– Я узнаю, но крайне сомневаюсь. Помимо твоего случая, обоснований и возможности оплаты наших услуг я не предполагаю ни у кого из возможных заинтересованных лиц. Кстати, спасибо за своевременные платежи, честно говоря, можно было бы и небольшую премию выписать…
– Не за что.
– Это пожалуйста или премию не за что?
– На твое усмотрение. Значит, узнай, сможем ли мы скачать данные с еще кого-либо, подсоединись ночью к своему носителю и максимально разведай обстановку – где держат пленных и что с ними делают, сколько человек контролируют, чего хотят.
– А они так взяли прямо и отчитались перед каким-то пацаном.
– Мастер, оставь этот тон. Постарайся просто узнать все, что сможешь.
– Насколько постараться?
– Максимально постараться. Сам принимай решение в процессе – если у твоего носителя появится возможность узнать что-то действительно важное, от этого будет зависеть будущее всех тех курсантов, о которых мы даже не знаем, живы они или нет.
– Что ж, рискнем одним ради многих. Живы они, почти все. Ты, все же, почаще запрашивай сводки из штаба. Вольные уже вышли на связь, и оригинальностью не отличаются – требуют автономии Шед, вот так прям всей сразу, установки прямых порталов и увеличения закупочных цен на ресурсы.
– И все?
– Тебе мало?
Капитан не ответил – обычно Вольные в свой список требований включали проведение бесплатных прогрессирующих операций с закреплением изменений в генетическом коде и предоставления им технологий производства вооружения. Решили сделать требования реально выполнимыми – или более не нуждаются в подачках со стороны?
Даже не хочется представлять второй вариант… Но и оставшиеся запросы адекватными назвать нельзя.
– И чем угрожают на этот раз? Так понимаю, о традиционном подрыве выработок речь больше не идет?
– Нет. Обещают убивать по заложнику каждый час, начиная со следующего утра. По моим скромным расчетам, на переговоры у нас примерно тридцать восемь суток. Потом курсанты кончатся.
– Очень смешной и искрометный юмор.
– А что, капитан, мне поплакать тут для тебя? Не переживай, ты еще насмотришься на слезы родителей, чьи дети впервые вернутся с Шед не победителями или проигравшими, а просто телами в консервирующих капсулах. Если, конечно, Вольные будут неожиданно любезны их вернуть!
В голосе мастера было не занимать яду, и он словно остался висеть в воздухе даже тогда, когда собеседник Тарги традиционно оборвал связь.
Температура под куполами Шед почти всегда оставалась постоянной – излишек получаемой в светлое время солнечной энергии расходовался на отопление в темное время суток. В городе можно было обходиться легкой верхней одеждой, внутренние помещения подогревались чуть сильнее – конечно, если все системы работали исправно.
В отключенном от энергоснабжения здании управляющего центра было прохладно, но тренированные подростки, собиравшиеся стать пилотами и стражами, все еще не мерзли, даже несмотря на то, что лишились большей части своего снаряжения. Футболки, штаны, сапоги – более чем достаточно для минимального комфорта, особенно если прижаться спиной к спине соседа, чья рука металлическими наручниками пристегнута к твоей.
Едва заметные сквозь высокие окна, размытые дымкой спертого воздуха участки купола окончательно потемнели, и Шед принялась завершать второй оборот вокруг своей оси. Еще примерно полоборота, и с новым местным рассветом истечет время, отведенное Теням для принятия решения.
Присматривавшие за курсантами Вольные тесно сбитыми троицами неспешно прогуливались по периметру просторного помещения, бывшего когда-то залом собраний. Столы и стулья были небрежно свалены кучей в одном из углов, а самих подростков согнали в толпу по центру, лишь спустя несколько часов разрешив сесть на пол.
Порой кто-то из повстанцев косился на крепкую обувь пленников. Выданное за каждого приведенного живым курсанта вознаграждение уже переставало казаться достаточным, но нарушать приказ не приближаться никто пока не решался. Появившийся спустя пару часов заточения мужчина в странной, балахонистого вида бурой одежде и с закрытой красной повязкой лицом довольно отчетливо описал опасность непослушания, заставив проникнуться серьезностью ситуации и своих подчиненных, и захваченных ими Теней.
– Вы, конечно, думаете, что сейчас попали в одну из спланированных для вас ситуаций. Или вы и впрямь считали, что едете на реальное боевое задание? Надеюсь, таких глупцов здесь нет, поэтому разговаривать с вами буду, как с адекватными взрослыми людьми.
Мужчина не глядя выдернул из кучи мебели стул и сел на него задом наперед, скрестив руки на спинке и впившись пронзительным взглядом залитых чернотой глаз в собравшихся перед ним подростков. Никто не дрожал, не ныл, не было ни одной истерики. Как же приятно работать с подготовленными особями.
– Дорогие мои, у вас сегодня крайне плохой день, и, самое главное, от вас почти ничего не зависит. Сейчас могу предложить лишь два пути – вы ведете себя тихо, и надеетесь, что в назначенное время выберут кого-то другого, или же делаете глупости, выделяетесь из толпы и покидаете это помещение в первых рядах.
Лидер Вольных помолчал, словно ожидая вопроса, но курсанты поняли намек и выделяться не спешил ни один.
– Что ж, хорошо. Не думаю, что ваши командиры быстро согласятся на предложенные условия, так что в девять утра мы начнем забирать по одному человеку каждый час. Желающие могут стать добровольцами, нам не нужны лишние проблемы при транспортировке. Но честно скажу, домой после этого вы уже не вернетесь.
Откровенно наслаждаясь ситуацией, мужчина усмехнулся под скрывающей лицо повязкой. Деткам хочется задать вопрос, что же с ними будет, интересно, что победит – воспитание и осторожность или любопытство?
Два аргумента все же сильней одного, с сожалением понял Вольный спустя пару минут молчания. Жаль. Так было бы забавнее развлекаться с этими будущими убийцами. Хотя, почему будущими? Часть его людей погибла или была травмирована во время захвата – даже без оружия подростки пытались оказывать сопротивление.
– Что ж, как хотите. Значит, узнавать будете по очереди, пока ваше командование наконец не поймет, что времени у него не так уж и много. Советую пока отдыхать. Ну, а кормление и вовсе не планируется!
Вольные послушно расхохотались вслед за своим командиром, поднявшимся и небрежно пнувшим ногой отслуживший свое стул. От, казалось бы, несильного удара пластик громко хрустнул, разлетаясь на рваные куски, и смех повстанцев стал еще более заискивающим.
– Надо же, какой я неаккуратный. Кстати. Если здесь возникнет хоть одна проблема, покинут нас зачинщики с любой стороны. Я достаточно прозрачно выражаюсь?
