Чья-то твердая рука взяла Поля за шиворот и приблизила к листовке.
В чем только ни обвинялся несчастный Марьяж. В шулерстве. В самозванстве. В избиении граждан. В пьянстве. В развратных действиях с тремя гражданками. В неуплате налогов. В дезертирстве из армии. А заодно — в краже лошадей.
Поль понял, что пришла пора действовать. Он оттолкнул руку, выхватил свой верный кольт и со словами:
— Вот вам за неблагодарность! — нажал курок.
Пистолет испустил какой-то смешной звук, и из него выскочил дурацкий флажок с надписью — «Бабах!»
Впрочем, никто даже не улыбнулся.
Миловидные черты Джейн неприятно затвердели, она шагнула к Полю и одела на него наручники.
— По законодательству нашего штата за совокупность всех этих преступлений полагается смертная казнь, — красивым грудным голосом сказала она.
— Джейн, это не я! — тонко закричал Поль. — Это какая-то ошибка!
— Кроме того, вы обвиняетесь в нарушении законов нашего города! — окончательно вошла в роль помощница шерифа. — Никто не имеет права носить на нашей территории оружие!
— Да, парень, — съехидничал Бил-Бил, когда Поля выволакивали на площадь. — Глядя на тебя понимаешь, зачем нужны виселицы.
А Поля уже тащили к плахе.
Только тут он вспомнил вчерашнее предупреждение Сола. И очень пожалел, что не послушал старика. Но теперь было поздно.
На виселицу набрасывали свежую пеньковую петлю.
— Очень жаль, что ты не черномазый, — мерзко скалился ковбой в пенсне. — Тогда бы тебя можно было вздернуть здесь, — он кивнул на соседнюю виселицу.
В чем разница, Поль так никогда и не узнал. Он молился о том, чтобы Джейн не вышибла у него из-под ног табуретку. Чтобы все как-то разъяснилось, чтобы оказалось просто дурным сном…
Но, в сущности, он только думал, что молился, а на самом деле повторял карточные комбинации:
— Тройка, семерка, туз!.. Козырные черви!.. Ходить из-под дурака! Я бою-у-у-сь!!!
Джейн занесла свою крепкую, стройную ногу и изо всей силы ударила по табуретке.
Та вылетела вон, и Поль провалился в полную тьму…
— Ай! — вскрикнул Фишка и подпрыгнул на кровати.
Огромная оса с ядовито-желтым в полоску брюхом сидела на носу и невозмутимо вонзала жало в самую его середину.
Фишка взмахнул рукой и так съездил по своему веснушчатому украшению, что из глаз сами собой брызнули слезы.
Оса, впрочем, успела увернуться и, дразняще жужжа, взлетела под потолок.
Нос распух и болел.
Поглядев на себя в зеркало, Мэтью ужаснулся. Как в таком непотребном виде, с багровым баклажаном по самому центру лица идти на свидание к любимой девушке?..
Он обшарил весь дом, но ничего похожего на аптечку не нашел. Не было в доме и спутников Мэта.
А из комнаты Лины хоть и раздавались какие-то голоса, вздохи и хихиканья, но на стук никто не открыл.
Расстроенный Мэт поплелся к мультимерному виртуалу на оконечности мыска. Лина была здесь!
Она лежала у камина на шкуре какого-то диковинного животного и, подперев руками голову, задумчиво глядела на пляшущие языки огня.
При появлении Мэтью на лице ее вспыхнула лукавая улыбка.
— А я тебя давно дожидаюсь! — воскликнула она. — Ой, что это с тобой?..
Фишка трагическим жестом прикрыл багрово-сизую грушу.
— Покажи-покажи! — настаивала Лина. Она засмеялась. — А знаешь, тебе идет. Таким ты мне больше нравишься, честное слово! Приляг со мной, — она подвинулась, уступая место на шкуре. — Какое дивное украшение, — шептала Лина, разглядывая опухший Фишкин нос, — дай потрогать! О!..
Она вдруг с силой схватила голову Мэтью и впилась в губы страстным поцелуем.
— Обнимай меня, целуй меня, — жадно говорила она, — почему же ты меня не целуешь!..
Она сорвала с него одежду и впилась в его тело горячими губами.
Сквозь туман сладострастия Мэт увидел улыбку на запрокинутом лице Лины — и эта улыбка явно была адресована… не ему!
Мэтью приподнялся на локтях — и с ужасом обнаружил, что за стеклянными стенами, прильнув к окнам, стоят люди. Они облепили нижний ярус строения по периметру и теперь внимательно наблюдали за происходящим у камина.
— Кто это?! — вскрикнул Фишка. — Откуда они взялись?..
— О, милый! — стонала Лина.
— Убирайтесь!!! — заорал Мэт.
Лина по-животному хищно лизнула языком его сосок.
— Пусть смотрят! Это так возбуждает! — зашептала любимая.
— Как это?! — опешил Фишка. — Они же нам мешают!..
— Они нам завидуют! Давай покажем им, на что способны!..
И, не слушая протестов несчастного Мэтью, она оплела ногами его ноги и похотливо задвигалась под взорами десятков глаз.
Плохо соображая, что происходит, Мэт с ужасом пытался отстраниться.
— Ты сегодня не такой, — Лина покусывала его за мочку уха, — я тебя просто не узнаю!..
Мэтью застонал — входная дверь отворилась, и трое огромных китайцев, похожие на перекормленных бычков-трехлеток, переступили порог дома.
— Во… вон отсюда!!! — отчаянно завопил Мэт. Лина обернулась, и глаза ее сузились от восторга.
— О, какие они! — прошипела она, — Интересно, что они представляют из себя в постели?
— Лина! — поразился Фишка. — Ты с ума сошла?!
Но она уже направлялась к китайцам, обольстительно вихляя обнаженными бедрами.
— Опомнись!.. — проскулил бедолага. Китайцы заулыбались, и один из них оценивающе взвесил на ладони Линину грудь.
— Карасе! — одобрительно кивнул он остальным.
В мгновение ока все трое оказались, в чем мать родила.
Фишка зажмурился, а когда открыл глаза, то увидал свою прелестную возлюбленную, оседлавшую огромного тучного азиата и успевавшую при этом руками и губами отдавать должное двум другим.
— Мамочки! — тоскливо повторил он, но тут его взгляд упал на сучковатое полено, валявшееся у камина. Схватив его будто палицу, Мэтью с отважным криком бросился на китайцев.
Но один из них легонько ухватил Фишку за запястье, и, перекрутив, стиснул подмышкой.
— Оу! — вопил Фишка.
— Оу!.. — вторила ему Лина, но с несколько иной интонацией.
— Карасе! — переговаривались китайцы, меняясь местами. — Осень карасе!..
Отчаянный взгляд Мэта и затуманенный Лины пересеклись.
— Какие мужчины!.. — прошептала она Фишке, показав большой палец. — Ты даже представить себе не можешь!..
Между тем зрители переместились от окон в саму залу и окружили совокупляющихся плотной стеной.
— А давайте вместе попробуем! — азартно предложила девушка, взлохматив волосы. — Впятером, а?
Бычкам-трехлеткам, как видно, эта идея пришлась по вкусу.
