− Но знание, ничто без памяти. Ты всё забыла. Я предупреждал об этом. Ты ушла в жизнь ради исполнения миссии и стала простой смертной.
− Дарьян, ты что−то перепутал! Говори, зачем позвал?
− Не спеши смертная часть бессмертной души Богини. Самая одарённая из всех остальных и потому больше соответствующая ей. Я звал тебя, чтобы подарить частицу памяти, вдохновить на исполнение миссии. Иначе суровые законы вселенной заставят тебя пройти весь путь воплощений, претерпевать козни кармы, которые сложным препятствием встанут на пути к божественному величию. Ты сама решила стать смертной, но просила меня оказывать помощь, когда окончательно запутаешься в жизни, увязнешь в болоте забот и суеты, и, когда нежелание смертного существования будет овладевать тобой. Я выполнил твою волю. И буду выполнять её, когда возникнет необходимость.
− Я ничего не понимаю…− мне и не хотелось ничего понимать. Как я была бы рада покинуть этот склеп и ощутить кожей тёплые лучи дарьяндесовского солнца.
− Я не смогу тебе помочь, если ты не захочешь меня выслушать и понять. Можешь идти, я не намерен удерживать тебя, но перед тем, как ты это сделаешь, не согласишься ли встретиться с душами тех, воспоминания о которых дороги тебе?
От подобного предложения я вдруг заволновалась, сердце запрыгало, словно зайчонок и страшно, и ужасно хотелось повидать маму, Рейленда, Радомира… Конечно, если именно их имел в виду Дарьян. Эх, если бы я могла их увидеть!
− Нет, не хочу! – против воли выкрикнула я. – Это обман! Я не верю…
− Ты хочешь их увидеть, но боишься. Неужели Богиня боится призраков? – Дарьян расхохотался разноголосыми раскатами эха.
− Смейся над чужими страхами и сомнениями, раз своих не имеешь. Это очень смешно!
− Ла−нуф! – неожиданно голос ребенка окликнул меня.
Переведя дыхание, я возмущенно воскликнула:
− Зачем ты мучаешь меня, Дарьян? Я не верю в голоса, им можно подражать.
− Почему бы, тебе не посмотреть на них?
− А почему бы, тебе не посмеяться над тем, что я не вижу!
− Разве Богине нужны глаза, чтобы видеть? Она умеет видеть душой и сердцем.
Мне нечего было сказать в ответ.
− Ма−ма! – звонкий крик мальчика вывел меня из состояния растерянности. – Ма−ма, ты видишь меня?
Я повернула голову в сторону сына и обомлела… я видела его! Радомир предстал передо мной таким, каким был в последний день своей жизни: даже одежда – коричневые сапожки, брючки, джинсовая куртка, из−под которой высовывался воротничок голубой рубашки. Не было лишь удочки в руках и сачка для ловли рыбы.
− Радо−мир, − заикаясь, прошептала я, не веря в реальность происходящего. − Я вижу тебя, мальчик мой, подойди ко мне, дай обнять тебя…
Слова водопадом исходили от меня, я едва держалась на подгибающихся ногах.
Мальчик рванулся ко мне, протягивая руки навстречу моим и я, поддавшись физической слабости, пала на колени и обняла его. Обняла крепко, крепко…
Он не был неосязаемым фантомом, бестелесным созданием, он был простым ребенком. Самым настоящим: теплым и живым.
Руки мои гладили его шёлковые кудрявые волосы, а губы беспрерывно целовали лоб и щеки. Я не могла наглядеться на него. Он походил на бескрылого ангелочка.
− И когда же настанет моя очередь? – с ноткой ревности произнёс мой покойный муж, появление которого мною пока не было замечено.
− Рейленд, − заплетающимся языком выговорила я, поднимая на него глаза. – Ты тоже… настоящий?
− Да, вполне. На некоторое время нам было позволено принять физическую форму.
− Я так рада тебя видеть! – я встала и обняла мужа.
− Мы всегда были с тобой, переживали, общались с тобой во сне.
− Но я не вижу снов, Рейленд
− Ты их просто не помнишь, мама, − вместо отца ответил сын.
− Как вы тут поживаете?
Рейленд хитро прищурился и переглянулся с сыном:
− Неплохо. Скучать некогда. Радомир собирается уходить в жизнь.
− Мальчик мой, − я взглянула в самую глубину его голубых глаз, − ты хочешь жить?
Радомир радостно улыбнулся и ответил:
− Да, я решил вновь родиться на свет и даже знаю, кем буду. Я уже выбрал себе родителей.
− И кто они?
− Они пока ещё не знают друг о друге, и я постараюсь их познакомить: ее зовут… Лануф Ричард−Анна.
− Это я?
− Да, мне не нужна другая мама – только ты!
− А кто же он? – я затаила дыхание.
− Он тебе очень понравится! Вот увидишь!
Энтузиазму ребёнка можно было позавидовать.
− Его зовут, − он подмигнул отцу, – Лорд Эшнер с планеты Диво−Инкогнито! Но это будет нескоро.
− Рейленд, а ты чем занимаешься? К чему готовишься? – мне не хотелось даже касаться темы о какой−то миссии. Её наличие казалось мне слишком обременительным. Ненавижу, когда что−то ограничивает мою свободу. Даже не зная ничего о миссии, я начинала понимать, что у меня мало шансов возложить её на другие плечи.
− Особых планов я пока не строю. Занимаюсь коррекцией душевной материи: уничтожаю пороки, очищаю энергетические каналы. Так сказать, замаливаю грехи, но тебе это, наверно, не совсем понятно.
− Но интересно, Рейленд, − заверила я.
− Он учится, − таинственным голосом сообщил сын.
− А ты?
− Я учился очень−очень давно так, что теперь ему помогаю.
− Учусь! – несколько сердито воскликнул Рейленд. – И ничего в этом такого нет. Просто так получилось, что неоднократно матрица моей души была на грани полного разрушения из−за плохих жизненных результатов. А теперь, кажется, я уверенно встал на верный путь.
− Я горжусь тобой, Рейленд, успехов тебе, – и я посмотрела на мальчика, − и тобой горжусь, Радомир. Как тебя назвать при жизни?
− Для лучшего выполнения программы мне подойдёт имя с сочетанием следующих букв: А, Р, М, О, Н, Д.
− Армонд?
− Тебе нравится? – мальчик заулыбался.
− Красивое имя. Обещаю так тебя назвать, сыночек мой.
− Только я буду девочкой, мама, − поправил он меня.
− Армонда? Ты уверен?
Я была удивлена и потрясена услышанным.
− Нам пора, − осторожно напомнил Рейленд. – Энергия, необходимая для физического воплощения, подходит к концу. Пойдём, Радомир.
Рейленд легонько коснулся моего плеча. Я опять обняла его, грустно улыбнувшись.
− Мне тебя так не хватает…
− Мне тоже… Но я ушёл вовремя. Оказывается, мы по космическим законам не походим друг другу. А вот Лорд Эшнер… Он тот, кто сделает тебя счастливой.
Рейленд отстранился от меня, попятился. Радомир подошёл к нему, грустно улыбнулся и помахал мне ручкой.
Мне бы что−то сказать, поплакать, наконец, ведь я их больше никогда не увижу. Я потеряла их один раз, перестрадала эту потерю, а теперь увидев их, понимала лишь одно: этого не может быть! На лицо феномен противоречивой реальности. Да, я разговаривала с ними, обнимала, удивляясь, чувствовала радость, но чувства эти неестественно быстро сменяли друг друга, словно во сне. И как я могла их видеть? А уж плакать я не могла и подавно.
Они уходили, медленно растворяясь во тьме, а я чувствовала себя бездушной куклой, подвешенной за ниточки между небом и землёй.
Они ушли, а может, их не было вовсе. Вокруг опять была темнота и неясность, ставшие в последнее время нормальным состоянием моей души.
Вздохнув, я направилась к выходу, хотя я уже сомневалась, действительно ли выход там, куда я иду. Разве я могла быть хоть в чём−то уверена?
− Лануф! – окликнул по имени женский голос.
− Ма−ма? – оглянулась я и бесстрастно взглянула на возникшую из ничего молодую красивую женщину.
Именно такой она сохранилась в моей памяти: в серебристом костюме – что−то среднее между изящным вечерним платьем свободного покроя и амазонской бойцовой полуобнаженностью, с чёрными волнистыми волосами, исчезающими за спиной, запоминающийся, пронизывающий душу насквозь взгляд карих глаз. Ямочки на её щеках и искренняя улыбка, смягчали обычно строгое выражение лица. Она вообще редко улыбалась. И сейчас эта улыбка, едва появившись, исчезла.
