсе, товарищ комбат, — сказал он, наконец.
Тот смотрел озадаченно и явно ждал разъяснений. Николас подавил вздох. Фрайманн был в курсе, но как истый солдат не терпел намёков, догадок и фигур умолчания. По крайней мере между теми, кому по должности полагалось знать военную тайну.
— Я начупр соцобеспечения, — негромко сказал Реннард. — Самый безобидный человек в правительстве. На меня не могли покушаться… в этом качестве.
Фрайманн помрачнел, хотя, казалось, более мрачным быть невозможно. Он сел рядом с Николасом и облокотился о собственные колени.
— Кто-то догадывается об истинном положении вещей, — продолжал тот. — И хочет меня устранить… Полагаю, это Стерлядь.
Фрайманн смотрел внимательно. Глаза у него были совершенно чёрные, без чёткой границы между радужкой и зрачком, и от неподвижного холодного взгляда становилось не по себе.
— Стерлядь, — повторил Фрайманн.
— Нужны доказательства.
— Я не сориентировался, — Чёрный Кулак досадливо покачал головой. — Надо было брать живым.
Николас вздохнул.
— Он не мог действовать в одиночку. Каэла. Её нужно арестовать и допросить. И немедленно.
Фрайманн молча кивнул и вытащил из нагрудного кармана гарнитуру. Он отдавал приказы, а Николас смотрел в окно на панораму ночного Плутоний-Сити, мало-помалу приходил в себя и думал, что импортная планшетка безнадёжно испорчена, а на Циа таких не делают и до конца изоляции придётся переходить на лэптоп. Если изоляция когда-нибудь закончится… Ещё он думал, что делу нельзя давать ход, а значит, от Каэлы придётся избавляться. С каждым днём на его совести всё больше и больше жизней, и это не прекратится. И ещё: он забыл поблагодарить товарища Фрайманна за спасение собственной.
— Я бы арестовал всех, кто сейчас на дежурстве, — сказал тот, сложив гарнитуру.
— Нет. Если мы будем слишком осторожны, Стерлядь тоже начнёт осторожничать. А нам это невыгодно.
Фрайманн неожиданно проявил эмоции: беззвучно сплюнул.
— Я не понимаю, чего мы ждём, — сказал он с искренней досадой. — Взять его да и к стенке.
— Нет. — Николас откинул голову на спинку дивана, уставился в потолок. Виски ныли. — Сейчас мы следим за каждым его движением. Практически всю его агентуру держим под колпаком. Мы можем взять их за пару часов. Но Манта не успокоится. Не будет этих, появятся другие, о которых мы ничего знать не будем. Придётся всё начинать сначала, а информация дорого нам стоила… Стерлядь должен чувствовать себя в безопасности.
Фрайманн опустил голову.
