Вокруг сгустилась чернота. Лишь крошечные редкие звёзды продолжали сиять во мраке. Сэму стало невыносимо холодно. Воздуха не хватало. У него просто не получалось дышать. Он распахнул рот, чтобы глотнуть побольше воздуха, но остатки кислорода со свистом покинули его лёгкие. Его грудь сжалась. Над ним дрейфовал горящий остов боевого корабля. Разбитое судно безжизненно уносилось в черноту, забирая последние крохи надежды. И вот опять. Откуда-то из переплетений обугленных металлических каркасов на Сэма смотрели два круглых глаза. Безразлично и отрешённо.
Сэм вскинул оружие и прицелился. В развалинах выросшей посреди города высотки сидел снайпер. Уэллер нажал на спуск, но ничего не произошло. Магазин опустел. Сэм попытался нашарить в подсумках второй, но безуспешно. Вдруг он смог рассмотреть лицо врага. Да какое там лицо! У этого существа его не было. Лишь два круглых глаза… Что-то сверкнуло, и в голову Уэллера влетел серебристый стержень.
Сэм дёрнулся и скинул с себя покрывало. Он огляделся, тяжело дыша. Серые стены, рюкзак со снаряжением, двухъярусная койка, тумба. Точно, он ведь на Медузе. Уэллер не заметил, как уснул. Он подошёл к своему трофейному рюкзаку и с отвращением взглянул на шлем, что лежал поверх его Хамелеона. Пусть посередине маски проходило ребро, глаза обзавелись бровями, поменяли цвет и изменили форму, а сверху и до самого низу тянулась трещина, шлем оставался столь же отвратительным, что и прежняя модель. Он был слишком бесчеловечным. Слишком безэмоциональным.
Сэм неохотно натянул шлем-маску и посмотрел на циферблат в углу линз — Дорм не возвращался уже три часа. Если Арута заберут насовсем, то Уэллер потеряет свой последний шанс. Хотя их и так было немного. Полковник всегда спал очень чутко. В отличие от Сэма, он тренировался и находился в лучшей физической форме. Убить его голыми руками Уэллер ни за что бы не смог.
А ещё нога. С того дня в Голгофе она не переставала ныть. Боль то усиливалась, то утихала, но исчезать полностью не собиралась. Местный хирург сказал, что имплантированные части кости уже давно прижились и боль сугубо психосоматическая. Врач предположил, что этот симптом вызван каким-то травмирующим опытом и посоветовал уйти со службы, как появится такая возможность. Но Сэм не мог отступить… пока Дорм оставался жив.
Уэллер снял шлем и, надев китель, вышел из комнатушки. Он прошёл через коридор, спустился по лестнице и, покинув общежитие, оказался под огромным прозрачным куполом. Над колонией по-прежнему висели корабли Берниции. Сэм прошёл с десяток метров и оказался в их тени. Перед столовой стояла толпа, но вовсе не очередь из голодных — хотя сытых среди них и так не было, — несчастные беженцы слушали рассказ взобравшегося на ступени человека. Он держал в руках медальон церкви Пятерых и говорил о праведности и перерождении. Сэм рефлекторно нащупал пальцами самодельную подвеску, что висела под кителем. Если фанатик перед толпой выкрикивал правду и Пятеро действительно существовали, то они наверняка увлекались садизмом. Иначе откуда столько несчастий в мире, если не с позволения Богов? Если они способны равнодушно наблюдать за всеми войнами, которыми людской род истязал себя на протяжении всей истории. Что бы сказал Джо на этот счёт?
«Интересно, он действительно попал на Великий суд?»
Сэм протиснулся через толпу, бросил презрительный взгляд на проповедника и вошёл в столовую.
Ему выдали дневной рацион на ячеистом металлическом подносе. Уэллер не стал даже смотреть на еду и как можно быстрее затолкал всё в рот. Он не почувствовал ни вкуса, ни насыщения, как не ощущал и голода. Он чувствовал лишь ноющую боль в ноге, скребущую в груди тревогу и жажду… непреодолимую жажду крови. Крови конкретного человека. Сэм уже не скорбел по товарищам, не вспоминал Азенкур… Все его мысли, всё его внимание занимала мерзкая бездушная машина. Его волновал лишь командир спецподразделения разведки и диверсии «Веренианские Львы» полковник Дорм Арут.
Уэллер вышел из столовой, и его взгляд случайно упал на приземистое здание спротзала. Ему не мешало сходить туда. Даже не пользуясь весами, которые где-то достал Арут, Сэм замечал, что потерял немалую часть своего веса за время, проведённое на Медузе. Нужно было набраться сил, чтобы воспользоваться ими в подходящий момент.
Народу в зале было немного. Сэм выбрал первым тренажёром штангу и, только схватившись за гриф, понял, что пару блинов придётся-таки снять. То же касалось и беговой дорожки, и турника, да и вообще всех упражнений. Он уставал быстрее обычного, а желание заниматься не появлялось в течение первого часа тренировки. Однако процесс понемногу начинал ему нравиться. Он позволял забыть обо всём, убирал тревогу и даже боль в ноге.
Тяжело дыша, Сэм завалился на свою койку, как только вернулся в кубрик. В этот же момент вошёл Арут. Уэллер представил, как тихо снимает с себя ремень и начинает душить полковника, но он знал, что Дорм выберется из захвата, как он много раз делал это на тренировках. Сэм вспомнил о ноже в его трофейном рюкзаке, но Дорм по-прежнему превосходил его в силе и скорости. Риск был слишком велик. Уэллер ничего не сказал и перевернулся на бок. Полковник уселся на тумбу и зашуршал чем-то.
Около десяти минут стояла полная тишина, затем Арут вздохнул и подошёл к койке.
— Нам предстоит работа, — Дорм протянул Уэллеру какую-то бумагу. — Хорошенько запомни то, что здесь написано. Схему я оставлю, а инструкцию сожгу в цеху переработки.
Сэм прошёлся глазами по документу и понял, что у него теперь больше шансов исполнить задуманное. А вместе с тем есть и мотивация к тренировкам.
Глава 20. Спрут и его щупальца
Планета Верения. Над материком Гефест.
7 октября 2234-го. 7:22 (по местному времени)
— Есть сигналы от наших? — спросил Дорм, войдя в кабину пилота.
— Нет. Тишина, — ответил лётчик.
— Тогда не будем рисковать. План Б — сбросишь нас на высоте тридцати пяти километров и полетишь обратно.
— Когда вас забрать? — оглянулся пилот.
— Десятого утром будь на точке сбора. Если мы не появимся до полудня, возвращайся на Медузу.
— Понял. — Пилот щёлкнул парой тумблеров на своей приборной панели. — Вам лучше присесть, полковник, сейчас начну входить в атмосферу.
Дорм вернулся в транспортный отсек и уселся напротив Сэма. Он надел кислородную маску и пристегнулся к креслу. Капитан последовал его примеру, когда челнок начало трясти.
Уэллер выглядел довольно расслабленно. С тех пор как узнал о новой миссии, он начал больше разговаривать и смотреть людям в глаза, начал ходить на тренировки и проявлял интерес к окружающему миру. Словно работа успокаивала его так же, как и Дорма. Полковник искренне радовался этим переменам. Пока Сэм оставался в здравом уме, его шансы умереть стремительно падали.
Зелёные огни осветили отсек, и Дорм поднялся с места. Он нажал на большую круглую кнопку, и ледяной воздух с гулом ворвался внутрь. Когда трап опустился полностью, Арут дважды ткнул по кнопке связи с пилотом, давая тому понять, что они выпрыгивают. Львы шагнули в пропасть, и поток воздуха подхватил их.
Поначалу падение сопровождалось холодным ветром в двадцать градусов ниже нуля. Дорм легко вынес этот мороз, сфокусировавшись на выборе места посадки. Он разглядел сквозь дымку облаков широкую реку, которую заприметил по спутниковым снимкам ещё на Медузе. Полковник дал крен вправо и оглянулся на Сэма — капитан следовал чётко за командиром.
Как раз в этот момент резко похолодало. Термометр рядом с датчиком атмосферного давления показывал значение в минус пятьдесят. Дорм прижал руки к телу и в резком пике устремился вниз, стараясь проскочить опасно холодную зону. Однако пикирование лишь слегка ускорило его падение, и более двадцати километров полёта Аруту приходилось терпеть обжигающий холод. Забрало кислородной маски покрылось наледью, ресницы начали слипаться, всё его тело сковало холодом. Казалось, полковник вот-вот потеряет сознание.
