Беван протер слезящиеся глаза. Он схватил Алексу за руку и потащил прочь, бросив:
– Крематорий.
– Что?
Рэнд побежал за ними наружу, подальше от жара и вони.
– Печка для мертвецов, – объяснил Беван. – Странно, зачем она нужна здесь, в горах? – не оглядываясь, он пошел прочь.
– Каких мертвецов? – спросила Алекса у Рэндолла.
Он покачал головой, не зная, что ответить. Повсюду кто-нибудь, да умирает. Но теперь он задумался, почему так и не удосужился спросить, что стало с телом Зейна.
Беван отошел к зданию, которое явно было более старой частью крепости. Его стены густо поросли мхом. Все трое вскарабкались по пожарной лестнице на второй уровень, окруженный мощными стенами. От камня на их малиновой форме осталась белая пыль.
Внезапно Алекса остановилась.
– Я не хочу никуда идти. Беван настаивал:
– Пойдем, это наш единственный шанс увидеть, чем занимаются старшие.
Девушка запустила пальцы в густые, вьющиеся волосы и покачала головой.
– Не нравится мне это. Если нас поймают…
– Меня никогда еще не ловили – даже на оживленных улицах. – Беван выглядел оскорбленным.
Рэнд стоял, раздираемый осторожностью и любопытством. Наконец он произнес:
– Пойдем, Алекса. Мы же с тобой.
Она повернулась к нему, широко раскрыв глаза и полностью уйдя в свои мысли. Привычным движением облизнув губы, она опустила голову и отвернулась.
– Хорошо. Только не очень далеко.
Они потащили девушку за собой под прикрытием массивной стены, пока не дошли до того места, где она обрывалась, и не выбрались на какое-то подобие парапета. Это оказался внешний балкон, перед рядом окон. Солнце светило в их спины – до сих пор горячее и яркое. Подобравшись к окнам, они заглянули в них.
Алекса вздрогнула, а Рэндолл непонимающе прислонился к стеклу. Беван пробомотал:
– Это сумасшедший дом…
Помещение занимали люди. Постарше и молодые, в выгоревших от времени голубых и малиновых формах, со странными лицами, они бродили, сидели, лежали в комнате. Вялые лица, мокрые от стекающей изо рта слюны, лица, искаженные яростью, когда они начинали неистово биться в креслах, к которым были привязаны, лица, на которых отражалась одновременно боль и тупое ожидание…
Алекса отвернулась, прижалась спиной к стене и несколько раз глубоко вздохнула.
Рэнд не мог проявить слабость перед Беваном, который на собственном опыте познал изнанку жизни и нищету. Эти люди явно были нездоровы. Рэнд не мог сдержать слезы. Когда он смотрел в окно, в комнату вошел чоя. Он задержался около некоторых больных, проверяя их привязи, поправляя руки и обтирая лбы. Беван схватил Рэнда за локоть и оттащил от окна.
Внутри поднялся шум, напоминающий многоголосый лай – его издавали те, кто еще мог говорить. Алекса задрожала и бросилась бежать.
– Алекса! – хрипло крикнул ей вслед Беван и побежал за девушкой.
Кто-то схватил Рэнда за плечо. Он почувствовал, как горячее дыхание обжигает его голову, как одна рука обхватывает его за пояс, а другая за шею, отрывая от пола и запрокидывая на спину.
– Беван! – он дергался и лягался, но неизвестный, схвативший его, только хрипел и крепче сжимал юношу. Рука, обвившая талию Рэнда, поднялась выше, и теперь он едва мог дышать.
Рядом с ним оказался Беван, он протянул руку и приказал:
– Отпусти его.
Рэнд почувствовал, что его ноги отрываются от земли. Он понял, что неизвестный втаскивает его внутрь комнаты, как еще трепещущую добычу в логово. Он задергался, но неизвестный только мычал.
Беван подступил ближе и улыбнулся. Рэнд только догадывался, кто его держит – кто-то огромный. Рэнд не мог даже опустить подбородок, чтобы разглядеть его руки. Этим неизвестным мог оказаться и чоя, и великан-человек. Беван помахал рукой в воздухе.
– Ты не хочешь этого делать. Ты должен быть добрым. Отпусти его.
Ладонь на шее Рэнда сжалась, каждый палец превратился в стальной ошейник. Рэнд закашлял. Он чувствовал настоящий испуг – кто бы ни схватил его, он мог легко его убить. Вероятно, даже не осознавая собственный поступок.
Беван сунул руку в карман формы, вытащил плитку шоколада – снова этот шоколад! – и протянул ее.
– Это тебе, если будешь слушаться. Хватка на шее и животе Рэнда ослабела.
– Отпусти его, – и Беван зазывно помахал плиткой.
Рэнда освободили. Беван бросил шоколад вперед и прыгнул через парапет. Ничего не понимая, Рэнд последовал за ним. Они мчались, пока не достигли спасительного коридора.
Алекса ждала их в старой комнате связи, кусая ногти. Когда они появились в дверях, она вскочила.
– Слава Богу!
– Давайте выбираться отсюда. Нас заметили.
Она побледнела:
– Это были…
– Неважно, – оборвал ее Рэнд. – Вряд ли этому можно поверить. Надо спасти их.
Беван прищурился.
– Нет, нам надо спасаться самим, – мгновение они в упор смотрели друг на друга, и Рэнд похолодел от предчувствия. Беван улыбнулся. —
Надо спускаться вниз, в свою школу, пока нас не хватились.
Весь обратный путь Рэнд размышлял, верит ли он сам себе.
Позднее, ночью он не мог ни заниматься, ни спать. Он осторожно поднялся наверх, в комнату Алексы, и вошел. Освещенные лунным светом тени не услышали его. Рэнд остановился, видя их движущиеся очертания и слыша звуки, уже зная, чему он помешал.
Алекса расслабленно бормотала, покрывая поцелуями тело Бевана: «О, как хорошо! Я готова съесть тебя…»
Беван испустил стон, и Рэнд торопливо вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, не желая, чтобы его заметили.
Он вернулся к себе и сел за стол, зная, что находится на два этажа ниже Алексы, и значит, из его окна открывается совершенно другой вид – он понял, что остался совсем один.
Джон Тейлор Томас ответил на ночной звонок, находясь в комнате отдыха, рядом с кабинетом. С тех пор, как пропала его дочь, а жена ушла, его личная жизнь превратилась в сплошное мучение. Теперь его существование поддерживала только работа. Он спал в кабинете и редко выходил оттуда, кроме как по дипломатическим обязанностям.
Его нашли по частному каналу связи. Из аппарата послышался низкий, гулкий и чавкающий голос ГНаска.
– Томас, мы получили известие от вашей дочери.
Он выскочил из смятой постели.
– Что?
– Мы получили известие от вашей дочери. Прошу прощения за поздний звонок, но мне казалось, вы будете рады об этом узнать.
– С ней все в порядке? Что она говорила?
– Нам некогда обсуждать это. По-видимому, с ней все хорошо. Она хочет вернуться, как мы и думали. Сигнал был слабым. Нам понадобится некоторое время, чтобы запеленговать его. Однако мы найдем ее и вернем вам.
У Томаса перехватило горло от благодарности. Он проглотил ком, прежде чем ответить:
