был любимый всеми детектив из отдела убийств, Томми Альберт. Мы с Томми были давно знакомы. Много лет назад, еще до того, как я получил лицензию частного копа, я служил с ним в полиции. Он не звонил мне, если это не было важно.
— Наверное, я спал. Приходится иногда.
Я взглянул на часы. Боже. Я дрых почти четырнадцать часов. Ничего удивительного, если учесть, что последние три недели я гонялся за неверным мужем и его двадцатилетней любовницей по всему штату. И все эти три недели я спал не больше трех-четырех часов в сутки. Все это дело было сплошным цирком, в котором я был главным клоуном. Не проще пареной репы, но я вернул дуэт, и поездка хорошо окупилась. Хорошо это или плохо, но именно так парни вроде меня зарабатывают на жизнь.
Я прочистил горло.
— Что, черт возьми, такого важного? Ты же знаешь, что мне нужно немного отдохнуть.
— Я уже собирался послать к тебе пару полицейских, чтобы они вышибли дверь и притащили тебя сюда.
— Не думаю, что мне бы это понравилось
Томми продолжал рассказывать, что звонил мне почти каждые полчаса в течение всего дня.
— Это случилось сегодня утром, — продолжал он. — Наш мальчик… ты, конечно, помнишь того парня, который решил, что его запястья будут выглядеть лучше, если их вскрыть бритвой? Да, но знаешь что? Угадай, что случилось сегодня утром?
— Ты вспомнил, что был помолвлен с ним?
— Ха. Нет, и пусть это останется между нами, хорошо? Нет, боюсь, что наш мальчик исчез из морга.
Теперь я окончательно проснулся.
— Что значит исчез?
— То и значит.
Это сбило меня с толку. Как молоток по черепу.
— Ты хочешь сказать, что эти упыри потеряли его?
— Да. Либо он потерялся, либо его кто-то забрал. Если только ты не думаешь, что он мог уйти сам, — сказал Томми. — Но ты должен помнить, как он запал на тебя, Винс. Наверное, тащит свою мертвую задницу в цветочный магазин, чтобы купить что-то особенное для тебя.
Человека, о котором мы говорили, звали Квигг. И он запал на меня также, как я на бритву у себя в трусах. Он ненавидел меня, а я ненавидела его, и разве мир не был прекрасным местом для жизни?
Но позвольте мне рассказать вам об этом парне.
Дело об убийстве. Говоря прямо, что-то для рядовых полицейских, определенно не по моей части. Меня втянули в это дело, когда сестра одной из жертв наняла меня, чтобы я сделал то, чего не делала полиция: выследил убийцу. И, как бы то ни было, убийца, похоже, не просто убивал жертву. Может быть, его лучше называть маньяк. Видите ли, наш мальчик был каннибалом. Он перерезал им глотки и вспарывал животы, как брюхо свинье, и пока жертва умирала или была в отключке он закусывал ей. Я видел несколько трупов. Томми Альберт показал мне фотографии с мест преступлений остальных. Этого было достаточно, чтобы отвадить меня от красного мяса на всю жизнь. Все жертвы были одинаковы — молодые женщины, глотки перерезаны, мясо из их животов и бедер вырезано, горла, лица и запястья изжеваны. Тела, как правило, были обескровлены. Мы так и не поняли, почему он вырезал сердца. Никаких других органов, только сердца. Может быть, он их ел. Таково было основное предположение. Но даже тогда я в это не верил.
Я занимался этим делом уже месяц, когда нашли восьмое тело. К тому времени я сузил круг подозреваемых — один был бывшим психически больным, другой просто большим злобным ублюдком-садистом, а третий, мягкий манерный парень, профессор антропологии — Квигг. Я поймал его на месте преступления. Я пришел слишком поздно, чтобы спасти девочке жизнь, но, по крайней мере, я не дал ему разрезать ее на куски, как рождественскую ветчину в бабушкином доме.
Признаю, я неплохо поработал над ним, прежде чем позвать Томми и его ребят. Когда черно-белые машины наконец появились, Квигг сильно нуждался в стоматологе. Но тот факт, что этот извращенный, больной кусок дерьма ещё дышал, когда копы надевали на него браслеты, был свидетельством моей сдержанности. Учитывая то, что он сделал, я должен был заставить его вылизывать дуло моего пистолета как 10-центовый леденец, прежде чем вышибить его мозги.
Так или иначе, ребята Томми забрали его. Его адвокат — какой-то крутой говнюк с моральными принципами растлителя малолетних — пытался доказать невменяемость, но Квигга осудили и отправили в тюрьму. В свою первую ночь там он вскрыл свои запястья, и ангелы вздохнули от облегчения.
Это всё, что мне известно. А так ли оно было?
— Кому, черт побери, нужен труп? — сказал я.
— Кто знает, — сказал Томми. — Просто ввожу тебя в курс дела. Все это случилось двенадцать часов назад, приятель. Но, случилось ещё и кое-что похуже…
Он забросил наживку, и я клюнул.
И все оказалось еще хуже, чем я думал.
2
Час спустя, выпив чашку горячего кофе и приняв еще более горячий душ, я натянул свои лохмотья и отправился в город, в резиденцию окружного прокурора Бобби Таннера. Он был хорошим парнем для прокурора. Много раз нанимал меня для проверки прошлого людей, над делами которых работал. Мы были близки. У семьи Бобби были деньги, как у гуся перьев: он мог бы набивать ими матрасы. Бобби учился в каком-то колледже Лиги Плюща, но решил пойти на государственную службу, к большому огорчению своих родителей, которые видели его в какой-нибудь престижной фирме на Пятой авеню.
Бобби был честным, порядочным, с такими высокими принципами, что через них можно было бы перелезть только по лестнице. Проблема была в том, что Бобби не стало.
Он был мертв.
Его гостиная кишела полицейскими и людьми коронера. Они были толстыми, как угри, плывущие вверх по течению. Мы с Томми стояли в углу у книжной полки, курили и почти не разговаривали. Бобби был не просто очередным трупом, он был нашим другом.
Состояние тела грызло нас… почти так же, как кто-то другой грыз Бобби. Видите ли, его частично сожрали. Большая часть плоти была содрана с его лица и шеи. Его живот был выпотрошен. Череп была вскрыт, как банка супа, и высосан дочиста. Его левая рука отсутствовала ниже локтя. На этот раз убийца не использовал никаких инструментов, сообщил нам коронер, он использовал только зубы и ногти.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — сказал мне Томми, — но между Квиггом и этим не может быть никакой связи.
— А почему бы и нет?
— Потому что он мертв.
— Но
