– Что там у тебя еще?
– Водонепроницаемые часы, карманные компьютеры и другие предметы домашней роскоши, которые я и не ожидал здесь найти, – он протянул Рэнду плитку в красочной обертке.
– Шоколад!
Беван отдернул руку.
– Позднее, – заметил он, сверкнув белозубой усмешкой. – Не теперь. Вчера ты похитил мою даму.
Рэнд остановился, наполовину надев форму – она болталась вокруг его бедер.
– Она сама пришла ко мне. Беван пожал плечами.
– Я и не надеялся, что она умеет хранить верность, – и опять это выражение не удалось точно перевести на общепринятый язык, но Рэнду показалось, что он понял слова Бевана.
– Прости, – произнес он.
Беван вновь захлопотал над разложенными по кровати вещами. Он оглянулся, прищурив черные глаза.
– Она хорошо спала?
– Не знаю. Я спал, как убитый, – Рэнд вздохнул, вспомнив о Зейне. – Я…
– Забудь. Я знаю, о чем ты думаешь, – и Беван принялся по порядку укладывать вещи в сумку. – Держись меня, приятель, и мы получим голубую форму за рекордно короткий срок!
– Ты так торопишься?
– Конечно! Мне еще много чего надо сделать. – Беван затянул молнию на сумке и усмехнулся Рэндоллу. – Идем.
Палатон наблюдал за человеческими детьми. За несколько дней он понял, что большинство из них считает себя взрослыми, хотя они еще не достигли пределов своего роста и зрелости, что их нравы непостижимо переменчивы, слезы появляются на лицах так же быстро, как улыбки, и что они представления не имеют об ответственности, ждущей их во взрослой жизни, но считают себя очень опытными. Палатон обнаружил, что заинтересовался высоким, пытливым юношей с бирюзовыми глазами – Палатон наблюдал за ним исподтишка, вспоминая, как всего одной минуты хватило, чтобы спасти его от смерти.
Он наблюдал и размышлял, постоянно чувствуя боль. Они для него были чужаками, Аризар – незнакомой планетой, чоя из школы – странными и надменными… а особенно чужим казался себе он сам. Он был здесь не к месту – на этой планете и среди своего народа.
Витерна из Небесного дома поднялась с изящного трона своего Дома – трона, который был точной копией того, что стоял в Чаролоне. Она была все еще поразительно красива, несмотря на пережитые беспокойства за свою власть и отстаивание этой власти у Звездного дома. При виде нее Недар почтительно вытянулся.
Уголок ее рта дрогнул, свидетельствуя о том, что Витерна сознавала свою власть над ним.
– Недар, – произнесла она приветственно, – спасибо, что ты откликнулся на мой вызов.
Что касается родственных отношений, Витерна была его троюродной, если не четвероюродной сестрой. А что касалось власти, то в Небесном доме не было никого сильнее ее. Она считалась Прелатом, но обладала достаточными знаниями, чтобы ориентироваться во многих сферах жизни, являясь влиятельной и богатой представительницей Дома. Чоя умирали ради ее любви, надеялись, что она сочтет их достойными брака с ней, претерпевали страшные испытания. Ее личная жизнь была цепью скандалов, и тем не менее, выйдя замуж, она осталась верной своему чоя до его смерти. Он был гораздо старше Витерны. Глядя на нее, Недар вспомнил слухи о недавно удостоившимся ее милости молодом чоя.
Она протянула руку, и Недар помог ей спуститься вниз.
– Ты хорошо выглядишь.
Недар кивнул.
– Спасибо.
Не отпуская его руку, Витерна повела гостя к столику, скрытому в полутемном углу приемного зала.
Недар не сомневался, что где-то под ее одеждой скрыт диктофон – для каких-то ее целей, ибо уловил странный выступающий угол. Она села. Недар сел напротив нее, остро ощущая ее сексуальную власть – так же, как власть мирскую. Его поразила сияющая, манящая улыбка Витерны, и Недар понял, что эта женщина любвеобильна и желает дать ему это понять.
Недар поглубже уселся в кресло и оглядел стол.
Два хрустальных бокала блестели на его середине. Бледно-розовая жидкость в них слегка пенилась. Витерна подняла крышку со старинного позолоченного блюда. Недар ожидал увидеть на нем еду и замер, когда оказалось, что оно пустое.
Витерна рассмеялась, наблюдая за его растерянным выражением лица.
– Недар, сможешь ли ты насладиться такой порцией?
– По-видимому, нет, – он положил локти на подлокотники кресла и расслабился.
– А знаешь я отдала бы тебе это блюдо, если бы могла. Ты узнаешь его?
Он покачал головой. Его роговой гребень заныл, но Недар не стал обнаруживать свою слабость. Витерна была слишком проницательна. Если она заподозрит в нем какую-нибудь слабость, тогда хлопот не оберешься.
– Это блюдо, – объяснила она, постукивая по его краю, – принадлежало императору Часдену из Небесного дома.
Недар выпрямился. Часден был последним императором Небесного дома, который занимал престол.
Глаза Витерны блеснули.
– Надо ли объяснять дальше?
– Вы оказали мне большую честь, – сердце Недара ускорило ритм, его волнение выдавал нервный тик щеки. Она предложила ему стать первым претендентом от своего Дома на престол, когда придет время свергнуть Паншинеа!
Витерна улыбнулась, прочитав все его мысли по лицу, и вновь закрыла блюдо выпуклой крышкой. Та опустилась с еле слышным стуком.
– Надеюсь, ты горишь так же ярко, как всегда. Чо не выдержит еще одного немощного императора. Абдрелики и ронины только и ждут момента, чтобы сожрать нас, квино и иврийцы подберут остатки.
Он горел уже гораздо слабее, но это можно было исправить. Он обязательно это исправит!
– Я буду усерден в служении Дому.
– Ты обязан делать это. Сейчас уже недостаточно быть просто тезаром. Тебе понадобится стать проницательным и ловким. Я сама обучу тебя всему.
Недар поднял хрустальный бокал.
– Я не подведу.
– Мы оба должны надеяться на это, – Витерна тоже подняла бокал и одновременно изящным движением спустила с плеч платье, обнажая тело, прелести которого не уменьшили ни брак, ни время.
Беван рухнул на кровать, сбросив с нее стопку книг, разлетевшихся по полу. Рэнд, сидевший за столом, оторвался от работы и обернулся, но Беван ничуть не смутился.
– Твой чоя опять преследует тебя.
– Какой еще мой чоя?
Их голоса гулко раздавались в почти пустой комнате. Вторая кровать была придвинута к кровати Рэнда. Иногда ее занимала Алекса, иногда Беван, а бывало, что они спали втроем, «как выводок щенят», как заметила Клео, застав их однажды утром свернувшимися в клубки, с учебниками в усталых руках.
– Только не ври, что ничего не знаешь. Рэнд вытер потный лоб. Стояло жаркое лето, и хотя окно было распахнуто настежь, дневной ветер еще не поднялся и не обдул раскаленные спальни.
– Для этого сейчас слишком жарко, – и он вернулся к учебнику, открытому на столе.
