на прибор, и лицо ее стало серым.
— Практически ноль, — одними губами пробормотала она. Голос ее вдруг задрожал. — Не может быть…
— По-моему, он у тебя врет, — неуверенно сказал Алексей. — Но, тем не менее, выбора у нас нет, а потому идем прямо.
— Нет… нет-нет-нет… Уж лучше смерть от удушья, чем…
— Идем, — настойчиво повторил Алексей, крепко ухватил ее за рукав скафандра и потащил за собой. — Между ними вполне можно пройти, видишь? Только смотри, куда идешь и на что наступаешь.
— Я не смогу.
— Захочешь увидеть свою Катерину — сможешь.
Наташа неожиданно зло сверкнула на него глазами, но ничего не сказала и молча пошла вперед.
Они преодолели уже половину пути через смертоносные заросли, когда что-то черное вдруг стремительно пронеслось над головой Алексея и ударило шедшую впереди Наташу прямо в спину. И почти сразу же толчок в спину ощутил и сам Алексей.
Горгульи… все-таки напали. Ах, черт побери, как же это сейчас некстати…
Удар был не слишком сильным, но сработал эффект неожиданности. Наташа вдруг ткнулась лицом в песок, который мгновенно ожил, зашевелился, из него выпросталась тонкая, полупрозрачная сеть, сотканная из каких-то бледных водянистых жгутов с липкими присосками на концах, и стремительно накрыла лежащую на песке фигуру.
— Алексе-е-ей!!! А-а-а-а!..
— Наташа! — крикнул Алексей. — Не шевелись! Я сейчас…
Он с остервенением дергал и дергал кобуру на поясе, но, как назло, она почему-то наотрез отказывалась открываться.
— А ну, сволочь! — в ярости заорал Алексей, и кобура в испуге тут же прекратила сопротивление.
Ему, наконец, удалось извлечь из нее пистолет, а затем дрожащими руками направить лазерный луч прямо в тело ближайшего паутинника. Тот дернулся, съежился и почернел, но сеть, накрывшая Наташу, своей хватки почему-то ничуть не ослабила. Тогда Алексей начал полосовать лучом эти бледные алчные жгуты, изо всех сил стараясь не зацепить лежащую на песке фигуру в скафандре.
— Держись, Наташка! — кричал он. — Я иду! Еще немного…
Лазерный луч внезапно угас. Все, заряд на нуле, черт бы его побрал. Алексей отбросил в сторону ставший бесполезным пистолет и бросился к распростертому на песке телу. Он принялся руками отдирать от скафандра висевшие клочьями обугленные жгуты и с отвращением отбрасывать их в сторону.
Наташа пошевелилась и застонала. Жива! И скафандр цел, судя по всему. Алексей подхватил ее под руки и потащил в сторону, на место, показавшееся ему безопасным. Она неожиданно забилась в его руках, потом закашлялась, взгляд ее сделался осмысленным, она уставилась на Алексея круглыми от ужаса глазами, а затем вдруг рывком села. Алексей повалился на песок рядом с ней, часто и глубоко дыша широко раскрытым ртом.
Несколько долгих минут они молча смотрели друг на друга. Наконец, Алексей встал и обвел взглядом пустыню с торчащими тут и там конусами паутинников.
— Пошли, — сказал он. — Нужно торопиться. Кислород… Видишь вон те дюны? Нам туда, совсем немного осталось. Ну же, идем.
Наташа медленно встала и уставилась на него яростным взглядом.
— Врешь, — неожиданно зло процедила она сквозь зубы. — Все ты врешь. Нет там никакой метеостанции. — Она замолчала, а потом вдруг перешла на крик. — Ты же заблудился, разве не так? Что? Скажешь, не так? Да? Так вот, я тебе не верю. Слышишь, не верю! И Катьку мою вспоминать больше не смей! Не твое это дело! Это касается только меня! Слышишь?! Меня, и больше никого!
Алексей опешил. Чего-чего, а такого он никак не ожидал.
— Наташка… Ты что… — начал он, но она его больше не слушала.
— Кислород, говоришь… Где он, твой кислород? Нет его, весь вышел… Был бы ты мужиком, так отдал бы свой кислород мне. Только какой ты мужик…
Наташа вдруг кинулась на него и изо всех сил принялась лупить кулаками в грудь. Из глаз ее полились слезы, а во взгляде читалось безумие. Алексей, не выдержав напора, попятился, и тут его нога неожиданно подвернулась, и оба повалились в песок.
— Отдай! Слышишь, отдай! — кричала она, мертвой хваткой вцепившись в его скафандр. — Моя дочь ни за что не будет сиротой! Горгона забрала ее отца, но меня ей не взять! Слышишь?! Отдай!!!
Она дрожащими руками пыталась расстегнуть застежки на ремнях, удерживающих заплечный ранец с баллонами на скафандре Алексея.
— Наташка, опомнись! — закричал он, схватив ее за руки в безуспешной попытке освободиться. Однако, все оказалось тщетно. Она превратилась в шипящую пантеру, справиться с которой представлялось практически невозможным.
Почувствовав сопротивление, она удвоила усилия. Сцепившиеся фигуры, натужно дыша, катались по песку, и в какой-то момент Алексей почувствовал, что начинает одерживать верх. Ему, наконец, удалось оторвать от себя Наташу и прижать ее к земле. Она извивалась под ним, не желая признавать поражение, а ее руки отчаянно молотили воздух.
И в тот самый момент, когда Алексей немного расслабился, чтобы перевести дух, Наташа вдруг ощутила под своими пальцами ребристую рукоятку. Не раздумывая, она сорвала нож с пояса Алексея и изо всех сил ударила его в бок. Раз, и другой, и третий…
— Вот тебе! Вот! — кричала она. — Сдохни! А я буду жить! Не смотря ни на что, буду!!! Назло тебе буду!!!
Алексей вдруг оцепенел, уставившись куда-то мимо нее остекленевшим взглядом, сделал глубокий вдох и захрипел, когда легкие наполнились атмосферным метаном. Лицо его побелело, а на губах выступила кровавая пена. Наташа дернулась, пытаясь освободиться, и тогда Алексей сполз с нее и тяжело, боком, повалился на песок.
Наташа отбросила нож в сторону и трясущимися руками принялась сдирать с неподвижного тела ранец с баллонами. А когда ей это все-таки удалось, она схватила мертвого командира за руки и с натугой потащила на вершину невысокого каменистого холмика, у песчаного подножия которого наблюдался зловещий конусовидный силуэт крупного паутинника. Взобравшись на самый верх, она без особенных раздумий столкнула тело Алексея вниз и с каким-то отстраненным безразличием наблюдала, как оно катится все быстрее и быстрее, как затем его подхватывают высоко взметнувшиеся полупрозрачные нити, стремительно заворачивают в бледный кокон, словно в саван, а затем утягивают куда-то вниз, прямо в толщу песка…
Вот так. И никто ничего не узнает. Говорят, паутинники уничтожают все, что попадает в их сети, полностью, без остатка. А Михаил, помнится, как-то утверждал, что им поддается даже металл. Вопрос времени, конечно…
Что ж,
