оставить без внимания тот факт, что за секунду до очереди из слайсера его опрокинул на землю Арт. Получается, Ян уже дважды был обязан ненавистному предателю жизнью.
— Арт? — молчание. — Арт!?
— Этот еще живой, — очень спокойно, почти отстраненно сказал Арктурианин. — Разговаривает.
Беглецы обступили последнего венатора с командирским шевроном на нагрудной пластине. Он лежал на спине, удивленно глядя в небо широко открытыми серыми глазами. Забрало его шлема было открыто, на губах вспухали и лопались кровавые пузыри. Он что-то шептал.
— Совсем мальчишка, — сказал Бедуир. Лежавшему на земле Кантору не было, наверное, и двадцати лет.
Гавейн посмотрел на Бедуира с удивлением. Стал возле венатора на колено, ударил того несколько раз по щекам.
— Эй, слышишь меня? — взгляд молодого венатора немного прояснился. — Сколько вас?
— Четыре… четыре группы. Было четыре, — выговорил тот. Он заговорил быстрее, запинаясь: — Пожалуйста, пожалуйста, не убивайте… не убивайте меня. Пожалуйста, не надо.
Его слова превратились в мычание. Присевший рядом Арт накрыл его рот ладонью, сжал.
— Хочешь узнать что-то еще? — спросил он Гавейна.
Рыжий пират отрицательно покачал головой. Внимательно посмотрел на Арктурианина.
— Ты или я? — спросил он.
Арт молча поднес к горлу парня мачете. Сквозь ладонь прорвалось: «Мама, мама, мама!», потом слова превратились в бульканье.
Бедуир отвернулся, и его все-таки вырвало.
История двадцатая. Зелёная Часовня
Теперь у беглецов были слайсеры с запасными магазинами, эрг-клинки и рюкзаки с гораздо более богатыми, чем у них, припасами. С броней не стали возиться, чтобы не тратить время. В любую минуту к месту стычки могла выйти одна из трех других групп. Они не стали пользоваться бродом, а продолжили движение на север, забирая на этот раз к востоку.
Начинало темнеть. Злой северный ветер усиливался, раскачивая молодые побеги хвощей. Гаргаунтские твари — анубисы или псевдотигры — пронзительно завывали хором вдалеке.
— Какие-то это неправильные джунгли, — сказал, ежась под накидкой, Тез. — Вот у нас на Галтее круглый год жара, тропический лес помнит еще Четвертую Династию, там пальмы…
— Не болтай, — грубо оборвал каторжника Гавейн. — Дай подумать.
Тез надулся и замолчал. Через пару минут Бедуир, который шел замыкающим, поменялся с Яном и догнал корсара.
— Тебя что-то беспокоит? — тихо спросил он.
Гавейн скривился, как будто у него разом заболели все зубы с левой стороны.
— Будь уверен, чоппо, еще как беспокоит, — ответил Ястреб, похлопывая висящий на груди слайсер. — Думаю, что три оставшиеся группы черно-желтых ублюдков уже поняли, что мы так просто не дадимся. Скорее всего, они теперь объединились и будут пытаться нас перехватить до темноты. Это первая из наших проблем.
— Та-ак, — протянул Бедуир.
— А вторая вот, — Гавейн указал пальцем в сторону разлапистого куста шишкоглава.
С одной из веток свисала собранная из палочек фигурка. Что-то такое мог сделать ребенок, пытавшийся изобразить человека, но при внимательном взгляде казалось, что человек этот неправильный. Культю Бедуира неожиданно свело судорогой, и ему пришлось ее разминать.
— А, проняло? — сказал внимательно наблюдавший за ним Гавейн. — То-то. Это ты еще не видел, что у них в пещерах творится. Я сам там не был, к счастью, но слухи ходят.
— Синекожие? — спросил повстанец.
— Они. Метят территорию. Горбатый такую штуку со стройки приволок за день того, как его с ребятами навертели там на копья. Это им еще, считай, повезло, что не взяли живьем.
— Что предлагаешь?
— Предлагаю поднажать, — сказал Гавейн. — Все глотают по двойной порции стимулятора и бегут как проклятые. Когда солнце зайдет, у нас шансов не будет. У Канторов тепловизоры, а мутанты отлично и так видят в темноте. Окажемся между двух огней.
— Понял тебя, — кивнул Бедуир. — Значит, побежим.
Бежали они недолго. Как-то удивленно, сдавленно вскрикнул Тез. Тут же Ястреб взорвался яростной руганью, поливая навскидку из слайсера. Бедуир крутанулся в направлении стрельбы, включил питание короткого эрг-меча, вывел клинок перпендикулярно корпусу, еще не понимая, от кого или чего защищается.
На стремительно краснеющем снегу лежала верхняя половина тела галтейца, отделенная от нижней ударом охотничьих конечностей псевдобогомола. Убившая Теза тварь застыла на месте как будто в раздумье, пока лезвия слайсера кромсали прочнейший хитин. Арт и Ян тоже начали стрелять, и тогда псевдобогомол развернулся и прыгнул в заросли. Ноги жертвы он утащил средней парой хватательных лап.
— Хватайте рюкзак и слайсер, — хрипло выговорил Гавейн и злобно сплюнул. — Быстрее, а то гадина еще передумает и вернется.
Арт подхватил оружие Теза, свой трофейный слайсер он перебросил за спину. Ян взял рюкзак, сделал короткий жест в сторону тела галтейца, проговорил что-то свое на бофорском.
— Пусть Аннун будет к нему добра, — скороговоркой дополнил молитву Яна Гавейн. — Вперед!
И они опять побежали.
Перед заходом солнца, по прикидкам Бедуира, километрах в двух от Зеленой Часовни, беглецы наткнулись на синекожих.
Первым их увидел Арт, который вырвался вперед. Он остановился, поднял сжатую в кулак руку и ладонью показал «ложимся». Тут же бросился ничком на землю, выставляя слайсер перед собой. Все это получилось у него исключительно ловко, одним слитным отработанным движением. Бедуир вспомнил досье Арктурианина, которое ему дал Ланс перед операцией на Тиндаголе. Вольный торговец до того, как сесть за штурвал собственного корабля, зарабатывал охотником за головами. С мозгами у него, может быть, еще не все было в порядке, но навыки он сохранил.
— Что там? — прошептал Гавейн, подползая на локтях к Арту. Бедуир присоединился с другой стороны. — Что ты увидел?
— Впереди на два часа, — лаконично ответил Арт.
Бедуир всмотрелся в полумрак. Рядом очень тихо выругался Гавейн. Потом еще раз с большим чувством.
— Что там? — прошипел сзади Ян, который лежа развернулся, чтобы следить за тылом. К счастью, выученному Воронами бойцу не надо было объяснять, как должна вести себя группа на вражеской территории.
— Трупы, — по привычке в боевой ситуации Бедуир обратился к Яну на катраэтском диалекте. — Трупы аборигенов.
Много трупов. Должно быть, больше двух десятков. Не только взрослые мужчины, но женщины, дети, старики. Они свисали вниз головами с веток хвощей. С большинства была содрана кожа, некоторые были выпотрошены. Бедуир снова ощутил позывы к рвоте и яростно сжал зубы. «Что-то ты совсем расклеился, боец. А ну, соберись», — сказал он себе.
Приглядевшись, он понял, что синекожие подверглись истязаниям совсем недавно. Обнаженная плоть, на вид совсем человеческая, выглядела мокрой. Подтеки красной крови на стеблях хвощей казались еще свежими.
— Кто их так? — спросил он. — Канторы?
— Н-нет, — процедил Гавейн. Таким бледным Бедуир рыжего еще не видел. — Не Канторы.
Он приподнялся и яростно зашептал.
— Всем лежать. Не шевелиться. Не разговаривать. Не дышать, мать вашу к
