Карлу Гриен вероятно был среди них. Но Сарпедон знал это до прибытия на Септиам Торус, и тем не менее он пришел сюда. Надежда, неважно насколько слабая, была всегда.
— Впереди кухонный блок — передал один из космодесантников от взвода Люко.
— Заходим — сказал Сарпедон. Вокруг лежала неподвижная темнота. Десантники держали под прицелом забрызганные грязью камеры. Сержант Люко толкнул большие двойные двери входа в кухонный блок с высоким потолком, уставленный длинными скамьями и столами. Цитаты из Имперских псалмов были вырезаны на пласткрите стен и потолка, в одном конце комнаты находилась кафедра, откуда проповедник сил правопорядка напоминал заключенным о тяжести их грехов, пока они ели. Как и во сей тюрьме, здесь никого не было, кухня была опустошена, страницы религиозных текстов были разорваны и разбросаны вокруг кафедры проповедника.
Люко поглядел на сканер ауспекса, который он нес, проверяя планы карцера. Казармы сил правопорядка были построены на основе Стандартных Шаблонных Конструкций, также как и тысячи подобных зданий на пограничных и малонаселенных мирах. — Камера 7-F — сказал он — Через эту комнату и налево, в крыле для неблагонадежных.
Карлу Гриен был моральным преступником, техноеретиком, виновным в создании запрещенной технологии. Он был отправлен на Септиам Торус, чтобы наблюдать за очисткой урожая огнедушцев, но увиденное им на Стратикс Луминае привело его к увлечению темными вещами, и арбитры посадили его под замок. Если бы он все еще был здесь, он находился в камере 7-F.
— У нас движение — доложил сержант Хастис снаружи кухонного блока.
— Каррайдин? — Сарпедон связался со взводами, находящимися на площади наверху.
— Есть ли враги позади нас?
— Ни одного, командир — ответил капитан Карраидин. — Мы бы их засекли.
— Хастис, отправь своих людей проверить…
Слова Сарпедона были прерваны ужасным звуком, дюжиной голосов, кричащих одновременно, и отвратительного треска подобного звуку сотен ломающихся костей. Слышался голос Хастиса, выкрикивающего приказы, грохот болтерного огня, но крики в ответ крики раздавались только громче. Люко бросился к входу, готовый к чему угодно, что пройдет через дверь, и не окажется одним из взвода Хастиса.
Трое Космодесантников на полной скорости ворвались через дверь, оглядываясь и посылая в коридор очереди из болтеров. Их преследовало нечто, о чем Сарпедон мог думать только как о волне плоти, поток перемешанных человеческих форм, множества тел, спаянных в единую стену мускулов и переломанной кости, которая ворвалась в дверь. Искаженные лица злобно корчились из массы, дергающиеся руки и пульсирующие органы высовывались через разрывы в тугой коже. Каждый рот кричал, атональный плач прорезался даже через рев стрельбы. Зловоние, которое сопровождало это создание, заставило бы обычного человека потерять сознание, и даже Сарпедон чувствовал что его тошнит от запаха твари.
Сержанта Хастиса наполовину поглотила масса, и обломки кости, которые масса выдавила из себя в качестве конечностей, затаскивали его внутрь лицом вперед. Уже проглоченные космодесантники его взвода все еще сопротивлялись, плоть дырявилась и взрезалась боевыми ножами и болтерами, кромсающими ее изнутри.
Болтерные заряды врезались в массу, посылаемые взводом Люко и оставшимися из взвода Хастис, отступившими в столовую. Сарпедон сжал свой энергетический посох сильнее, и ощутил силу своей воли, наводняющей психоактивное навершие посоха, дерево нагрелось и гудело в его ладонях, фокусируя психическую энергию, струящуюся вокруг него.
Масса уже заполнила половину комнаты и казалась бесконечной. Болтерные заряды не могли остановить ее.
— Я займусь этим! — крикнул сержант Люко. Он размахнулся молниевыми когтями и нырнул в массу, когти прорезали глубокие выжженные борозды в плоти. Сарпедон оттолкнулся задними ногами и прыгнул через комнату следом за Люко в месиво слившихся трупов. Он взобрался вверх по вздымающейся массе, оставляя в ней глубокие раны своими ногами, затем вонзил в нее силовой посох и позволил всей своей психической силе пройти через него и врезаться в плоть. Кожа и мускулы выкипели, оставив огромную опаленную впадину под Сарпедоном, выгоревшую вглубь через слои слившихся тел, выбрасывая дождь пепла, взметнувшегося из раны.
Люко рассек слои плоти и вытащил сержанта Хастиса из окровавленной массы — но передняя часть головы Хастиса уже был растворена, вверх слепо взирал окровавленный череп, штифты за долгую службу все еще торчали из кости лба.
Люко оставил тело Хастиса позади, и отсек щупальца из мускулов, пытающиеся обвить его ноги.
Масса снова хлынула вперед и заполнила помещение. Поток болтерного огня, казалось, не мог замедлить ее — зараженная кровь была глубиной по лодыжку в комнате, и куски изрезанной плоти были разбрызганы по стенам и потолку.
Сарпедон мог чувствовать заразу внутри Этого, подобно белому шуму, где-то глубоко внутри трупов. Что-то тупое и злобное, то что он видел психическим взглядом внутри и чувствовал через кожу его видоизмененных ног там, где они касались безобразной плоти. Сверхъестественная болезнь, заразившая Септиам-сити, поразила заключенных в камерах и здесь, в этом ограниченном пространстве, разлагало их пока они не собрались вокруг носителя в эту массу соединенных трупов.
Носитель — первый кто был инфицирован здесь, ставший теперь хозяином этой заразы — находился в самом центре массы.
Сарпедон чувствовал его ментальным взглядом, кипящий узел болезни, исходящий безумным психическим криком, питаемый напряжением двух сотен тел, сплавленных в единое целое.
Сарпедон поднял свой силовой посох и ударил вниз, прорубив трехметровый разрез в шкуре. Своими передними ногами он широко растянул рану, вытащил свободной рукой болтер, и задними ногами протолкнул себя в рану. Сарпедон услышал как Люко кричит что-то ему, когда он погрузился в массу. Но помещение вскоре заполнилась бы массой, и только Сарпедон мог вовремя остановить это.
Он ничего не видел, но мог чувствовать. Разложение текло текло через сосуды вокруг него. Стены плоти давили на него и он задержал дыхание, чтобы не вдохнуть загрязнение из внутренностей твари. Он пробил себе путь к носителю, проталкивая себя вперед передними ногами и свободной рукой. Рана закрылась за ним, и он был заключен в кокон мускула. Кости-конечности повернулись внутрь и изменили форму, пытаясь схватить его. Внутри было жарко и абсолютно темно.
Но он чувствовал носителя, все еще сохраняющего человеческую форму, сутулую и скрюченную, впереди себя. Он пробил и процарапал путь ближе к нему, пока не почувствовал бурлящее разложение прямо перед своим сознанием. Двумя ногами он пронзил тело и подтянул его ближе к себе. Одной рукой он схватил его за шею, а другой направил болтер в лоб и выстрелил.
