хинин похоже. Потом варевом каким-то вонючим поили, корешки черные грызть давали.
— Эти? — доктор запустил руку в карман и вытащил горсть черных корешков.
Джош взял один в руку, повертел, понюхал, пожевал:
— Вроде эти. Смас называются.
— Я так и знал, так и знал! — радостно закричал старик. — Я первый обратил внимание на свойство этого чудесного корня. Корня Кручини! Я первым начал применять его для лечения, первым!
— Отлично, док, только объясните, как это с вашим чудесным корнем люди на руднике до ручки докатились? Ведь дикари дикарями! И как они за такое короткое время от цивилизованных горняков до первобытного уровня опустились?
— Тридцать лет, молодой человек, сегодня ровно тридцать лет и восемь дней, как на руднике началась эпидемия. Не такой уж короткий срок.
— И вы считаете, что за этот срок цивилизованные люди могут так опуститься? Они же копьями с медными наконечниками охотятся. У них же даже шаман есть, они фантикам конфетным, как дети, радуются!
— Человеческих жертвоприношений не практикуют? — быстро спросил док.
— Нет, если не считать этого Карбуа... И еще Амальга говорила про какого-то змея Ушшу. Он якобы защищает племя, а за это каждый месяц жрет по старику. Я, правда, никакого змея не заметил, но у нас и правда несколько стариков за полгода исчезло. И их никто не искал.
— Про змея не слышал, что касается Карбуа — это дело другое, получилось случайно, но очень удачно, сами видите. А вот в остальном я с вами не согласен. Вам известно, что племена, которые около второго и третьего рудников проживают, людоедством грешат, каннибализмом — по-научному. То-то! А в наших племенах, мы их до сих пор так называем — наши племена, у первого и четвертого рудников — рыбоеды, бывшие геодезисты, там налицо все признаки зарождения цивилизованного общества. Каждый член занимается созидательным трудом, идет научный прогресс, сами же говорите, что копья у них с медными наконечниками, а начинали-то с простых палок, быстро освоили строительство, рыболовство сетями, наладили систематизированную охрану.
— Постой, постой! — Джош уже не обращал внимания на то, что перешел на «ты». — Какой прогресс? Какие сети? Ты хочешь сказать, что шахтеры, почти все — дипломированные специалисты с двумя, а то и с тремя профессиями, так быстро опустились до уровня первобытных? Язык нормальный забыли и детей своих ничему не научили?
— Представьте себе, так оно и есть. Как я выяснил, местная лихорадка воздействует не только на легкие, но и на мозг, на те центры, что отвечают за память. Если человек не умирает от быстротекущей пневмонии и менингита, как уважаемая Марта Эванс, человек теряет память. Стирает начисто, полная амнезия по-научному. Таким образом, выжившим пришлось проходить весь путь эволюции заново. Мы отсюда пытались по возможности направлять прогресс. Мудрый старец на горе, тот самый, к которому ходит советоваться ваш жрец Мусрш, он ведь отсюда. Бывший техник с базы, сам вызвался в болота идти, культуру нести. Правда, давно на связь не выходит…
— Маньяк?
— Что? — не понял Кручини.
— Этот ваш старец, он что, ненормальный или гей? Только ведь гомик такое может придумать: от самых красивых женщин в племени избавляться и самых хреновых мужиков сбагривать. Чтобы оставались одни молодые и здоровые красавцы. Без баб!
— Нет, вроде не замечали за ним такого, — смущенно сказал Кручини. — Но не в том дело, молодой человек, это все частности! Все дело в том, что мы можем реально наблюдать модель развития общества с самого начала, с чистого лица. Это же прорыв в науке, это же нобелевка!
— Постойте, док, а как же вы? Вы как память сохранили?
