– Я боюсь, – сказал он голосом, который был его, но странно изменившимся, – боюсь, я упустил из виду очень важную вещь.
Он покачал головой.
– Как я был настолько глуп, что не подумал об этом, я не могу понять.
– Подумать о чем? – пробормотал я.
– О почти элементарном факте, что по мере того, как мы путешествуем в будущее, наши тела будут стареть.
Его слова привели меня в чувство. Каким бы невероятным это ни казалось, это было будущее. По крайней мере, мы остановились в каком-то другом месте, а не в лаборатории. И, несомненно, физические изменения произошли и в профессоре, и во мне.
– Мы должны немедленно вернуться! – воскликнул я.
– Конечно, – ответил профессор, – немедленно. Но как?
Я тупо уставился на него.
– Как вы видите, – заметил он, поднимая кусок ржавого, крошащегося металла, – машина просто продолжала работать, пока не стала настолько старой, что развалилась на куски. Мой мальчик, нам повезло спастись.
– Повезло спастись! – эхом отозвался я.
– Да, потому что, если бы машина не изнашивалась, когда это происходило, мы бы продолжали движение во времени, пока не умерли бы от старости.
– Но я помню, вы однажды сказал мне, что старость не вызвана течением времени.
– Я так и думал, но вы можете легко понять, что в нашем путешествии во времени мы столкнулись с большим или меньшим трением со стороны окружающей среды. Конечно, чем быстрее мы путешествовали, скажем, через столетие, тем меньше было бы воздействие окружающей среды на наши тела было бы в данный период времени. Но все равно этого было бы достаточно, чтобы через некоторое время состарить нас. По крайней мере, похоже, что так оно и есть
– Как далеко мы продвинулись? – спросил я.
– Я не знаю. Все мои инструменты уничтожены. Как вы видите, машина превратилась в хлам.
– Но мы можем построить еще одну.
– Чем?
Я застонал. Машина, инструменты, оружие – все исчезло. Бог знает, на сколько столетий в будущем мы стояли в унылой прерии, немолодые и постаревшие, ветшающая одежда спадала с наших спин, и только наши голые руки могли защитить нас от любых опасностей, которые могли подстерегать нас в этот новый и неизвестный век. С отчаянием в глазах я встал и осмотрел горизонт.
– Смотрите, профессор, смотрите! – воскликнул я, схватив его за плечо. – Разве эти люди бегут не к нам?
Профессор сфокусировал взгляд в том направлении, куда указывал мой палец. Примерно в полумиле от нас, по-видимому, только что поднявшись на вершину холма, находилось то, что, по-видимому, было людьми. Даже на таком расстоянии что-то в них было необычное, и когда они подошли ближе, мы увидели, что они бежали с согнутыми спинами, их головы торчали почти под прямым углом к туловищу, а руки свободно болтались перед ними.
– Это самые странно выглядящие люди, которых я когда-либо видела, – сказала я в тревоге, оглядываясь в поисках оружия, которым можно было бы защититься в случае нападения, и схватил единственную доступную вещь – кусок ржавого железа. Профессор сделал то же самое. Вооружившись таким образом, мы встали, чтобы дождаться их приближения, потому что спрятаться было негде и не за чем было укрыться. Примерно в трехстах ярдах от них странные люди рассредоточились полукругом. Их было, вероятно, двадцать пять или тридцать, голых, без единого намека на одежду, с лохматыми волосами и бородами, и с волосами почти такими же густыми, как мех, спускающимся по их спинам и по бокам рук и ног. Они продолжали приближаться быстрым галопом, но как раз в тот момент, когда казалось, что они пронесутся мимо нас, они встали на дыбы, совсем как лошади, когда натягивают их поводья, и резко остановились, тряся своими тяжелыми гривами и роя землю ногами.
– Очень странно, действительно очень странно, – задумчиво произнес профессор. – За исключением четко очерченных черт их лиц и общего строения тел, их вообще нельзя было бы принять за людей.
– Они больше похожи на обезьян, – вставил я. – Надеюсь, что они не такие дикие, как кажутся. Поговорите с ними, профессор, прежде чем они что-нибудь начнут предпринимать, и посмотрим, могут ли они вообще говорить.
Профессор поднял одну руку в мирном жесте и сделал шаг вперед. Он повысил голос, чтобы его было слышно за тридцать или сорок футов, которые все еще отделяли косматых людей от нас.
– Мы американские путешественники! – закричал он. – Есть ли среди вас кто-нибудь, кто может говорить по-английски?
Единственным ответом на это было фырканье и вставание на дыбы, сопровождаемое шуршащим звуком, который неприятно действовал на нервы. Несколько косматых мужчин вырвались из круга, делая выпады и вставая на дыбы, прежде чем неохотно вернуться обратно в строй.
– Ей-богу, профессор, – горячо сказал я, и по моему телу побежали мурашки, – мне это совсем не нравится.
Профессор повторил свой вопрос на французском, испанском, итальянском, он задал его на португальском и, как он позже сказал мне, на нескольких индийских диалектах, но все безрезультатно. Только каждый раз, когда он останавливал речь, чтобы отдышаться, раздавался сухой шорох, похожий на скрежет металла по металлу. Внезапно он отступил назад и схватил меня за плечо.
– Эти существа, – прошептал он, указывая на косматых людей, – находятся под контролем.
– Под контролем! – воскликнул я. – Что вы имеете в виду?
– Что у них на плечах что-то есть.
Я подумал, что профессор сошел с ума.
– Что бы это могло быть, – начал я, затем остановился, потому что косматые люди пришли в движение. Они разделились – одна группа пошла справа от нас, а другая слева. В нашем тылу они сомкнули ряды и заставили нас отступить перед ними. Именно тогда я впервые увидел невероятных всадников, которые взгромоздились им на плечи и скакали на них так же, как люди ездят на лошадях. Длинные антенны спускались по обе стороны от лиц косматых мужчин, соприкасаясь с уголками их ртов и направляли их, как удила и уздечка. Другие антенны махали в воздухе или терлись одна о другую, производя скрежещущий звук, который так действовал нам на нервы. Тела, к которым были прикреплены эти антенны, были около фута в длину.
– Во имя всего святого, что это такое, профессор? – закричал я, приподняв свой кусок железа, как будто хотел бросить его в медленно надвигающийся ужас.
Но профессор схватил меня за руку.
– Не начинай драку, – строго предупредил он, – без крайней необходимости. Что касается того, что это такое, я не уверен, но я полагаю, что это какие-то муравьеподобные насекомые.
Мы отступали, сначала медленно, затем быстрым шагом и, наконец, рысью. Когда мы двигались в заданном направлении, насекомые были довольны этим и держали своих коней на расстоянии, но стоило нам отклониться от него, они подгоняли косматых людей, чтобы они обогнали нас.
– Я полагаю, что эти насекомые гонят нас перед собой, как люди, пасущие скот, – выдохнул профессор.
Мы поднялись на вершину холма и увидели простирающуюся перед нами гладкую равнину. Далеко на этой равнине, возможно, в нескольких милях отсюда, виднелись многочисленные курганы, и нам не потребовалось много времени, чтобы заподозрить, что они и были нашей целью. Несколько раз профессор опускался на землю, совершенно запыхавшийся, неспособный пробежать больше ни шагу. В такие моменты я стоял над его телом со своим железным дубинкой, преисполненные решимости дорого продать наши жизни, но в борьбе не было необходимости. Косматых людей останавливали, и их невероятные всадники терпеливо ждали, пока профессор сможет встать на ноги, после чего нас снова гнали вперед быстрым шагом.
Наступила ночь, и было уже слишком темно, чтобы что-либо видеть, когда мы, наконец, проковыляли через узкий проход в большое ограждение и были предоставлены самим себе. Плеск воды привел нас к ручью, где мы утолили жажду и вымыли наши больные и распухшие ноги, а затем, слишком потрясенные и уставшие, чтобы заботиться о том, что с нами будет дальше, мы прижались друг к другу, чтобы согреться, и заснули.
