— Не совсем обычная биография, верно? Очевидно, у нашего председателя есть веские причины, раз он хочет ввести Асаила Айсберга в совет директоров… хотя я даже представить себе не могу какие. Разве что нам срочно понадобился лишенный гражданства белый охотник с аллергией на крем после бритья.
Кузен Зед рассмеялся. Джанлиборио Ривелло тоже. Похоже, эти трое были союзниками.
— Я хотел бы, чтобы Асаил рассказал нам о двух покушениях на его жизнь, — произнес Симон, — а также поделился своими мыслями о том, кого он подозревает.
Это заявление привлекло всеобщее внимание.
Тетя Эмма тихо вскрикнула от ужаса и негодования. Банда Трех обменялась загадочными взглядами. На лице у Дана появился слабый намек на родственные чувства. Остальные молча ждали, пока я снял зеркальные очки, скинул охотничью куртку, отодвинул стул подальше от стола и скрестил ноги в змеиных сапожках.
— Во-первых, я хочу, чтобы вы знали, что я пришел сюда сегодня только по настоятельной просьбе Симона. Я понятия не имел, что он собирается назначить меня вице-президентом по каким-то вопросам, и этот пост мне совершенно не нужен. Я действительно собираюсь расследовать исчезновение Евы Айсберг, но только собственными методами.
— По-моему, замечательная идея, — неожиданно заявил Абул Хади. — Расследование Шнайдера не дало никаких результатов.
— Так нечестно, Ясир! — взорвался Зед. — Олли сделал все возможное, особенно если учесть, что расследование пришлось держать в тайне…
— Дайте Асаилу сказать! — прервал его Симон.
Вице-президент «Оплота» подчинился, застыв с возмущенным лицом.
— В биографии, которую выдал вам компьютер, не сказано, как я жил после изгнания из торгового Секретариата.
Позвольте, я вам расскажу. Во-первых, я напивался до бесчувствия. Когда мне удавалось ненадолго протрезветь, я думал о самоубийстве, однако не мог собраться с духом»
Никого не интересовало, жив я или умер, кроме моих друзей-изгоев со Стоп-Анкера… и моей старшей сестры Евы. В детстве Ева единственная заботилась обо мне. Она вытирала мне нос и мазала йодом разбитые коленки. Шлепала меня и ругала, когда я проказничал. Она научила меня плавать после того, как я чуть не утонул и ей пришлось меня спасать. Она брала меня в походы и каталась со мной на лыжах в северных лесах, когда наша семья жила в Торонто.
Научила меня ездить верхом и искать полезные ископаемые на ранчо в Аризоне. Потом, когда моя жизнь пошла прахом, Ева придумала, как вытащить меня из алкогольной депрессии. Она купила мне лодку, спортивную субмарину.
Моя жизнь обрела новый смысл. Ева надеялась, что я брошу пить, — и я действительно завязал. Вскоре я стал зарабатывать, катая на лодке ныряльщиков и подводных охотников. Стоп-Анкер — приятная ничейная планета. Я хотел только одного: чтобы меня оставили в покое. Я хотел мирно жить в своей хибарке на берегу и водить подлодку. Но тут «Галафарма» подослала ко мне убийцу… и все из-за «Оплота».
Раздались удивленные возгласы. Меня забросали вопросами. Симон призвал присутствующих к порядку, и я продолжил свой рассказ.
— Первое покушение на мою жизнь провалилось по чистой случайности. — Я вкратце описал им случай с морской жабой, вызвав кривые усмешки у Зеда и его дружков. — Вторая попытка, когда меня забросили на комету, казалось, была вполне успешной. Поэтому убийца послал Симону небольшой глумливый некролог.
— Посмотрите на экраны, — сказал мой отец, нажав на пару кнопок. — Вот послание, которое я получил.
На экранах появились издевательские стишки вместе с указанием, где искать мой труп.
— На комете? — простонала тетя Эмма. — В открытом космосе? Ах, Аса!
— Меня спас друг, — улыбнулся я ей.
— Это послание явно намекает на связь между вашей предполагаемой смертью и исчезновением Евы Айсберг, — сказала Тора Скрантон. — Но здесь нет ни слова о том, что за этим стоит «Галафарма». У вас есть конкретные доказательства для такого обвинения?
— Да. Доказательства косвенные, но убедительные. Однако я не собираюсь их сегодня обсуждать. Я намерен установить личность покушавшегося на меня типа и доказать причастность «Галафармы». Кроме того, я веду расследование и в других направлениях.
— В каких именно? — спросил Джанлиборио Ривелло.
Я покачал головой.
— Совет имеет право знать! — Директор повернулся к моему отцу. — Если вы настаиваете на том, чтобы ввести его в правление…
— Он будет отчитываться непосредственно передо мной, Джанни, — ответил отец. — И я лично буду решать, о чем рассказывать членам правления.
Ривелло сел, сверкая глазами.
— Вот что удивительно, — обратился ко мне кузен Зед своим хорошо отрепетированным нейтральным тоном, — убийца выбрал своей мишенью тебя, чтобы надавить на Симона.
В конце концов, отец публично от тебя отрекся. Я думал, вы с ним вообще больше не увидитесь.
— Ты и раньше ошибался, Зед, — сказал Симон с издевательской улыбкой. — Например, когда предполагал, что Ефан оставит тебе все свои акции и нам придется выбрать тебя президентом.
— Я заслужил это право, — все так же невозмутимо заявил Зед. — Однако позвольте напомнить вам, что мы собрались сегодня не для того, чтобы обсуждать мои деловые качества. Нам необходимо решить, может ли «Оплот» доверить такое деликатное и опасное расследование человеку со стороны. Человеку, не оправдавшему доверия общества и опозорившему свою фамилию, опустившемуся (по его собственному признанию) алкоголику, который, возможно, выдумал все эти покушения, преследуя свои собственные цели. Конечно, наш председатель встревожен давлением «Галафармы» и исчезновением его дочери. Возможно, он не в силах оценить ситуацию объективно…
Симон возмущенно выругался, но не успел он дать достойный отпор, как Данн и Ривелло тоже начали высказывать свое нелицеприятное мнение о моем характере. Они орали как оглашенные, Экерт и Абул Хади тщетно пытались призвать их к порядку, тетя Эмма стонала, а Тора Скрантон наблюдала за этой сценой с холодным любопытством.
Я молчал, обдумывая новые интригующие аспекты ситуации.
Еще до моего личного крушения до меня доходили слухи, что умирающий президент «Оплота» считал своего сына слишком бесталанным и лишенным воображения, недостойным унаследовать корону звездной корпорации. «Зануда, который за грош удавится», «звезд с небес не хватает» — самые мягкие из уничижительных характеристик, которыми Ефан Айсберг награждал злополучного Зеда. Такие качества приемлемы для директора и даже вице-президента — но не для главы межпланетной компании.
Согласно сложному уставу корпорации, президент «Оплота» (в отличие от прочих сотрудников) избирается голосованием акционеров: одна доля — один голос. Почти с самого начала три четверти акций принадлежали Ефану, Симону и моей матери Кате Вандерпост, унаследовавшей их от ее брата Дирка, третьего основателя «Оплота», который умер в 2186 году. Четвертая часть акций распределена между тысячами мелких держателей, и их представляла в совете Тора Скрантон. Чтобы не допустить старшего сына к власти, Ефан завещал жене Эмме только половину своей доли; вторая половина отошла к Симону, упрочив таким образом его главенствующую роль в корпорации, когда моя мать голосовала вместе с ним, а она это делала, несмотря на развод.
