там древней артистки. Не помню фамилию, но звать её было Анжелина. Приятное лицо: не слащаво-приторное, а сильное, волевое. За все двадцать пять лет «совместной жизни» я ни разу не захотел это лицо поменять. Да, собственно, как и тело. Впрочем, иногда мы и просто рядом спим — без увеселений. И хотя у неё обычная программа, мне кажется, что она меня понимает, как никто.
Вот — видите, до чего человека доводят четверть века в Космосе, да ещё в Свободном Поиске?!..
Настоящий Клондайк для психоаналитиков.
Вот только скрапперы к ним не ходят!
В самом начале того рейса решил я заглянуть на Старый Полигон.
Это то легендарное место, вдали от трасс и крупных скоплений, где все, кому не лень, проводили испытания разных типов кораблей и двигателей. Правда, там за полтора века всё уже подчищено так, что редко чего найдёшь, однако мне повезло: на одном из сохранившихся мелких астероидов нарыл немного редкоземельных. Даже полоний и курчатовий сохранились. Видать, разлетелись несдетонировавшие как надо кусочки, да и попали на поверхность.
А кому надо — обследовать такую дребедень, что даже на обзорном локаторе видна лишь с полумиллиона миль? Мало, правда, редкоземельных-то было, но хоть что-то: этот рейс уже окуплен. Свинцовый тяжеленный контейнер перетащил в трюм с помощью всё той же Ивы.
Дальше, раз уж взялся за эту область, заглянул я на Мишень. Собственное имя у этой полуразбитой планетки, конечно, есть, но все зовут её Мишень. Это из-за того, что условия уж больно похожи на земные, и доблестным воякам жутко нравилось сжигать и взрывать на ней всё, что можно, и даже нельзя. Поэтому самый большой кратер имеет в диаметре восемьсот миль, и весь заплыл лавой: она только недавно затянула дыру глубиной пару тысяч всё тех же миль. То есть, почти до ядра…
Ну, если честно, полетел я к ней больше для того, чтоб проверить мой новый, и дорогой, как небольшая термоядерная электростанция, металлодетектор — хотелось мне проверить, действительно ли он такой «чувствительный», или мне чёртовы поставщики «по блату» опять втюхали туфту.
Нет, не туфту. Детектор сразу нашёл мне под поверхностью массу полезного, до этого скрытого экранирующим слоем почвы или песка. Но придирчиво повыбирав, (Теперь-то могу себе позволить!) я остановился на гильзах.
Мишень большая, поэтому на ней около четырёх пятых «Ж». Так что к обнаруженным пустым гильзам опять пришлось взять с собой Иву, иначе не смог бы в челнок погрузить. И то сказать — гильзы плавают тут по всему пространству, и со временем Мишень их притягивает. Так что они падают, вырывая миниатюрные кратеры, а я потом нахожу их простым (Или, как сейчас — навороченным!) металлоискателем, и раскапываю с помощью экзоскелета (здоровенная такая штука, с оборудованием для всех мыслимых и немыслимых поверхностных работ, и с кучей гнёзд и кронштейнов для размещения и подключения оружия).
Из-за того, что атмосфера у Мишени давно испарилась (А ещё бы!), гильзы не страдают, а только сминаются от удара, да зарываются в почву. Ну, это уж ерунда. Зато в каждой — не меньше ста-ста пятидесяти килограмм старой доброй латуни. Военные всё ещё предпочитают её, удобную и пластичную. А уж то, что снаряд в сборе весит три тонны, и диаметр такой штуковины — три-четыре фута, никого не пугает: у них же всё автоматизировано, на линкорах-то, да на авианосцах всяких.
Гильз откопал всего три, но это уже мне шло в чистый плюс!
Подобрал ещё куски какого-то процессора с разбитого о поверхность транспортника… Может, что купит Васся, или Ленивый Сэм. Кевларово-куберовый корпус бедной посудины разворотило так, что брать в нём было нечего: это добро не переплавишь — только выбросить.
В-принципе, можно было и успокоиться на этом да и лететь себе домой — торговать.
Ан — нет.
Я же этот, как его — «романтик Свободного Поиска», мать его туды…
Решил слетать в чёртово Чёрное Облако.
Оно так называется потому, что ни один сканнер или радар не может просветить его глубже, чем на пару миллионов миль. Знаменито так же тем, что предположительно как раз в нём сгинули не менее тридцати-сорока скрапперов. Ну вот тянет всех почему-то вовнутрь, хотя никто никогда слыхом не слыхивал, чтобы что-то путное там нашлось.
Тем хуже для наших — всех, словно мух на …мо влечёт туда. Типа: А вдруг?! Пусть никто не нашёл ничего, а Я — Я-то уж!.. Словом, как в старом анекдоте: «Что за огромная толпа?! Что случилось?! — А ничего не случилось. Просто каждый хочет убедиться в этом лично!»
Вот и я решил не отставать — надо же хоть раз в жизни отдать дань традициям…
Включил на полную все сканнеры (Вот они-то и жрут львиную долю электричества от третьего реактора!), и на четверти световой медленно так вплываю туда.
В том, что ловить тут нечего, убедился быстро. Облако — и облако. Красот внутри нет — это вам не туманности какие. Зато опасностей — хватает.
Ну, водород-то особого вреда не приносит, а вот мелкая каменная пыль прямо-таки съедает экраны наружных камер и сенсоров. Поэтому пришлось закрыть всё колпаками, (а то от этого дроблёного кремния даже защитные поля не спасают) и лететь только по сканнерам. Но главная опасность, конечно — Серые Карлики. Как у нас называют массконцентраты. Правда, такой не больно-то обнаружишь, пока поздно не станет, и не погибнешь в ужасных муках, придавленный к полу своим же весом, увеличившимся, когда сдохнут гравикомпенсаторы, до веса слона. Или кита.
Но я-то умный. И не жадный — поставил себе гравитестер (почти четверть моего среднегодового «заработка»!).
Разумеется, первый пролёт сквозь облако ничего не дал. Пришлось развернуться, продвинуться на восьми световых немного вдоль, да и углубиться снова.
А что — так можно делать хоть всю жизнь! Облако тянется через три галактики. У него только толщина и высота (если правильно называть их так) ограничена, а вот длина… Никто, по-моему, так до края и не добирался.
На пятый заход мне повезло. Или — не повезло. Это — с какой стороны посмотреть.
Выявил мой «каменный» сканнер малюсенький кусок камня. Ну как — малюсенький. Было в нём, наверное, метров сорок в длину и ширину, а в высоту — около двадцати.
Больше всего похоже на те обломки, в которые превратился старый добрый Фаэтон там, дома. Я бы, может, не почухался, если бы эта штука не повернулась (она медленно вращалась, хотя отдельным обломкам это никогда не свойственно), и мой
